Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием

– За тебя получил выговор от комдива, – сказал Неводов. – Ты ведь не доложился о прибытии, а я тебя сразу в дело. Утром сходи… Как себя чувствуешь?

– Немного устал.

– Стой! Кто идет? – послышалось за дверью.

– Дежурный по гарнизону.

В землянку стремительно ворвался немолодой старший лейтенант и вскинул руку к козырьку:

– Товарищ капитан, вес требуют к прямому проводу штаба армии!

– Понял, Идите… – проводив взглядом дежурного, Неводов вытащил из кармана толстый красно-синий карандаш. – Случайно не знакомая вещица?

Тугов присмотрелся, помолчал, отрицательно качнул головой.

– Доедай и иди отдыхать. Я на коммутатор. Неводов вышел из землянки. До телефонного коммутатора двигался медленно, мысленно готовясь к предстоящему, конечно, неприятному разговору. Мучил вопрос: есть ли связь между диверсией и тайным радистом? Хорошо законспирированный агент не должен рисковать, ведь любая диверсия дополнительный след. Еще размышляя, он протянул руку и взял от телефонистки трубку.

– Здравствуй, Неводов, здравствуй! – Голос полковника Кронова звучал чисто, будто сидел тот не за сотню километров, а рядом за ширмой. – Я тебе должен докладывать или ты мне?

– Нечего докладывать, товарищ полковник.

– Так уж и нечего?

– В щели между парашютным ящиком и полом найден карандаш. Некоторые из летчиков опознали, чей он. Но дело в том, что этот человек не был в парашютном помещении уже полмесяца.

– Официально. А на самом деле?

– Доказательств нет.

– Ладно… Я их сам попробую найти. Завтра после обеда буду. Пока!

* * *

Утром хмурый и задумчивый Тугов явился к Неводову.

– Пока нет Лены, товарищ капитан… Вот посмотрите.

Он достал из кармана бумажку, развернул: блеснул стеклянный осколок. – Рядом с нашим общежитием мусорная куча. Иду после завтрака, а в ней копается столовский барбос. Он и выкинул лапами…

– Кусок стеклянной трубки.

– С делениями.

– Думаешь, часть медицинского шприца?

Тугов промолчал, отвел глаза. Тяжело, с расстановкой сказал:

– Извините, что не сразу… Признал я тот карандаш… Женькин он.

– Лейтенанта Шейнина, ты хочешь сказать?

– Но он… вне всяких… Я давно знаю его! – произнес Тугов.

– Как спал, Василий Иванович?

– Плохо… Посидели немножко с Женькой, проводил Лену, а спать не дал… проклятый карандаш. Вы послушайте…

– Сегодня ты мне не нужен. Можешь отдыхать, не беспокоясь за своего товарища. Я знал, чей карандаш. Он не имеет никакого отношения к происшествию. – И, увидев, как меняется выражение лица Тугова, мягко добавил: – Иди, Василий, иди…

* * *

Полковник Кронов прилетел с экспертом и стенографисткой. Расположился он в штабе, отобрав маленькую комнатку у коменданта.

– Я думаю, что парашютоукладчики не виноваты, – докладывал ему свои соображения Неводов. – Почему чехлы протыкали шприцем через вентиляционные отверстия? Потому что не имели времени или не могли быстро открыть запертые шкафчики. А у обоих подозреваемых имеются ключи, они могли все сделать чище.

– Согласен. Но, может быть, они и рассчитывали на такие рассуждения?

– Возможно, только в любом случае это похоже на самоубийство.

– Не скажи!

– Есть косвенные улики против другого… Карандаш принадлежит Шейнину. Укладчик говорит, что видел Шейнина несколько раз около их сарая, но присутствия его в парашютной комнате не подтверждает. Вот это, – Неводов положил перед полковником стеклянный осколок, – часть медицинского шприца. Предварительный анализ показал, что в нем была аккумуляторная кислота. Осколок нашли в куче мусора рядом с общежитием, где живет Шейнин.

– Шерлок Хо-олмс! Молодчага, Неводов, молодчага! Но ты, я вижу, устал. Зверски устал. Приказываю отдохнуть. Я покопаюсь сам… Погоди… Как ты думаешь, проникший в парашютную комнату, где мог спрятать шприц?

– В кармане, в сумке, да мало ли куда его можно сунуть!

– Иди, Неводов, иди. Когда надо, позову.

К вечеру лейтенанта Шейнина арестовали. Во внутреннем кармане его летной куртки нашли дырочку, проеденную аккумуляторной кислотой. Временно его посадили на гауптвахту в караульном помещении.

* * *

Василий Тугов провожал Елену до общежития зенитчиц. Душная ночь обволокла землю, размытые силуэты домиков сонно моргали подслеповатыми окнами, где-то далеко устало ухал филин. Дорога пахла пылью.

– Давай не напрямую, а нашим путем, а, Еленка?

Они повернули и тихо побрели к реке. У воды посидели, послушали плеск рыбы. Таня разулась, забрела в парную воду, вытянула смутно белевшую лилию.

– Пошли? – трава приятно грела голые ступни, и Лена шла медленно, коротенькими шажками. – Что теперь будет, а? Ты веришь, Вася?

– С Женькой разберутся – всё будет в ажуре.

– Война. Могут и…

– Брось! И так тошно! Ты в прошлый раз говорила, что капитан напал на след. Вот бы помочь ему расколоть гадов!..Ну, что ты суёшь мне мокрый цветок в лицо!

– Я хотела в кармашек… Поцелуй меня.