Магистры ордена Благого Знания совсем выжили из ума? Решили избавиться от лишних соискателей в буквальном смысле слова?
Драгоценный хорь-камнелаз зарылся с головой в кошачью шерсть. Он не хотел смотреть, как их сожгут заживо, испепелят на месте.
Ковен замер, потрясённый до глубины души. Вот она, механиматика, во всей своей красе. Прежде ему не доводилось сталкиваться с такими её «проявлениями». «Потому что подобные шалости повсюду запрещены!» – внушал ему голос разума. Но сердце всё равно зашлось от восхищения. Создать столь сложный механизм, клетку Шарадея, – уже немалое достижение. А генерировать молнии и управлять ими – настоящее искусство!
Размышления кота вновь прервал резкий свист. Куб стал вращаться ещё быстрее. На этот раз Ковену и хорьку удалось проскочить между зубчатыми передачами и затаиться. «Кое-что начинает проясняться. Тут есть закономерности. К примеру, свист предшествует вращению», – заметил кот.
Нужно сосредоточиться.
«Разрушение или созидание». Эркенбальда предложила два пути.
Спокойно, представим, будто мы в мастерской на ферме, рассмотрим механизм не торопясь, опытным глазом мастера. У нас под лапами большое деревянное рифлёное колесо сцеплено с двумя другими, поменьше. Эти два приводят в движение множество крошечных колёс. Крупные вращались медленно, мелкие – стремительно. Далее: пар надувает шары, парящие над полом. Те, расширяясь, натягивали сетку, как струну, и опадали, выдыхая воздух.
Даже малый котёнок смог бы вызвать цепную реакцию. Пусть хоть один шар лопнет или хоть одна трубка погнётся, – всему конец, перегрузка неизбежна.
Ковен отряхнулся и фыркнул. Умелому механику вовсе не хотелось уничтожать такой сложный отлаженный механизм.
Первое испытание наглядно показало, что самое простое решение – не всегда самое верное. Разрушение – дело опасное. А вдруг, взорвав куб, они с хорьком погибнут под обломками? Не выберутся целыми и невредимыми?
Механиматика коварна и хитра. Он помнил об этом каждой чешуйкой. Года два назад во время уборки котовника полетел двигатель самой старой заслуженной жатки. Ковена едва не разорвало в клочья, когда он копался в нём, пытаясь починить.
Пол под его лапами задрожал. Кот глянул на свистящую трубу и увидел облако пара. Вскоре куб возобновил вращение. На этот раз Ковен заранее наметил путь отступления и ловко проскользнул между крутящихся шестерёнок. Причём его чувствительные подушечки нащупали по ходу нечто крайне интересное. Он даже мяукнул от радости.
– Не может быть! Ещё одно решение!
Хорёк с любопытством высунул мордочку и увидел всего лишь неподвижную шестерёнку. Его она не впечатлила: подумаешь, колёсико с зазубринами! И тут их ослепила молния. Хорёк в отчаянии зарылся обратно в шерсть. А Ковен, поглощённый поисками, молнии даже не заметил.
Он всё осматривал, всё обнюхивал, вертел головой из стороны в сторону. Оглушительная активная машинерия помешала ему заметить, что в кубе спрятан бездействующий механизм. Говоря о созидании, мадам Эркенбальда, наверное, подразумевала именно его. Чтобы убедиться в этом, Ковен претерпел ещё несколько вращений и облазил стены вдоль и поперёк, рискуя угодить в злокозненную ловушку.
Кроме систем, что позволяли клампочкам светиться, кубу вращаться, молниям сиять и ловушкам захлопываться, существовала ещё одна, тайная, спящая, ожидающая всего нескольких деталей, пытливого ума и ловких лап, чтобы ожить.
– С её-то помощью я и открою дверь или окно, – подумал кот.
Молния расплавила возле него свинцовую пластину. В нос ударил запах палёной шерсти. Должно быть, его собственной. Ковен не сомневался, что хорёк от ужаса упал в обморок, но тот весьма чувствительно куснул хозяина в плечо, чтобы взбодрить.
– Ой! Прекрати! Я всё понял!
Пора было приниматься за дело. Молнии били чаще, всё чаще вращался куб. Всё явно ускорялось.
Во время пауз, всё более кратких, без грома и вспышек, снаружи доносился глухой рокот и гул. Десятки других клеток Шарадея находились неподалёку. Порой он слышал пронзительные вопли: кого-то обожгло, кто-то угодил в ловушку.
Ковен стремительно носился по кубу, что-то переставлял, соединял, подключал. Благодаря мастерству, отточенному на ферме, он быстро соображал, избегал ошибок, ничего не ломал и не портил. Кажется, всё готово. Он надавил на ловко прилаженный рычажок и… Не сработало! Надавил ещё раз, как будто повторное действие привело бы к иному результату. Ничего, хоть плачь! Очевидно, он забыл где-то подкрутить винтик, приспособить колёсико, что-нибудь исправить или подтянуть…
Он вновь осмотрел весь бездействующий механизм, нервно потирая шерстяной лоб. Но снаружи вдруг раздался оглушительный взрыв. У кота чуть не лопнули барабанные перепонки.
– Нет, вы слышали, слышали?! – завопила в восторге Эркенбальда. – Кто-то, уж точно, избрал разрушение! БА-БАХ! Отсюда я отчётливо вижу разлетевшиеся детали, винтики… Клочья шерсти… Не волнуйтесь, соискатель жив и здоров. Во всяком случае, я горячо на это надеюсь.
Ковен вздохнул с облегчением. Хорошо, что лично он избрал созидание. А вот как там Брайна? За неё неспокойно…
И тут он неожиданно осознал, что не чувствует на загривке своего хорька! Он чуть шею не свернул, проверяя, жив ли тот. Кошмар! Зверёк исчез! Краем глаза он заметил, как тот в панике мчался прочь и стелился под зубчатыми передачами.
– Сейчас же вернись! Пропадёшь! – крикнул ему кот.
Провожая взглядом питомца, он вдруг заметил, что действительно забыл подсоединить малюсенькое колёсико. «Вот же я растяпа!»
Перед Ковеном встал непростой выбор: бросить хорька на произвол судьбы или срочно завершить задуманное. Молнии били теперь каждые пять секунд, торопя и подталкивая к последнему решению. Сердце и совесть твердили другое: «Сначала спаси зверька!» Он вспомнил расстроенных неудачников, не допущенных к следующему испытанию.
Сомнения рассеялись, Ковен бросился вслед за хорьком.
Вертящиеся деревянные пластины едва не сбили его с ног, пришлось лавировать между ними. Пару раз кота чуть не спалила молния, он чудом выжил. От статического электричества шерсть стояла дыбом, чешуйки трещали. Оказавшись рядом с забытым колёсиком, кот всё-таки занялся им. Но не переставал звать хорька, пытаясь образумить зверушку. Напрасно. Насмерть перепуганный питомец опрометью нёсся неведомо куда.
Наконец Ковен выследил его, загнал в угол, дождался парового свистка и прыгнул в сторону, противоположную вращению. Сработало! Зверёк оказался в пасти у кота.
– Би-ба-ба би-би-би! – попытался он отчитать негодника.
Говорить с набитым ртом – верх неприличия для кошачьих. Особенно если рот набит собеседником. Ковен мгновенно устыдился. Правда, хорёк не судил его строго, поскольку от страха лишился чувств, обмяк, будто шматок растопленного масла, и безвольно повис.
Котик вновь надавил на рычаг. Его труды не пропали даром: механизм ожил. Куб затрясся ещё сильней, чем прежде. К сожалению, ловушки не исчезли и молнии не прекратились.
На потолке, у них над головами, с помощью системы блоков сдвинулась и отъехала в сторону деревянная панель. Ковен ожидал, что наверху распахнётся окно и внутрь куба польётся солнечный свет. Вместо этого он обнаружил в открывшейся нише уменьшенную копию камня-портала.
Шерсть хорька, прилипшая к игольчатому языку, больше не казалась противной. Перст судьбы! Ключ к спасению! Хорошо, что он-таки спас зверька. Оказалось, что без камнелаза из куба ни за что не выбраться.
Кот нашёл опору, дождался вращения. От нетерпения сердце буквально выпрыгивало из груди. К сожалению, камень-портал не оправдал его ожиданий. Поверхность с нишей превратилась из потолка в стену. Он не стал рисковать, дожидаясь, пока она переместится вниз и станет полом.
Электрические разряды участились, вокруг бушевала настоящая гроза.
«Нам нечего терять!»
Ковен сгруппировался, напряг каждый мускул. Сжался в комок перед прыжком. Молнии охотились за ним, словно догадались, что он задумал. Кот проворно увернулся от яркой вспышки, обдавшей его снопом искр, и взмыл вверх по отвесной стене. Он изо всех сил вытянул переднюю лапу и точным движением ударил в нижний край камня-портала.
Ему показалось, что куб разлетелся на тысячу кусков.
Глава 7
Над пропастью
Ковен был уверен, что удар молнии превратил их с хорьком в угольки и они навсегда остались в клетке Шарадея. Но тут он вдруг почувствовал, как трава, влажная от утренней росы, защекотала подушечки лап. Кот дрожал от усов до хвоста – то ли от изнеможения, то ли от возбуждения.
Плотный влажный туман нежился на поляне, обвивая её тугим кольцом.
Ковен принюхался.
Так пахнет осень в горах. По обожжённым чешуйкам струилась вода. Шерсть набрякла и стала липкой. Ковен с величайшим отвращением отряхнулся.
– Нам пора, поторопитесь! – приказал строгий голос совсем другой дамы. – Вы хотите попасть в число школяров или решили пустить здесь корни и превратиться в платан? Хватит стряхивать блох, следуйте за мной!
В тумане он еле различил тёмный изящный кошачий силуэт.