Чёрная нить

Ни та, ни другая, – Глен заприметил рукоять малого клинка, торчавшую из сапога Эсфирь.

Нож? Стилет? Кинжал? Не узреть. Но рукоять у оружия дрянная: потёртая, с разводами ржавчины. Нет гарды для упора пальцев. Даже липкая обмотка отсутствует. За такой клинок и пару медяков жалко выложить. Он скорее недруг в бою – обманет и подведёт, дав иллюзию защиты.

– Братец! – снова прошелестел тонкий голосок. И Глен посмотрел на насупившееся дитя. – Ты меня слушаешь?!

– Как ты оказалась в Вересках, юная леди? – вопросил он. – Разве я дозволял тебе отлучаться из Танглей?

– Дозволял, – проворчала Лин, уперев кулаки в бока. – Ужель запамятовал? Я ведь говорила, что матушка Ии поедет туда за сурьмой и румянами. И ты разрешил мне их сопровождать!

И правда разрешил. Боязно вообразить, к чему могло привести данное на поездку согласие.

– Мы втроём поехали, – Лин вызволила из волос листок. Поглядела на него сурово, словно он нанёс ей оскорбление. – Когда фениксы напали, там… там крыша упала, балки всякие… Нас разделило. Я только услыхала, как матушка Ии повелела мне бежать. Ну я и побежала. Глени!.. Ия ведь спаслась? А госпожа Майя?

– Я… – Глен припомнил Ию.

Припомнил курносую наяду, недавно хвалившуюся перед Лин дарованным… Деревянный свисток-рыба! Так вот почему Глен счёл, что лицезрит его не впервой!

– …не ведаю. – Отрава лживых слов осела во рту горечью.

Напрасно Глен солгал. Но у него язык не повернулся сказать сестре, что её подруга мертва. Не сейчас!

Журчание воды услаждало слух и разливалось в душе умиротворением. Глен обратил взор к Эсфирь, и по коже россыпью пронеслись мурашки. Чешуйки на предплечьях приподнялись. Глен отвернулся, готовый взирать на что угодно – на одетые в снежные платья ели и кусты можжевельника, на струящуюся водицу, на замаранные кровью и пеплом сапоги, – но только не на Эсфирь.

– Э-эх. – Тревоги осколками льда засверкали на дне зрачков Лин. – Надеюсь, госпожа Майя и Ия живы.

– Эсфирь, – Глен поспешил увести разговор в безопасное русло, – окажите честь, даруйте мне согласие на беседу.

Лёгким наклоном головы Эсфирь одобрила просьбу. Глен попросил Лин прогуляться – неподалёку, чтобы не упустить её из виду. Шагнул назад и наступил на что-то мягкое. Влёт отскочил, но сделанного не воротил. В воздухе, истязая слух, прозвенел истошный визг. Из сугроба стрелой вылетел силин. Ещё до того, как он приземлился, на кончике его хвоста вспыхнул серебристый шар.

– Небо!..

Под крик Эсфирь силин метнул чары. Глен в пируэте ушел в сторону, и шар ошеломления ударил по еловым лапам, стряхивая с них снежную пыль.

– Успокойся! – взвилась Эсфирь, и зверь зашипел почище змеи. – Глен не нарочно!

– Прощу прощения, любезный, – Глен тряхнул ладонями, гася ненароком призванное колдовство, – но вы не меньше меня повинны в случившемся. На кой вы за мной притаились?

Силин наградил его злобным взглядом, как бы говорящим: «Где хочу, там и сижу. Нашёлся тоже умник!» И прыгнул в сугроб. Вспахивая снег, пополз следом за успевшей отбежать Лин.

Сгустившееся безмолвие иссушало. Играло на струнах терпения. Глендауэр и Эсфирь оцепенели, будто не существовало в мире блага драгоценнее, нежели глядеть друг на друга.

Она первой умертвила тишину:

– Не знала, что у тебя есть сестра. – И отвернулась, чёрные глаза, мнилось, устремились в безвременье.

– Не родная, – уточнил Глен. – Лин – чистокровная наяда. Её отец и матушка трудились на благо клана и мира. Служили в числе тех, кто от сезона к сезону кочует и бережёт чистоту рек и озёр.

– Наяды очищают воды, – поняла Эсфирь.

Глен кивнул:

– Родных Лин настиг злой рок. Они пали от рук грабителей. Она осталась с дедом, но вскоре и его забрала смерть.

– И ты приютил её?

– Верно.

Улыбка вновь расцвела на бледных губах. Эсфирь тронула кончик своего крыла, окрашенного в цвет прибрежного песка. Чёрный платок, прежде скрывавший её рога, лежал на снегу у кромки воды.

– Я заметила фениксов за скалами, – произнесла Эсфирь. Глен застыл, ноги будто вмуровали в каменную кладку. – Издалека. В тех местах густо растут деревья. Рядом бьёт ключ, можно набрать чистой воды. Мы с Небом намеренно вышли ночью, чтобы не привлекать внимания…

Откуда вышли? Они живут неподалёку? Где? Вопросы рвались на волю, но Глен запер их, сцепив зубы.

– Фениксы пролетели над нами. – Эсфирь говорила тихо, но с каждым словом её голос обретал уверенность. – Пронеслись мимо и приземлились у Ааронга. Они странно себя вели, Глен. Подозрительно. Сперва беседовали с крылатой девушкой. Потом наблюдали, как она колдует. И под влиянием её чар двое фениксов лишились крыльев, будто в других существ превратились…

Цуйра! Иллюзионистка! Её видела Эсфирь.

– …Еще двум огневикам девушка передала склянки с чарами. И улетела. Фениксы долго расходились. Первыми ушли изменённые. Вторыми – двое со склянками. Оставшиеся потоптались у гор и взлетели друг за другом. Я немного выждала и помчалась следом. Показалось, они замыслили недоброе.

– Молю, припомните, не беседовал ли с ними океанид? – Краем глаза Глен следил за силином и Лин.

– Хм-м, – Эсфирь умолкла, явно отрисовывая в уме воспоминания. – Нет… Думаю, не беседовал. Хотя… Нет. Вряд ли. Они все разом прилетели. И уж точно никто бескрылый их не ждал.

Что ж, танглеевская крыса могла и раньше передать огневикам вести о посланных на разведку океанидах.

– Благодарю за сведения. – Глен учтиво поклонился.

Сознаться, только ныне в голове укоренилось постижение, что он взирает на древнюю вырожденку. И чем пуще она мрачнела, тем чаще он подавался к ней, подстегиваемый незримым кнутом.

Впервые они повстречались в смутную пору. В разгар вспыхнувшей в лесу Барклей борьбы за власть. По воле злого рока Эсфирь затянуло в круговерть интриг и кровавых распри, не щадивших ни разум, ни плоть. В то время никто не ведал, кровь и колдовство какого существа текут по венам Эсфирь. Даже она не ведала, ибо в её памяти не сбереглись воспоминания о прошлом.

Но позже истина всплыла на поверхность. Когда Эсфирь покинула Барклей, вскрылось, что она – воплотившийся миф, без прикрас. Эреба-гемера. Плод страсти древних существ, бытовавших на земле задолго до пришествия ныне живущих. Согласно одной из легенд, на соплеменников Эсфирь обрушилась кара Тофоса и Умбры. Боги наказали эребов и гемеров за нескончаемые войны и разрушения и заперли в неведомых чертогах.

Кто вызволил Эсфирь? Как? С какой целью? К прискорбию, Глен до сих пор не располагал ответами на многие вопросы.

– Не сочтите за дерзость, милая леди, – он передёрнул плечами, пытаясь избавиться от волнения, – но могу я выведать, где вы проживаете?

– То тут, то там. – Эсфирь уже сидела на снегу у водицы и расчесывала пальцами слипшиеся кудри.

– Ваши крылья окрашены. Рога вы прежде скрывали за платком. Вы бродите по ночам, чтобы не привлекать внимания. Вестимо, живёте в тени и…

– А как иначе? – Эсфирь посмотрела на Глена как на умалишенного. – Да, я стараюсь не высовываться. Я…

Она с опаской глянула на Лин и едва слышно пролепетала:

– Я вырожденка. В прошлом все так и норовили потыкать в меня клинками! Ну или использовать! Слухи обо мне сведущие уже доверили ветру, и он разнёс их по миру. А я жить хочу! Даже сейчас, беседуя с тобой, я рискую!

– Я не желаю вам смерти, – твердо заявил Глен.