Сезам

– Заявление подала, – сказала Петровна.

– Какое заявление?

Он снова потянулся к сладким губам.

– На увольнение, – уперлась руками ему в грудь Петровна. – Уезжаю из Крайска.

Алексей почувствовал, как за шиворот пополз холод. Вселенская стужа снова сковала землю. Алексей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В тот самый миг, когда он был готов остаться с Петровной в третьей из столиц навсегда, его отшвырнули в сторону, словно тряпку.

«Шутишь?» – взмолился он про себя.

– Не шучу, – твердо сказала Петровна.

Она отступила на шаг и стала отряхивать снег с мехового воротника.

– И вы здесь не останетесь, – продолжила Петровна. – Директор это тоже понимает, так что не бойтесь.

«Чего я должен бояться?» – мелькнуло в голове.

– Томы Станкевич, – фыркнула Петровна. – Она первая невеста в Крайске, как раз для вас. Но Нина лучше. Правда, вам и она не достанется. На следующий год вы уже будете в Минске.

«Откуда она все знает?» – поразился Алексей.

– Тут и знать нечего, – махнула рукой Петровна. – Идем в гостиницу, холодно.

– А я к вам девочку подселила, – сказала Петровне дежурная, внимательно глядя на Алексея. – Тоже со станции.

– Вот и хорошо, – кивнула Галина. – Вдвоем спать веселее.

Она уходила по коридору гораздо более чужая, чем до сегодняшнего вечера. И Алексей понимал, что это безвозвратно.

«На свете есть три столицы – Минск, Логойск и Плещеницы», – вертелся в голове стишок.

Стишок был глуп, но в нем скрывалась вся правда о жизни Алексея.

Соло в яме

На третьем курсе в нашу комнату в общежитии подселили Яна Чернякевича. Польские студенты иногда появлялись на филфаке университета, и мы Яна встретили если не с распростертыми объятиями, то вполне приветливо.

– Водку пьешь? – спросил Вадик Хващевский. Он всех об этом спрашивал, не только Яна.

– Почки! – схватился тот за бок. – Как только вылечусь, обязательно!

Как всем полякам, ему трудно было не ставить в русских словах ударение на предпоследнем слоге и не употреблять разделительный мягкий знак. «Обязательно» у него получилось «обьязательно». Но мы на подобные мелочи не обращали внимания.

– Откуда сам? – спросил я Яна.

– З Познаню.

Все-таки его русский язык отличался от нашего. Мы бы сказали «из Познани».

– В карты играешь? – поинтересовался Саня Лисин.

Он тоже об этом всех спрашивал.

– В карты? – удивился Ян.

– Ну, да, – кивнул Саня. – Очко, пулька, кинг, рамс, сека…

Саня был родом из Сочи и играл во все карточные игры, правда, без особого успеха.

– Научусь! – торжественно пообещал Ян. – На коляцьи сыграем.

Новогодние коляды он назвал «коляцьями», что для поляка вполне нормально.

Ян оказался типичным польским студентом. В отличие от нас, он ходил на все лекции, беспрерывно читал книги и старательно овладевал тонкостями русского языка. Несколько отличало его от других польских студентов лишь отсутствие подружки.

– Камни в почках! – горестно вздыхал Ян. – Очень плохая болезнь.

Мы сочувственно вздыхали. Ян не мешал нам ни пить вино, ни играть в карты. Изредка по утрам он пытался растолкать Саню, чтобы тот шел на лекцию, но безрезультатно. Разбудить Саню не могла и Рая, его подруга-старшекурсница. Хотя Саня ей нужен был не для того, чтобы идти на лекцию. По утрам у нее ломался фен или что-то в этом роде, и она хотела заставить Саню починить его. Тоже безрезультатно.

Итак, каждый из нас жил своим умом, стараясь все-таки далеко не выходить за общепринятые рамки. Хлопцы из соседней комнаты развели ночью костер, чтобы спеть под гитару «Солнышко лесное», их выгнали.

Подобная участь ждала и нас. Вино и карты редко доводили студента до диплома. Я намекал на это своим товарищам, но меня не слушали.

– Ты играешь или нет? – спрашивал Саня. – Вино можешь не пить, его и так мало.

Я махал рукой и садился за стол. Преферанс мне нравился.

В любом случае, все шло к тому, что называют «фиаско» или другим русским словом из пяти букв, но нас спасло чудо. Во время ректорской проверки, которые случаются в общежитиях не чаще одного раза в пять лет, Ян пошел в туалет, который был в другом конце коридора. Мы расписывали пульку, на столе стояло, естественно, вино, Саня с Вадиком курили. Ян увидел ректора университета уже возле нашей двери. Возможно, тот даже взялся за ручку.

– Замкненто естэм! – закричал Ян, устремляясь к ректору. – Тутай поляци живемы, як Бога кохам!..

Ректор остановился. Бегущий поляк в коридоре показался ему забавным.

– Много у нас иностранцев? – спросил он кого-то из сопровождающих лиц.

– Не очень много, но есть. Недавно на француженку бумага из милиции пришла.

– Что такое?

– Да негр ее укусил за одно место… Разбираемся.

А Ян уже встал у двери и загородил ее своей отнюдь не богатырской грудью.

– Ладно, – сказал ректор. – К иностранцам у нас должно быть повышенное внимание. Пойдем дальше.

И комиссия проследовала к следующей комнате, а Ян ворвался в нашу, аки разъяренный лев.