Пятый Лепесток

«Так это только от того, что у них такого нет, – с улыбкой говорила мама». Майя не расстраивалась особо. Все насмешки отлетали от неё как от стенки горох, потому что ей было попросту начхать, что думают о её зеленом берете глупые курицы вроде Настьки Люляковой и Оли Улушевой. И ту, и другую она терпеть не могла, старалась вообще не слушать, что болтают их рты, живущие, как правило, отдельно от мозга.

Светлое мамино лицо обернулось к ней, девочка увидела это боковым зрением. Ветер-озорник мягко толкнул их, и мама улыбнулась.

– Ух, как ветрено. Ты уверена, что хочешь прогуляться? Мы могли бы выпить горячего шоколада в том месте… Как оно называлось?

– «Легио».

– Точно, – от неё пахло свежими ландышами. Не теми, что благоухают резким, удушливым ароматом на весь лес, а ранними, с юными зеленоватыми бутонами, вобравшими в себя первое весеннее тепло и ещё неокрепшие после долгой зимы солнечные лучи. Эти духи девочка тайком воровала по утрам перед школой, пока мама не начинала удивляться, почему они так быстро заканчиваются. – Ну так как?

Майя пожала плечами. Ей было всё равно, куда идти с мамой, она просто хотела и дальше ощущать в груди это тепло, не имеющее ничего общего с пестрым осенним днём и ярким солнцем.

– Сто шестьдесят рублей тебе понадобятся завтра, когда ты поедешь на автобусе на работу, – негромко сказала она, – неразумно просто взять и выкинуть их на шоколад.

Светлые брови на красивом лице взлетели вверх. Алое пальто выгодно оттеняло её бледный румянец. Мама на секунду призадумалась, потом откинула светлые пряди волос со лба. На изящном запястье блеснул серебряный браслет и снова скрылся под рукавом.

– Майя, мы можем иногда полакомиться шоколадом, один поход в кафе мой кошелёк выдержит. И потом, разве мы с тобой не говорили раньше? Деньги – это моя проблема. Ты не должна о них беспокоиться.

Майя хотела сообщить, что начала беспокоиться о тратах с той поры, как мама вынуждена была брать сверхурочные, чтобы купить ей зимнюю обувь, но не стала. Она видела мать час в день перед сном и хорошо знала, чего той стоит растить её в одиночку. Однако сейчас девочке не хотелось вновь заговаривать об этом.

– Как скажешь, – улыбнулась она, – тогда, раз уж сегодня день щедрости, может быть, круассан к шоколаду?

– И даже два.

Улыбки у них были одинаковые. Помимо некоторого сходства в чертах лица, мать и дочь были похожи в жестах, гримасах, прищурах, манере выражаться, но внешностью Майя уродилась в отца. Так говорила мама. Сама девочка его никогда не видела.

Здание кинотеатра, украшенное прямоугольными колоннами, было огромным, с прилегающим парком, в центре которого находился фонтан. Майя побежала вперед, чтобы лечь на низкий бортик животом и окунуть в чистую, сияющую воду руки. На глаза ей попался ярко-жёлтый лист клёна, и она, выловив его, обтёрла о куртку.

– Нашла что-то интересное?

Майя взглянула на маму снизу вверх. Её голова находилась как раз против солнца, и вокруг темного лица образовалась корона из ярких лучей.

– Этот лист идеален, – Майя протянула лист, – и по цвету, и по форме. В нём нет ни единого изъяна.

Мама покрутила лист в пальцах, потом сунула его в сумочку.

– Идём?

Высокие стеклянные двери красивого двухэтажного здания открывались с трудом. Кинотеатр находился на втором этаже, куда вела широкая лестница, покрытая красной тканью. На первом же располагались многочисленные маленькие магазинчики, киоски с газетами и журналами, мягкие диваны, где посетители могли отдохнуть.

Внутри было много народу, сеанс должен был начаться через двадцать минут. К кассе выстроилась очередь из четырёх человек, несколько топтались у гардероба, остальные рассредоточились по залу и магазинчикам.

– Посиди здесь, я куплю билет.

Мама протянула Майе сумочку, выудив из неё кошелек, и отошла к кассе. На полпути она почему-то обернулась. Волосы её, на тон темнее волос дочери, взлетели вокруг лица, алое пальто ярко высветилось: мама зашла в прямоугольник солнечного света, падающего на пол сквозь стеклянные двери, а потом оглушительный, чудовищный звук ударил по ушам.

Пыль взметнулась в воздух, заполнив все пространство вокруг за считанные секунды. Где-то слева с громким хлопком лопнула стеклянная витрина. Пол содрогнулся, а потом его словно кто-то выдернул из-под ног.

Майя упала на спину, на оба локтя, больно ударившись, выпустив мамину сумочку из рук. Её что-то внезапно и сильно толкнуло, одновременно бросив в лицо удушающую горсть бетонной крошки. Ей подумалось, будто это ветер, но откуда ему было взяться в закрытом помещении? По лбу полоснуло чем-то острым, и она почувствовала теплую кровь на лице. Вокруг происходило нечто ужасное, всё разрушалось, под её спиной откуда-то взялись обломки кирпичей и плитки, кричали какие-то люди, но слышала она их приглушённо, словно ей на уши наложили плотную ватную повязку.

Майя села, под руками хрустел песок. Она ничего не видела, кроме мелкой взвеси, летающей в воздухе, и странных теней, мелькающих в ней. Крупная пыль танцевала в задымлённом пространстве. В ошеломлённом мозгу девочки медленно сформировалась мысль о пожаре.

– Ма…

Вместо голоса – сдавленный скрежет. Сказать ничего не удалось, Майя тут же закашлялась, белая пыль забивалась в легкие с каждым вздохом. Ей удалось встать на ноги, хотя пол под ногами качался, как палуба на корабле. Выставив перед собой руки, Майя пошла вперед на ощупь, но быстро споткнулась обо что-то.

Нащупав у себя под ногами нечто мягкое, тёплое и мокрое, она быстро отдёрнула руки. Сознание отказывалось обрабатывать информацию, и вместе с тем она была абсолютно спокойна. Будто происходило это всё вовсе не с ней. Она вместе с мамой сидит в темном зале и смотрит кино.

– Мама!

Мучительно закашлявшись, Майя все же смогла крикнуть, но ей отозвались только приглушенные вопли, настолько далёкие, словно исходили откуда-то с другого мира. Она снова предприняла попытку идти. «Неужели до кассы так далеко?» – удивилась девочка, но потом взгляд её выхватил из удушливого пыльного тумана поблёскивание на полу. Она нагнулась и увидела белое от пыли запястье, серебряный браслет, и край грязного красного пальто.

Грянуло во второй раз, где-то внизу, прямо под ногами Майи. Здание угрожающе задрожало, откуда-то сверху на девочку посыпались стеклянные осколки.

Она взвизгнула и упала. Серебряный браслет оказался прямо у неё перед глазами. Пол странно раскачивался из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, как на каруселях в городском парке. А потом он вдруг взбрыкнул, как живой, прямо под ней, и Майю что-то сильно ударило в голову…

– Вот и приехали.

Слова вползли в спутанное сном сознание. Девочка открыла глаза, не сразу поняв, где находится. Её било мелкой дрожью, пришлось потереть лицо, чтобы прогнать липкое ощущение кошмара, но потом Майя вспомнила, что это был вовсе не кошмар, и с силой зажмурилась. Обычно это помогало справиться с бешеным сердцебиением и нарастающей паникой.

– Ах ты, дверь опять заклинило. – Дядя снаружи явно ничего на заметил.

Она все еще сидела на заднем сидении автомобиля, но пейзаж за окном изменился. Вправо убегала унылая улица с неровным рядом одноэтажных домов, огражденных рабицей, шифером или деревянным забором. Вдоль дороги, словно пуховые клубки, лежали сугробы. Слева сплошной стеной вставал лес.

Машина остановилась возле железной ограды, окрашенной синей краской. За ней начинался то ли сад, то ли огород, который упирался в дом.

– Вот, – дверь все-таки открылась, – порядок. Выходи осторожно, здесь сыро.

Майя вышла в мокрый снег, осмотрелась.

Дом был одноэтажный, приземистый, будто стелившийся по земле красной крышей и окнами в деревянных рамах. Создавалось впечатление, что его постоянно достраивали, он выглядел слегка нескладным. Под крышей бахромились деревянные причелины, напоминающие ажурные кружева, дом был обильно украшен сережками, полотенцами, аккуратными узорчатыми наличниками и резными ставнями. Он как будто был опутан кружевом с крыши до завалинки и напоминал именинный торт.

Дядя вытащил её сумку из багажника и остановился рядом.

– Ну как? – бодро спросил он.

Майя задрала голову – дядя был таким высоким, что макушкой она едва доставала ему до плеча.

– Хороший дом.

Он расплылся в самодовольной улыбке, и его некрасивое квадратное лицо преобразилось.

– Своими руками построил. Внутри еще лучше. Ну, идем, Валя ждет.

«Валя. Еще есть Валя. Наверное, моя тетка», – подумала Майя.

Стоило открыть скрипящую калитку, в ноги тут же бросилась серая дворняга.

– Эйнштейн! Ух ты, хороший мальчик!