Эй, кравчие, мальвазию несите, мы веселимся нынче – нынче Хмель
пускай подернет дымкой все заботы. Я первый пью за здравие бояр
И государыни княгини.
Оболенский.
Здоровья Государю и княгине!
(все)
Будь счастлив, государь, страны отец!
В. И.
Но что же ты, княгиня, так печальна? Оставь грустить и слезы осуши.
Или наш пир тебе не мил?
Глинская
Не в пире дело,
А дурень-шут своею сказкой уколол.
На шубу рваную шут женщину меняет – и все смеемся, как же не грустить.
В той сказке – и моей кусочек доли, хоть я княгиня.
В. И.
Где ты, Тимофей?
Повесели княгиню новой сказкой – что с гусем дальше?
Шут.
Дальше – его на ложку выменял – свою-то
я потерял за кашей у тебя – или украли
В. И.
Вора-то поймали?
Шут
Да как ловить-то, батюшка, у нас – переполох.
В. И.
А что случилось?
Шут
ловим тех,
кто не ворует, да все сыскать не можем – нет таких.
В. И. – Шуйскому
Не в бровь, а в глаз тебе, ты ж, ведаешь приказом «тайных дел».
Шуйский.
Врет пустое. Москва тиха, «шалят» лишь по углам
За Волгою – да там всегда разбой.
В. И. шуту
А где же ложка?
Шут
Ложка-то? Я ложку у литовца – на девку выменял.
Глинская В. И.
Останови его.
Позволь, Великий князь, тебя покину – и в почивальню удалюсь.
В. И.
Ступай, приляг.
Лицом ты побелела, как лилея. Ступай, приляг, храни тебя Господь.
(Глинская уходит)
Теперь мои бояре, пир продолжим. Еще вина! Где музыка? Шуты?
Вино омоет ум, а песни – сердце, а смех прогонит духов темноты.
(Покои государыни. Глинская. Вельяминова. Девушки, стоящие на коленях и ткущие покрывало.)
Глинская.