Ты только руку протяни… Два детектива под одной обложкой

– Сам Бурлаков всерьёз в кого-нибудь влюблён был? Я имею в виду без вашего спроса.

Леманн задумалась, припоминая, и решительно заявила:

– Олегу неведомо было чувство любви. Он и Ирину не любил, терпел. Показывал её своим партнёрам и с удовольствие наблюдал, как у них слюни текут, а сам нет, не любил.

– А вас?

– Меня? – Эльза жеманно пожала плечами и, добавив в голос переливов, произнесла, – нас с Олегом держали в узде близкородственные связи. Если бы не они, у нас могли бы быть красивые дети. Но мы боялись гемофилии… Олег относился ко мне трепетно. Я главный советчик. Последнее слово всегда за мной. В обиду меня никому не давал. В общем, любил, – и, спохватившись, добавила, – по-братски, конечно…

– Как планируете жить дальше?

– Я обязана исповедаться? – и взглянув на Михаила, вздохнула. – Поняла, должна. Ещё лет пять – шесть тому назад мы с Олегом обсуждали его завещание…

– Даже так? – удивился Михаил.

– Даже так! – с вызовом повторила Эльза. – Основной капитал достанется дочерям, естественно, до поры до времени под присмотром ряда доверенных лиц, там целый список. Ирине – ежемесячное достойное содержание, дом в Питере, вилла в Атлантическом океане на острове Онс у берегов Испании. Мне, естественно, завод одноразовых шприцев под Мюнхеном, усадьба там же, ну, в общем, все то, чем я пользуюсь сейчас… Ничего нового, но мне и этого более чем достаточно. Я ведь Олега любила не из корыстных соображений, а так… Миленький мой, я совершенно не жадна…

– Да, да, – махнул рукой Михаил, останавливая поток слов. – Вам и корочки хлеба достаточно… И давайте с «миленького» всё же перейдём на имя-отчество – Михаил Юрьевич.

Эльза напряглась и начала, как дрожжевое тесто в тёплом месте, увеличиваться в объёме. На Михаила пахнуло чем-то прокисшим, перемешанным с перцем и пряной травой.

«Пот!» – поморщился Михаил и приказал сквозь зубы, потирая ладонь об ладонь.

– Сидеть!

Тесто обмякло.

«Несладко приходится людям рядом с фрау, – подумал Исайчев, – или умело играет, или на самом деле истеричка и психопатка. Надо дать Копилке послушать запись допроса. Она в таких дамах разбирается».

– Фрау Леманн, расскажите, что произошло в это утро, как вся эта ситуация видится вам.

– Можно я немного похожу, – Эльза встала, – у меня ноги затекли и задница. Не могу долго сидеть на жёстком. Давайте откроем окно, дождь уже прошёл…

Исайчев встал, с удовольствием открыл окно, впустил в кабинет запах ночи, влажных напоенных дождём цветов и мокрых мозаичных плиток, ковром застилавших площадку под окнами кабинета.

«Я понял, почему мне понравилась моя случайная попутчица в поезде, – подумал Михаил, – от неё так же, как от Копилки, пахло чистотой…»

Эльза медленно шла по кабинету губернатора, рассматривая шкафы с книгами, напольные вазы, карябала их пальцем и также медленно, как будто жевала жвачку, говорила:

– После завтрака мы все разбрелись, кто куда – хотелось посмотреть, как живут и жируют местные власти. Мне не понравилось. Через какое-то время раздался первый гонг – это значило, что скоро будет подан кофе. Мы с Иркой забежали на кухню к Гуидо напомнить ему, что я пью кофе чёрный бразильский с тёртым грецким орехом, Ирка – «глясе» – это кофе, накрытый пенкой из взбитых с сахаром яичных белков. Когда мы входили в кухню, из неё вышел Слаповский. Гуидо пояснил тогда – Слаповский приходил предупредить, что его кофе не должен содержать кофеин.

Пока Эльза говорила, Михаил рассматривал её фигуру: узкие плечи, совсем плоская грудь и массивные бёдра с такими же массивными ягодицами. Эльза была похожа на медленно ползущую улитку, волокущую за собой собственную раковину. Ярко-красная с жёлто-синей каймой юбка, начинающаяся на бёдрах, спадала жатыми воланами до самого пола и делала раковину ещё массивнее. Белый кружевной топик едва прикрывал детские груди и открывал живот, показывая родовую ямочку. Вьющиеся рыжеватые волосы фрау Леманн убрала в хвостик, который при движении Эльзы дрожал, как хвост у замерзшей болонки.

– Вы переоделись? – машинально спросил Исайчев, следуя своим мыслям, уж больно фривольным был костюм у фрау.

Эльза фыркнула, взяла обеими руками подол юбки, по-цыгански потрясла им:

– Ваша хамоватая экспертша буквально содрала с меня всю мою парадную одежду. Ей, видите ли, нужно её проинспектировать. Я вынуждена была облачиться в пляжный костюм. Мы ехали сюда только на два дня и Алька, то есть Олег Олегович, обещал по окончании встречи пикник…

– Так, – сурово произнёс Михаил, – далее, кто ещё был в кухне, когда вы туда зашли?

– Там, как всегда, ошивался Сагочка, ну это понятно, пришёл проведать любимого. Они о чём-то шептались у окна. Старались от нас отвернуться, чтобы мы не слышали их голубеньких секретиков, мерзавцы. Почему их терпел Олег?

– Наверное, у него были свои резоны. Мне сказали, Сайрус хороший адвокат и выиграл для Бурлакова ряд процессов. Олег Олегович поделился с вами, какого толка будет его сегодняшнее сообщение, для чего он вас собрал? Раньше такое бывало?

– Конечно, – Эльза задумалась, – но раньше мы все собирались в Питере. У нас там головное предприятие. Туда приезжали и канадские, и немецкие, и сербские директора. Здесь встречаемся впервые. Но я рада. Это город нашего общего детства… Колыбель, так сказать… Перед завтраком зашла за Олегом в его номер, хотела помочь ему распаковать чемодан, но там уже торчал Сайрус. Они изучали какой-то документ. Попросили удалиться. Обычно у брата от меня не было секретов. Вероятно, Олег хотел преподнести нам всем сюрприз… Так вот… кофе, хотя мы его даже попробовать не успели, все кроме Олега… – Эльза присела на облюбованное ею кресло и закрыла лицо руками. – Как страшно, господи. Вы же найдёте убийцу? Его должен покарать земной суд… он обездолил нас всех… Как дальше жить?

Михаил встал, ему также захотелось размять затёкшие ноги. Подошёл к Эльзе, дотронулся до плеча:

– Я приношу вам свои соболезнования, Эльза Фридриховна. Что вы думаете о смерти Гуидо, кто мог его убить?

Эльза вытерла ладонями мокрые щёки:

– Здесь все просто. Гуидо убил любовник. Приревновал его к охраннику. Я однажды в Питере наблюдала подобную картину. Сагочка орал, как потерпевший. Обвинял Гуидо в том, что тот заигрывает с охранником, и в итоге разбил ему нос. Сейчас он разбил ему голову…

Михаил остановился, будто споткнулся, и замер от неожиданной фразы Эльзы. Он знал: никто кроме него, Долженко, Васенко и оперативного работника не видел тела Гуидо. Увозили его в закрытом целлофановом мешке. Старались работать скрытно, лишних людей заранее удалили.

– Откуда вы, фрау Леманн, знаете, что Гуидо убили ударом по голове? —

Эльза внимательно посмотрела на Исайчева, на секунду замешкалась:

– Вы подлавливаете меня, да? За стенкой моей комнаты комната Сайруса, Нам всем сообщил ваш следователь, кажется, Васенко, что обед задерживается по причине смерти Гуидо. Видимо, Сайрусу он сообщил подробности и тот орал много чего, в том числе и про разбитую голову. Он так вопил, оглашая окрестности, что невозможно было не слышать. Но я уверена – это всего лишь игра. Сайрус бо-о-ольшой артист. Так вот… я продолжаю, когда Гуидо принёс поднос с кофе…

Михаил неожиданно оборвал Эльзу:

– Достаточно, я знаю, что было дальше. Вы свободны. Идите досыпать. Прошу никуда не заходить, только в свои апартаменты.. Делиться впечатлениями о допросе тоже воспрещается. Если ослушаетесь, придётся закрыть вас на ключ, это понятно?

Эльза кивнула и вышла, осторожно затворив за собой дверь.

Михаил шёл по кабинету, рассматривая находящиеся в нем вещи и мебель. Рассматривал без интереса, пока не увидел китайского болванчика. Тот, развесив пузо, мотал круглой головой из стороны в сторону, улыбался ртом до ушей и прищурил хитрющие глазки.

– Издеваешься, поросёнок? – спросил Михаил глядя на болванчика. – У тебя в голове появились какие-нибудь мысли, ты же видишь и слышишь то же, что и я?

Болванчик в ответ покачал головой из стороны в сторону:

– Я так и думал. Время, время поджимает. С чужими работать не могу. Роман ещё не приехал. Надо звать Ольгу. Я что, запаниковал?! Нет! – Михаил взмахнул рукой, отгоняя неприятные мысли. – Пока просто позвоню Копилке, дам послушать фрау Леманн. Ух, какая неприятная баба… – Михаил набрал номер и как только услышал родной голос, спросил, – Оля, я знаю – ты не спишь! Можешь кое-что послушать? Завтра у тебя свободный день? Отлично! Но послушать надо сейчас, это недолго. Завтра поутру мне нужно будет твоё готовое мнение. Я сейчас пойду на кухню, наемся макарон, а тебя подключу к диктофону. Послушай, родная, это допрос Эльзы – двоюродной сестры Бурлакова.

Получив одобрение, Михаил подключил диктофон к своему телефону. Закрыв кабинет на ключ, двинулся в столовую, в животе урчало от голода, во рту пересохло.

Глава 7

Оказалось, что кашевар, откомандированный из воинской части, был отозван и хозяин резиденции прислал своего. Губернаторский повар постарался, накормил от души. Кроме Михаила, в этот час, в столовой оказались все фигуранты кроме Слаповского. Они энергично поглощали предложенные яства. За столом Михаил разглядывал Ирину, если бы не запись на флешке Усачёва, Исайчев, вероятно, восторгался бы её красотой: широкие чёрные брови обрамляли круглые с тёмными зрачками и коричнево-жёлтой радужной оболочкой глаза. Глаза небольшие, но восхитительные, очерченные длинными, кидающими тень на подглазья, ресницами. Крупноватый с тонкой спинкой нос и пухлые свекольного цвета губы на узком овальном лице делали Иринку похожей на восточную красавицу. Женщина, грациозно отведя мизинчик от изящной фарфоровой чашки, допивала чай.

«Чудо как хороша, – подумал Михаил, – просто сатана в юбке! Интересно знал ли Бурлаков то, что сейчас знаю я?»

Исайчев отвёл глаза и тут же наткнулся на насмешливый взгляд Эльзы, она подняла руку и слегка пошевелила пальчиками. Михаил сделал вид, что не заметил жеста.

Насытившись куриным супом и хорошим прожаренным куском баранины, Михаил выпил ещё чашку ароматного, бодрящего кофе. Он решил немного посидеть в столовой, посмотреть, как общаются между собой фигуранты. Ирина с Эльзой почти не разговаривали, старались не смотреть друг на друга. Сайрус ужинал, как на строгом официальном приёме – держал спину ровно, сидел на краешке стула, устремив взгляд в никуда. На его лице блуждала загадочная улыбка. То ли он вспоминал что-то приятное, то ли мечтал о чём-то приятном, то ли ему просто нравилось то, что он ел. Михаил подумал, что Галина Николаевна на счёт Сайруса права, он сейф за семью печатями. Его не сразу поймёшь, профессионал! Усачев поглощал пищу, энергично двигая челюстями, поднимал и опускал голову, взглядом инспектируя тарелку. Исайчев вспомнил фразу, когда-то оброненную Ольгой: «Человек ест ровно так, как думает. Некоторые медленно и обстоятельно, некоторые урывками, а некоторые перекусывают на ходу бутербродами и не думают ни о чём, потому что думать им нечем. Но есть совсем отдельные люди – они едят кашу…». Михаил улыбнулся, вспомнив шутливое замечание жены и, встал, направляясь на рабочее место, в дверях столкнулся с Эльзой: