Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

Елена Строганова соответствовала своей фамилии. Хотя то, в какой семье она родилась и выросла, в каких условиях существовала к особой строгости не располагало. Ленка жила вопреки обстоятельствам. Отца она не знала, в свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял чёткий прочерк.

Мать Елены работала буфетчицей на дебаркадере. Варьку-веселушку знало всё Волжское пароходство. Она, по рассказам матросов, бросающих швартовы на пристани, лихо «закладывала за воротник» и также лихо расстёгивала пуговицы на своей блузке. Как выразился боцман одного из судов: «Варька, зачем тебе одёжка? Ходила бы голой, тебя и так знают вдоль и поперёк. Замёрзнуть не успеешь!»

Лена не стыдилась своей матери. Она её любила. Всё беды Варьки—веселушки были от её доброты и большого сладострастного сердца. По ночам Лена старалась дома не бывать. Она кочевала от одной подруги к другой. Родители «КЕКСов» принимали её с радостью. Елена Строганова была круглой отличницей и совершенно бескорыстно натаскивала подружек по всем школьным предметам.

Строганова с малолетства поняла: помочь ей выпрыгнуть из домашнего омута некому, посему тащила себя сама. В третьем классе стала старостой и так до последнего школьного дня должность эту из рук не выпустила. Класс Строгановой в параллели отличался от других. Они под нажимом деспотичной старосты больше всех сдавали металлолома, макулатуры, участвовали в школьных праздниках, олимпиадах и конкурсах КВН.

В один из дней, накануне завершающих экзаменов Ленка влетела на репетицию квартета, села за барабанную установку, отбила маршевую дробь и бодро воскликнула:

– Завтра иду делать аборт! Кто из вас заберёт меня из мед. заведения? На первый второй рассчитайсь! Ксюха освобождается.

– Почему? – по инерции спросила Светка.

– Потому что она там уже была. Правда, Ксюха?

Ксюха вздрогнула и, глядя на Ленку полными ужаса глазами, окаменела.

– Откуда ты знаешь? – икнула Светка.

Ленка озорно подмигнула подруге и опять отбила маршевую дробь:

– Ксюха не дрейфь! Больше ничего не скажу, потому как ни фига не знаю. Просто наблюдательная. Ухо по жизни держу востро, иначе сожрут и не поперхнутся. Это у вас, закадычные мои подруженции, папеньки и маменьки с вилами и кольями на стрёме стоят, а я сама за себя воин с копьём, так-то…

– Ленка, а этот твой знает? – нерешительно спросила Кира.

– Знает! – стукнула Строганова по одной из тарелок в барабанной установке.

– И что-о-о? – мяукнула Ксюха.

– Что? Обматерил. А когда я гордо повернулась и пошла, бросил вслед: « Говорил отец, одевай гондон… чтоб ещё… когда-нибудь… без резинки, да ни в жизнь!»

– Ты его ненавидишь? – с недоверием спросила Ксения.

– Люблю! Но он гад. И болт ему в задницу с нашего завода «Серп и молот», а не мои страдания. Всё! Пресс-конференция закончена, пошла в абортарий. Завтра в 12=00 жду с такси. Чао!

Вывозили Ксюху из абортария всем квартетом. Она с жёлто-зелёным лицом, окинула измученным взглядом три напряжённые от страха рожицы подруг, сгрудившихся на заднем сидении такси, плюхнулась на переднее и, не стыдясь водителя рыкнула:

– Чтоб ещё когда-нибудь без резинки, да ни в жизнь!

Получив на выпускном вечере в ладошку пластмассовую коробочку с позолоченным кругляшом на бархатной подушке, Елена Строганова без труда поступила на факультет журналистики Сартовского университета и, окончив его, была принята на работу в областную газету. Статьи Лена писала о злых людях злые, о добрых добрые, на компромиссы с начальством не шла и вскоре была замечена в одном из ведущих печатных изданья Москвы, куда посылала свои работы. Её пригласили и она уехала. Через год взяла ипотеку, выстроила в Балашихе квартиру, забрала к себе мать. Варьку-веселушку определила на работу в метро, дежурной. Родительница жизнь в столичном городе оценила и неожиданно для Елены превратилась из «веселушки» в степенную Варвару Егоровну.

В этом году приехать на «День Святого Валентина» у Строгановой не получилось, но она всё же появилась в Сартове за три недели до выстрела в Киру. Они молча посидели в кафе, а потом Ленка сказала фразу, которую Кира по сей день не может вспомнить без вины: «Это мы убили Светку. Загадочных из себя строили. Только все загадки надо было вовремя разгадывать…». Встала и не прощаясь пошла на выход. Больше Кира её не видела и не увидит, на следующую ночь Лена погибла, вылетела на машине в реку, пробив заграждение моста. Где Строганова провела весь следующий после их встречи день, Кира не знает.

…………***

– Знаешь, Копилка, – озорно взглянув на Ольгу, изрёк посвежевший после душа Исайчев. Он с удовольствием поедал из глубокой тарелки грибную солянку. – Мне кажется майору Васенко всё больше и больше нравится копаться в «деле» Киры Сибуковой. А? Как думаешь,

Ольга, прежде чем ответить поставила перед мужем блюдце с охапкой свежего укропа:

– Ешь, дорогой, эта трава полезна дяденькам, – она стрельнула взглядом на обескураженную физиономию благоверного, который застыл, не донеся ложку до рта:

– Не понял?!

Ольга неспешно взяла веточку укропа и, пожевав её, также неторопливо, голосом лектора из научного общества сообщила:

– Укроп обладает успокаивающими свойствами. Помогает мужчине снять напряжение от проблем будничных дней. – Ольга выделила голосом слово «напряжение» и, подмигнув мужу, заметила, – нашему майору не столько «дело» интересно, сколько сама Кира.

– Снять напряжение? Ты про укроп в этом смысле? – успокоился Исайчев, – а про Романа серьёзно? То-то я смотрю из майора деловитость так и прёт. Он запросил «дела» о гибели подруг Киры и теперь роет их, связывая воедино. Я не уверен, что он прав. Может быть, девицы начудили не все разом, а каждая отдельно. Тогда Роман не по той дорожке идёт.

Ольга присела на краешек стула по другую сторону стола от мужа:

– Я недавно смотрела свою коллекцию и нашла одну замечательную монету. Знаешь, Мишка, монетки – это не просто застывшая история, это учебник истории. Они опыт и подсказка. Так вот эта замечательная монета была выпущена в честь юбилея Ленина. Советское правительство решило сделать необыкновенные денежки, с секретом. В каждую стотысячную деньгу закладывался изумруд весом пять карат. Тайник спрятали в бороду вождя. Чтобы его раскрыть, нужно было нажать на профиль Ильича. Если денежка счастливая, то товарищ Ленин отмыкал рот и в зубах появлялся изумруд. Вот так.

– Ну-у-у, – прекратил есть Исайчев, – Шутишь?

– Не-а! Исторический факт! Что же делали нумизматы? – Ольга пододвинула ближе к мужу стакан с компотом, – ешь, ешь… Нумизматы скупали такие юбилейные рубли вёдрами и давили на профиль. История длится и по сей день, но без первоначального ажиотажа. Пока известно пять удачных случаев. Если в монете искомого нет, то она уже ничего не стоит и коллекционеры продают их за бесценок. Обрати внимание: ни один нумизмат никогда не купит рубль с Лениным у другого нумизмата. Зачем? Они оба знают этот секрет. В вёдрах пустая порода.

– Ну-у-у, – продолжал вопрошать Исайчев. – И что?

– Надо забыть все старые наработки и начать сначала. После прекращения следствия по любому признаку, «следак» завершивший дело, при открытии его вновь, скидывает, идущему за ним пустую породу. Это моё мнение. Вам решать ошибочное оно или нет. Выстрел в Киру был не просто выстрел. Злодей мог убить её другим более лёгким способом. Но не убил. Почему?

– ?

– Потому что он утверждал СЕБЯ в своих глазах. Всё мертвы, некому что-то доказывать. Выстрел красивая точка.

– Или она! – заключил Михаил, – я бы не сбрасывал со счетов женщину. Где-то, когда-то «КЕКСики» могли её сильно обидеть. Они в школьные годы звездили. Может быть, зависть?

– Или так, – согласилась Ольга. – И ещё один совет: многие ошибочно полагают, что чем больше монета блестит, тем она сильнее нравится коллекционерам. Сразу предупреждаю, это не так. Попробуйте выставить на нумизматический сайт надраенную монету, вас в лучшем случае забанят и обматерят: мол, иди лучше коту яйца до блеска наводи. Собирателям нравятся монеты в «родной одежде» то есть в патине, придающей ей особый шик, подтверждающей подлинность. Обычно патина – это верхний слой, в нашем деле может быть всё наоборот, до патины придётся дорыться. Каждый «следак» наводил свой лоск…

– Ты с чего начала бы?

– Сначала, дорогой! С первой жертвы. С Ксении Звягинцевой.

Михаил нахмурил лоб:

– Мы просеяли её жизнь здесь в России. Я убеждён, что смерть пришла к ней отсюда. Ни-че-го примечательного не нашли. Не за что зацепиться.

– А Борис Эздрин? Чую, это не проходная фигура и Регина его тоже здесь причём.

– Наверное, ты права, Копилка, – Исайчев встал и с любопытством заглянул в кастрюлю с солянкой, – добавки дашь? Это Кира с Романом грибов набрали? Долго ходили?

Ольге нечасто удавалось самой кормить мужа, поэтому сейчас она делала это с удовольствием:

– Ходили долго, а грибы купили в магазине. Хотя, врут, что сами набрали, вымыли и упаковали.

– Ты Киру предупреди, – усмехнулся Исайчев, – Ромка в лес заводит девушку, а выводит беременную женщину. Он мастак.

Ольга положила обе руки на плечи мужи, чмокнула в макушку: