Она, кот и другие злодеи

Ко мне никто и никогда не обращается на «вы». Видимо, печать интеллекта на моем лице явно показывает – не пойму и решу, что меня много, а у собеседника галлюцинации. Тетка всей мимикой давала понять: утвердительно отвечать не надо. Она махала бровями как кубанский казак саблей, по рысьи щурила глаза и даже сделала попытку вернуть мне странную клинопись, незаметно указав на дверь всем корпусом. Дверь, проникнувшись угрозой, скрипнула и приоткрылась.

Непонятные мне закорючки все же рисовал врач с приклеенным над столом дипломом и какой-то грамотой, может, школьной, а, может, с фестиваля пива –буковки мелкие, без лупы и офтальмолога не разберешь. А фармацевта с богатой мимикой я видела впервые. Поэтому я все-таки кивнула. Тяжело вздохнув, тетя бросила на меня взгляд из серии «Я сделала все, что могла» и «А ведь такая молодая» и побрела куда-то вглубь. Из глуби слышались вздохи и причитания. Спустя полчаса, – видимо, надеялась, что я одумаюсь и сбегу, – тетка все же появилась, высыпав на прилавок кучу коробочек разных цветов и размеров. Коробочек, если навскидку, было штук 12.

Я уже потянула к ним ручки, но тут тетка назвала сумму… Сумма больше напоминала номер ИНН или недельный бюджет нигерийской деревни средних размеров. За 12 коробочек вполне можно было недельку погреться на песчаных пляжах Гоа.

Ручки задрожали и опустились. Решив на досуге заглянуть еще и к лору, я переспросила. Оказалось, нет, со слухом в порядке. Тогда я понадеялась на галлюцинации и необходимость в моей жизни невролога. Мстительная тетка написала сумму на бумажке. Так как зрение я проверяла недавно, надежды больше не было.

Теперь моя карточка – бесполезный, а как бы и не вредоносный (там в минус можно) кусок пластика. Зато на досуге вместо надоевших уже кино, театров, концертов и прочих увеселительных мероприятий я могу играть коробочками в тетрис.

Так прошла неделя

Если неделю просидеть дома, мир изменится. А если площадь дома не сильно отличается от площади чулана под лестницей, то научишься ценить мелочи. За шкафом обнаружится переживший прежних хозяев и тоскующий по ним паук Феофан – вы обязательно подружитесь, и ты задумаешься о технике разведения дома некрупных мух. Пауки тоже люди, им нужно заедать стрессы, которые регулярно организовывает Феофану Фуфель.

Комнатные цветы с тоски по общению будут поливаться трижды в день. И заколосятся буйным цветом, мелкими листочками шагая к завоеванию холодильника. А там и остальной площади.

Ночами к вам будут приходить Гуливер из страны лилипутов и граф Монте Кристо. И даже письмо от интернет-магазина вы будете перечитывать на ночь, как весточку из большого мира.

Короче, я плюнула и пошла на работу. Пока добралась до редакции, пожалела об этом трижды. Я была мокрая, как недоутонувшая мышь, перед глазами плавали разноцветные круги, подозрительно напоминающие цветом волосы моих креативных однокурсников, а формой – экзамен по стереометрии за 11 класс. В горле першило как после популярного у нефтяников коктейля «буравчик». Кто не знает, это спирт с жидким азотом. Пропорцию не помню – после «буравчика» вообще не очень помнится года полтора в обе стороны по оси времени.

Но нет же тех препятствий, которые мы сами не могли бы себе создать, чтобы потом героически преодолевать. Я доползла. И тут началась акробатика. Соскучившиеся коллеги хотели здороваться и обниматься. Коллег стало жалко – я их люблю, и новых еще не завезли. Случись что – придется и за них работать. А уверенность в собственной незаразности была примерно такой же, как целительских способностях Бабы Гали, чью рекламу я недавно видела в интернете. Я ловко отпрыгнула от тянущихся рук, опрокинув два стола, три кадки с цветами и одну нерасторопную уборщицу.

Уборщица по мне, вероятно, не скучала и замахнулась шваброй. Пришлось уворачиваться еще и от нее. Уборщицы только кажутся медлительными существами. На самом деле, они очень ловкие, а в молодости вообще могли претендовать на звание мастера спорта по акробатике и низкохудожественной гимнастике. Кто-то из них явно вырос в Припяти, в результате чего развил сверхспособности появляться в самое ненужное время в самом ненужном месте и отрастил дополнительную пару невидимых рук. Не увернулась, в общем.

– Смотри, куда лезешь, – возмутилась тетка. Она напомнила мне одного знакомого по молодости грузчика. Дядя Ваня был пьян всегда, везде и по любому поводу. Он крепко стоял на ногах, но руки не слушались. Поэтому тяжелые предметы Дядя Ваня часто ронял на людей, встречающихся на синусоиде его маршрута. Предугадать его траекторию было невозможно. Но и виноватым Дядя Ваня себя не чувствовал, он искренне считал, что «понарасставляли тут свои ноги»…

– А у меня пылесос дома сломался, – почему-то пожаловалась я уборщице. И, подумав, добавила, – И кот свинья.

– Бедная девочка, – уборщица спрятала швабру за спину.

Но, видимо, меня нельзя бить швабрами.

– Пожалей меня, мне плохо, – я обняла встретившееся кресло.

– Как я тебя понимаю, – ответило кресло и подло накренилось. Мы оказались на полу.

Короче, лечиться надо до конца, коллег жалко, они хорошие, хорошая даже уборщица. И только кот – свинья.

Рабочее-музыкальное

На работе предложили Безрукова. Всему отделу из четырех человек. Не самого, конечно, тут бы никто не отказался, все-таки собственный корнет Стеблов, сержант Сухорук и лейтенант милиции Кравцов в одном лице в личное пользование. Если еще и посуду мыть умеет, так вообще бы передрались. Но предложили всего лишь билеты на его концерт. Сольный. Зато в «Крокус Сити Холле». Цена пустяковая – сваять с него новость на 800 знаков о гении и таланте, с одинаковой легкостью берущим, что «соль», что «ля», вне зависимости от октавы, и вообще поющим много круче, чем Иосиф Кобзон и Адриано Челентано.

Повисла тишина. В литературе ее часто называют гробовой, но тут скорее стали слышны обычно не присутствующие в гробах мысли «только не я» и «как бы отмазаться». Все с надеждой смотрели друг на друга и подмигивали. «С меня пиво», «А с меня два», «С закуской», «Я неделю буду готовить вам обед» – читалось в наших взглядах. Торги затягивались, пауза из МХАТовской становилась просто неприличной.

– Я его не слышала, – попыталась робко оправдаться я, отползая в сторону двери.

– Я тоже, – радостно завопили коллеги.

– Так концерт первый, – безжалостно сказало начальство. – Никто еще не слышал. Выбирайте добровольца.

Если с выбором будут проблемы, начальство пригрозило спичками, которые надо тянуть, после чего плакать от радости или горя.

Надежда таяла как первый снежок под лучами сентябрьского солнца или как зарплата на вторую неделю после получки. Зависит от поэтичности. Короче, дело казалось трубой, которую иногда еще называют секундой. Это такой инструмент, надевающийся на музыканта сверху, чтобы точно не сбежал.

– А можно сначала послушать, хоть в интернете, – я отчаянно пыталась увеличить количество оставшихся до приговора секунд.

– Можно, но быстро, как будто номер уже подписан, а вы мэра с обитателем «Крестов» в письменном виде перепутали, – сжалилось начальство.

В общем, полезла гуглить. Теперь я готова поставить пиво и готовить обед всей редакции, чтобы туда пошел кто-то другой, а новость я, так и быть, могу написать и сама. В общем, хотите услышать авторское видение Есенина и других любимых песен – сходите, а я существо консервативное и легко ранимое.

Я бы вот на «Сплин» или «Мельницу» сходила с удовольствием, но почему-то не предлагают. Нет в мире справедливости.

Профнепригодные дни

У меня бывают такие дни, профнепригодные, прямо скажем. Читаешь сводку, там кровь, кишки на соснах, ворованные шапки и даже склад с тушенкой обнесли подчистую. А сам все думаешь, что дома кот толстеет без тебя, что на дворе уже 2 часа дня пятницы, а ты еще трезвый как теща сразу с поезда, что с утра сон не досмотрен про то, как неожиданно повысили зарплату и принц на белом «Мерседесе» подарил тебе рояль…

Рояль – вещь универсальная. Он есть у моих соседей сверху. У которых, к тому же, нет ни слуха, ни стыда и совести. Еще они жаворонки, не носящие часов, и хотят подарить прекрасное, то есть симфонии Бетховена в своем переложении, всем, кому некуда бежать, хотя они ни в чем не виноваты. И вечером пятницы (который у меня обычно часов в 7 утра субботы) они безбожно давят на клавиши несчастного музыкального инструмента, явно расстроенного таким обращением. Иногда мне кажется, что они уже провалились вместе с роялем ко мне в спальню и издеваются над бедной деревяшкой у меня над ухом. В этом случае я лелею надежду, что им на голову отвалиться кусок потолка или еще что-нибудь кармически верное.

С роялем соревнуется дворник Исмаил, каждое утро, около 6 часов, пытающийся отскоблить верхний слой асфальта металлической лопаткой. Так Исмаил протестует против времени суток, в которое он уже с лопатой и на асфальте, а граждане окрестных домов еще почему-то не обрадовались новому дню. Таким способом Исмаил желает им доброго утра. К тому же, как натуральный мусульманин, Исмаил не пьет. А трудно быть трезвым дворником в зимней России. Как-то, даже, противоестественно. Пьянство Исмаил заменяет любовью к труду – асфальт у моего дома очень чистый и ровный, там нет соринок, песчинок, снежинок и прочего инородного мусора. Исмаил бдит. Правда, асфальт стал каким-то подозрительно тонким, под ним просвечивает земля. Видимо, тоскуя по родному аулу, Исмаил прокапывается к корням. Докопается, думаю, будет сажать кизляк.

Растения я люблю, а скрежет нет. Особенно по утрам. Поэтому обычно мне хочется совместить рояль с Исмаилом, прям с 4-ого этажа, где рояль проживает. С размаху и навсегда. И чтоб гармония. А все потому, что сегодня в мое утро вторгся Исмаил с лопатой, а ввечеру меня караулит соседский рояль.

Весна

Накануне 8 марта

Весна, конечно, пришла, но какая-то сугубо календарная. Любой из классиков, Пушкин или, еще лучше, Бунин, написал бы, что-нибудь про ясное небо, солнечный день и неуловимый запах весны в воздухе. Мне кажется, что на улице 7 марта и холодно, как в Сибири.

– Пережил три месяца зимы, получи четвертый в подарок, – мрачно пошутил коллега.

Зима мешала ему курить – нос примерзал к зажигалке и вообще лень каждый раз переобуваться и заматываться в относительно морозоустойчивую одежду. Мне повезло, я не курю. Поэтому остаются деньги на обед в столовой или бутылку вина раз в неделю по выбору.

Раньше столовая была опасна для аппетита и хороша для похудения. Мутно-коричневые куриные крылышки, к примеру, неслабо увеличивали скорость их употребившего, а фитнесс-браслет на его руке к вечеру сигнализировал о перевыполненной норме пройденных в день километров. Говяжьи отбивные не заставляли человека весело бегать по коридору, а просто меняли ему прописку. Худелось хорошо в обоих случаях. Люди становились стройными, но мрачными. «Борсч» так никто попробовать и не решился, поэтому о его волшебных свойствах мы до сих пор ничего не знаем. Возможно, к лучшему. Была как-то идея поиграть в фанты. Неудачник идет на амбразуры. Но потом этот местный филиал изготовления волшебных снадобий закрыли на реконструкцию, и из доступной еды нам остался автомат с шоколадками. Теперь все из-под полы обмениваются телефонами хороших стоматологов. Очередь к ним расписана на месяц вперед.

В редакции мат и паника – в выходные журналисты бесполезны, так как спикеров не будет. Впрочем, их уже нет. В МЧС всех распустили еще утром. Редактор попробовала поорать матом и поугрожать инфарктом, но трубку там все равно не взяли. В других организациях все уже пьяны и на вопросы, к примеру, о благоустройстве отвечают тостом: «Чтоб этой весной во всех дворах всё покрасили и прибили!». Кого – не уточняют. Пыталась спросить о мошенниках, мне сказали: «О! У нас осталась парочка с прошлого года. Заходи – поделимся». Парочка чего осталось, не ясно, но судя по звону, то ли бокалов, то ли бутылок.

А у нас на всю округу ни одного магазина. Поэтому все трезвые, с чаем и хотят побыстрее дописать о благоустройстве, пожарах и мошенниках. Дома остывает шампанское. А у меня еще и праздничное яблоко – ничего другого купить в магазине не вышло. Там с утра выстроилась очередь, – две тележки, груженные всем подряд в одни руки. В общем, только яблоко и досталось, а от тележек пришлось отказаться.

***

Мне тут сказали: чёй-то ты, Алёна, пишешь про погоду фигню всякую-разную. В марте всегда холодно, зима и спасибо, если не вьюга и депрессия. Депрессии у меня нет, просто я жду звонка родного МЧС и раз в 5 минут бегаю к редактору – успокаивать и подливать «Корвалол» в чай. Заодно обещать, что «прям сейчас всё будет, они ребята обязательные и даже в форме, раз обещали, позвонят всенепременнейше, не забудут же, это ж важно (кому?)». Естественно, не говорю, что, когда позвонят, они так и не сказали, да и вообще не факт, что знают телефон. Ну что еще я могу написать в такой обстановке?

Не писать тоже не могу – рефлекс срабатывает. Пришел на работу – стучи по клавиатуре. Бокал белого вина (бутылку на всех принес редактор) как бы намекает на романтику и весну, а мат коллеги – на мороз за стенами.

Новенький

У нас появился новенький Петя. Не то, чтобы у нас были старенькие Пети, у нас и вообще с мужчинами туго. Просто, по историческому стечению обстоятельств новенького так когда-то назвали родители. Высокий парень с татуировками и в очках. Очень наивный. Тяжело ему будет. Он же работал во многих изданиях и привык, что все согласно Трудовому и Уголовному Кодексам, а также сообразно с законами логики. У нас не так, у нас интереснее.

В первый день его отправили на боевое крещение – на пресс-конференцию. Естественно, она проходила на прямо противоположенном от нас конце Москвы. Ехать до нее надо было на метро и на двух автобусах.