Сезам

– Она немка? – спросил Влодек, пожимая мне руку на прощанье.

– С чего ты взял? – удивился я.

– По фамилии.

– Отец из Риги, – сказал я. – Мать русская.

– Тогда ладно, – успокоился Влодек. – Ну, я пошел. Деньги отдам на следующей неделе.

– Хорошо.

Отчего-то я не сомневался, что Влодек со мной расплатится.

– Хорошая поэтесса? – спросил Ян, когда я сказал ему, что написал диплом.

– Очень, – кивнул я. – Первого мужа, правда, расстреляли.

– Кто муж?

– Поэт Борис Корнилов, тоже хороший.

– Когда расстреляли?

– В тридцать восьмом.

Я не стал говорить, что саму Ольгу Берггольц дважды арестовывали, и здоровье она потеряла в застенках НКВД. Полякам все эти перипетии могли быть непонятны.

– Вшыстко розумем, – сказал Ян. – У нас тоже расстреливали. Политика.

Иногда он начинал говорить по-польски, но я все понимал. Недаром польский язык изучаю. Правда, Кира Михайловна, моя преподавательница, заявляла, что по-настоящему выучить этот язык мне не удастся.

– Почему? – недоумевал я.

– Акцент не тот. И ударения неправильно ставите.

Сама она говорила с сильным польским акцентом, однако это не мешало ей смотреть свысока и на русских, и на белорусов. Не знаю, какие отношения у нее с литовцами, их в нашей группе не было.

– Что будешь заказывать для подарка? – спросил Ян.

– Не знаю, – пожал я плечами.

Хотя на самом деле я знал, что закажу. Я мечтал о полном собрании сочинений Константина Паустовского в восьми томах. Недавно оно вышло, но в книжных магазинах, естественно, его никто не видел. Дефицит в нашей стране отчего-то наиболее был распространен среди книг.

Больше других у Паустовского мне нравились его ранние вещи «Романтики» и «Блистающие облака», я даже курсовую по ним написал. Но прочитать их можно было только в собрании сочинений, отдельными книгами они не выходили. Во всяком случае, сейчас.

– Джинсы можно заказать, – сказал Ян, и оглянулся по сторонам. – Или отрез на костюм.

– Отрез? – не понял я.

– Да, штуку матерьялу… Я правильно говорю?

– Правильно, – кивнул я. – Подумаю. Мы с Влодеком завтра встречаемся.

Ян уткнулся в книгу, а я отправился на тренировку. На третьем курсе у меня каждый день был расписан по минутам, как говорил в таких случаях Вадик – даже выпить некогда. Я, правда, и не пил, борьба плохо сочеталась с выпивкой.

– Пересчитай, – сказал Влодек, передавая мне конверт с деньгами.

– Верю, – хмыкнул я, и засунул конверт во внутренний карман пиджака.

– Деньги обязательно надо пересчитывать, – строго сказал Влодек. – Доверяй, но проверяй.

Несмотря на хороший русский язык, «обязательно» у него тоже было с мягким знаком.

Я достал конверт и пересчитал купюры – ровно шесть червонцев.

– В расчете? – спросил Влодек.

– Конечно, – сказал я, – вот только подарок…

– Да, подарок! – обрадовался Влодек. – Мы договаривались. Ян сказал, что ты хочешь отрез на костюм.

– Отрез? Нет, я хочу собрание сочинений Паустовского. В ваших книжных магазинах оно обязательно будет.

Я чуть было не вставил мягкий знак в слово «обязательно».

– Здесь не можно купить?

От удивления Влодек стал плохо говорить по-русски.

– Не можно, – кивнул я. – Восемь томов везти будет тяжело.

Влодек долго смотрел на меня. Видимо, русский человек открылся ему с какой-то другой стороны. Хотя на самом деле я был белорусом.

– Белорусы раньше были поляками, а теперь русские, – сказал Влодек. – По-белорусски даже ты редко говоришь.

У него опять стал хороший русский язык.

– Не с кем, – сказал я. – На русском отделении учусь.

Мы помолчали.

– Ладно, – вздохнул Влодек. – Привезу. Напиши на бумажке фамилию.

Я написал.

– Хороший писатель? – посмотрел на бумажку Влодек. – Как Достоевский?

– Лучше, – сказал я.