Избранные. Фантастика в стиле Punk!

– А Турции всё равно не видать, – вздохнул затёртой шуткой Анатолий. Лида послушно улыбнулась. – Влад, а на Агепсту когда? – кивнул он на север, где громоздилась многоверхая, самая высокая в округе гора.

Дугин пожал плечами.

– Посмотрим. Как пойдёт.

– Влад, а к Рице скатимся? – Лида разминалась вяло. Ей хотелось скорее кататься, все эти потягивания она не любила.

Дугин скривился. Маршрут к озеру могли осилить только мастера. Мастера, а не Синицыны.

– Посмотрим, – вновь буркнул он. – Готовы? – он встегнулся в лыжи.

– Готовы, готовы! – обрадовалась Лида.

А Анатолий с деловым видом присел на колено, вытягивая ногу.

– Ещё минутку.

И через «минутку» они спускались по простой Гегской трассе. Дугин словно парил, на огромной скорости вздымая снежные шлейфы. Анатолий пылил старательными и кривоватыми поворотами, а Лида с девчачьим визгом ехала почти по прямой, подплуживая и размашисто вихляя корпусом.

После разминочного спуска Влад стал гонять клиентов всёрьёз, и вскоре Синицыны взмолили о пощаде. Он пожал плечами – хозяин барин.

– Влад, с нами пообедаете? – предложила Лида.

Она сняла горнолыжную маску, шапочку, распустила светлые волосы. Солнце наложило свой отпечаток – Лидины щёки горели приятным румянцем. Она вообще была хороша. Отметил в очередной раз Дугин. Но не приударил бы он за ней, будь она даже свободна. За версту веяло от неё, от них обоих столичной пустотой и никчёмностью.

Но терпел Влад, такая работа. Он прирос к курорту за двадцать с лишним лет, при нём тут всё начиналось, и как ни горько ему было глядеть на то, во что превратилась горнолыжная Гагра, отлипнуть от этих гор он не мог. Здесь был его дом. Только в самую зимнюю стужу он выбирался в Москву к престарелым родителям. И не столько к ним, сколько на могилу к деду Егору.

– В «Московскую»? Или «Октябрь»? – везде у Влада были знакомые, но шумных мест он избегал. Просто полюбопытствовал.

– Нет, Влад, в «Пирожковую», к Лали, – улыбнулся Анатолий.

– А, к Лали… Передавайте привет. А я домой. Завтра продолжим, – он пожал руку Анатолию, лёгонько тронул за локоть Лиду, а потом посмотрел на небо. – Хотя завтра вряд ли.

– Почему? – Лида тоже задрала голову.

– Мести будет, – ответил Влад. – Ладно, найдёте меня, если что. Знаете где, – он махнул перчаткой на прощание, и, толкаясь палками, поехал к домику инструкторов.

* * *

Дома он вытянул ноги, вновь налил кофе. Всё отключил, хотелось тишины; от трескотни Синицыных гудела голова.

Фотографии деда лежали в большом пухлом конверте. Туда же Влад засунул и газетные вырезки, и письма. Отдельно хранил дневник. И была там надпись сорокапятилетней давности: «Шестьдесят один, вот, наконец, и дед».

А вот фото: они вместе на Плотине, Владу девять. Он помнил и без фотографий те дни. Приехал к деду на Чукотку на летние каникулы. Дед взял отпуск, и они уехали на побережье Ледовитого в маленький домик среди молоденьких лиственниц. Дед лез в океан, кричал про «парное молоко», но Владик, избалованный тропическим теплом Чёрного моря, в пятнадцатиградусную воду лезть не желал.

Потом дед с гордостью показывал свои прижившиеся яблони; вот-вот начнут плодоносить, говорил он. Ходили смотреть на трансконтинентальный – он проходил раз в сутки в Америку, и раз назад, на Москву. Поезд выскакивал из тоннеля прямо перед Плотиной, чуть замедляя ход, мелькал мутным штрихом. В воздухе оседал сухой свист, и поезд летел дальше, к Огненной Земле.

В школе потом Владик сочинение написал про лето, проведённое в мечтах с дедом. Родители, однако, другие горизонты в сыновнем будущем видели, и мать шипела на отца: «Это всё дед ваш».

Сочинение дед затребовал себе – тетрадка в линейку в дедовском ящике лежала в уголке.

Вот вырезка из «Правды»: дед, директор Плотины, докладывает про темпы потепления, про то, что всё меньше и меньше надо энергии для перекачки, тёплый круговорот всё больше поддерживает себя сам.

Микроскопическая заметка в какой-то провинциальной газетке – «Плотина встала».

Деда к тому моменту уже не было.

А дальше… А дальше Влад сунулся студентом Геодезического института на Плотину в момент остановки насосов. А запускать, ремонтировать, выяснять причины уже было некому. Плюнули на обоих континентах – вроде и так неплохо.

Трансконтинентальный ездил ещё лет десять, потом заглох и он.

Влад подался в Гагру. Мода пошла – горнолыжные курорты везде городить, а специалистов – раз-два. Тешил себя Влад, что это такая замена прежним стройкам, обосновывал, прикрывая колкое сомнение, что это всего лишь отрыжка былого всеобщего воодушевления.

– Мда… – поморщился Влад, вспоминая прошедший день: Синицыны, почти зимний снег в середине июля – всё валилось до кучи к нерадостным воспоминаниям.

* * *

– Вот тебе и лето, – восхитился Анатолий, выглянув в окно поутру.

Так им понравилось наверху, что вечером не захотели спускаться к морю, быстренько забронировали себе люкс сразу на неделю и осели в горах. «Успеем ещё накупаться», – самонадеянно решил Анатолий. А Лида соглашалась и льнула.

И сейчас они радостно изумлялись снегопаду, залепившему крыши и окна. Заглохли все звуки, узкие треугольники елей пушились белым.

Но к вечеру Синицыны заскучали. Как и напрогнозировал Дугин, весь день мело, а воздух загустел плоскими снежинками, подъёмники работали в полгоры, и только на учебных и пологих трассах.

– А поехали на Рицу? – предложил Анатолий.

Лида повеселела:

– Поехали!

Схватили лыжи, накинули рюкзачки и выскочили в метель. Снег сёк глаза и кожу на лице.

– А внизу, наверное, поливает… – прогудел через поднятый воротник Анатолий.

Лида ничего не ответила, она сразу стала мёрзнуть. Лишь махнула рукой, поторапливая мужа.

До озера путь прочертили короткими взмахами: где на работающих подъёмниках вверх, где на лыжах вниз; по долине Бзыби спрятались от проливного тут дождя в вагончике винтового фуникулёра. Где-то на половине подъёма дождь перешёл в мокрый снег, а уже на озере снежинки порхали сухие и мохнатые.

Лес вокруг окрасился белым, озеро голубело по краям шугой, а в середине зимний лёд покрылся свежим снегом.

– Ух ты… – прошептала Лида, вылезая из вагончика. – Ты молодец! – чмокнула благодарно мужа за такие красоты.

Анатолий и сам был доволен.

– А народ грустит, что весна не задалась, ха! – балагурил он, пока шли, ковыляя в горнолыжных ботинках до знакомого им ресторанчика. – А надо удовольствие уметь получать! У природы нет плохой погоды! – шпарил он штампами. – Поди, ноют там сейчас в Москве – заливает, наверное.

– Да говорят, тоже снежинки запорхали, – осторожно заметила Лида.