Ведь я – алкоголик и жаждущий зверь,
хоть пусть я и девушка, и воспитатель.
***
Взъ*бав мои нервы, крича и смеясь,
внезапно утихла, присела, забылась.
Недавно ведя себя, будто бы мразь,
вдруг делаешь вид, что ничто не случилось…
Мышечно-кожаное богатство
Люблю этот мышечный, жилистый орган,
наполненный кровью и силой живой,
который из гладкой материи соткан,
бесценен с известною, чёрной ценой.
Он – меч-кладенец, что влагается в ножны,
какой может в нужный момент наказать,
в обёртке из нежной и шёлковой кожи,
который не стыдно вонзить, показать.
Таран с наконечником розовым, бойким,
что входит в любую прощелину, щель
зарядом, напором умелым и стойким;
и знает свою увлажнённую цель.
Интимный посредник ума и природы,
немного изогнутый, твёрдый канал.
О, лучшее в мире богатство с породой,
которым когда-либо я обладал!
Блюющий историк
Рыгая в уборной столичного клуба
в ракушку фаянсовой чаши простой,
взирал, как обрызгал рубашку и губы,
и как оскотинился я в выходной.
Склонившись у зеркала, лампочки блёклой,
над мутной, коричневой жижей, струёй,
я тужился прессом и рожею-свёклой,
давя из себя пище-водочный рой.
Ужасная мука, раздутое чрево,
как будто у жабы, совсем не кота.
Следил за закрытою дверью, что слева,
чтоб люд не вошёл, не увидел скота.
Когда я хлебал дорогущую водку,
я думал, прозрею, пойму всё и вся.
Но понял лишь то, из пороков я соткан
и то, что я – пьянь и тупая свинья…
Львица и белочки
Апрельская львица гуляет средь елей,
имея заведомо сказочный план,
в финале чудной, суматошной недели,
с желаньем покоя и солнечных ванн.
С мешочком семян, ароматных орехов,
порою смотря под зонты фонарям,
поправив изыски горчичного меха,
ступает по снежным, безлюдным краям.