Да. Сына нет у князя, хоть молитвы
по всем церквам приносят ежечасно,
И двор постится и холопы следом.
Шуйский.
Да слышал ли ты слух? В народе ходит.
Грек.
Я слышал будто – первая, законная, супруга в «Девичьем» в заточении родила
Наследника московского престола.
Но слух идет от нелюбви народа
К Елене Глинской – молодой жене
Отца и Государя нашего.
Шуйский.
Род Глинских! – Темника Мамая
потомков. Кровь их будет с нашей
Теперь замешана, и будет нами править неведомо чей отпрыск.
Из Литвы
Враждебной выбрали княжну – как будто здешних мало!
Грек.
Но третий год идет, а у княгини – все сына нет -
То знак суровый с неба.
Не может муж женатым быть вторично, когда супруга – инокиня.
Шуйский. – Знаки – тут не при чем.
(входит Оболенский)
Сюда Великая княгиня! Здравствуй князь – и ты здесь?
Шуйский
С монахом я о вере говорил.
Оболенский.
С каких-то пор наш грозный воевода вдруг стал у постников послушником примерным?
Или в монахи ты собрался, князь Василий?
Шуйский.
Не все в любимцах, как иные, князь Иван.
(Входит Глинская в сопровождении Вельяминовой и девушек. Девушки встают на колени.)
Вельяминова.
Угодно государыне-княгине здесь помолиться среди книг святых
Она ни с кем общаться не желает и просит вас, князья, оставить нас.
(Шуйскийи уходит)
Ты, инок, тоже прочь ступай. Постой-ка. Где полотно с картиною голландской,
Ужасной преисподней? Та, где бесы пытают грешников. Достань ее… Ступай.
Глинская.
Мой верный князь, не можешь ты остаться. Жди за дверями и храни покой
Печальной государыни своей. Мы после свидимся… Я говорю – ступай.
(Оболенский уходит)
Что ты, боярыня, вчера мне говорила, что средство есть одно – зачать младенца,
И тайна эта – здесь, средь древних хартий, сокрыта, для чего-то, от людей.
Вельяминова.
Взгляни, на эту, государыня, картину, где адские мучения – ты видишь?
Глинская.
Да, вижу. Участь грешников ужасна и темным страхом наполняет сердце.
Но что нам в том?
Вельяминова.