Лаэрен. Сны затонувших

– А ну, соберись! Ты чего расклеился? Был – не был… Уже ничего не изменить! – гневно рычит она. – Нам пора к Рум, показать её Соби. А то не успеем до заката…

Котовски, жмурясь от боли, дает малышке такую затрещину, что у той звёзды из глаз посыпались, наверное.

Ну вот, пришёл в себя…

Спустя мгновение мы все трое оказываемся в мирике той, кто появился до меня. В мирике Руминистэ. Это – огромный лес, дикий спящий лес. Всё вокруг серое и размытое.

Здесь всегда зима и идёт снег.

Смотрите, это она! – пищит Арис и показывает вдаль. На снегу, спиной к нам, сидела девушка. В белом, с розовыми разводами – брызгами, длинном платье.

Подойдя ближе, я увидела, что эти розовые пятна были везде – на примятом снегу вокруг, на её длинных золотистых волосах, на её теле.

Руминистэ жадно урчала, словно смаковала что-то, и через некоторое время сплюнула в сторону свежеобглоданную кость

Мне стало дурно.

– Не подходи к ней близко. Она жрёт, – предупредил меня Котовски и стал искать место, чтобы присесть.

Арис силой наклонила меня к себе и прошептала:

– Нельзя её сейчас тревожить. Это игра такая – Жестокость. Вот она и играет в неё одна, кроликов ловит и ест.

Я отошла от Арис и сделала небольшой круг вокруг Руминистэ. Присев на сломанное дерево, я принялась следить за каждым её движением.

Не замечая нас, она продолжила есть, сидя на снегу. По бледным рукам её стекала кровь. Вниз, с окровавленной разодранной тушки. Примятый снег вокруг и клочки розово-серой шерсти говорили о том, что Руминистэ поймала кролика сама, чем была несказанно довольна.

Розовые кишочки она оборвала и, обнюхав, выкинула. Почистила тушку снегом и вырвала небольшой кусочек острыми зубками. При всём этом она мило улыбалась и что-то напевала…

– Ну, всё! – вдруг сказала она, посмотрев на меня. – Я наелась!

Глаза у неё были пронзительно синие, такого яркого и сочного оттенка, что голова кружилась. Такое ощущение, что смотришь в небо…

Руминистэ бросила в сторону то, что осталось от кролика, и встала.

– Ты бы хоть рот вытерла! – прошипел Котовски, и девушка послушно выполнила его просьбу – вытерла рот подолом белого платья. Розовые пятна кроличьей крови исчезли, и теперь сияющая Руминистэ улыбалась мне. Ангелоподобная Руминистэ.

– Новенькая? – она подошла ближе и, приобняв правой рукой в белой перчатке, развернула меня к себе спиной. Я уже привыкла, как здесь знакомятся.

Прочитав имя, она рассмеялась и, откинув свои длинные, до середины бёдер, волосы, оголила шею.

И опять, тот же чёрный шрам – Руминистэ. Словно выжженное клеймо. Я коснулась его, знакомясь с ней, и отошла робко в сторону. В отличие от остальных, эта девушка пугала меня, но раз уж такова её игра…

– Соби, а ты уже создала свой мирик? – улыбнулась мне хищно ангелоподобная, и всё её очарование подёрнулось плёнкой безумия. Думается мне, одного кролика ей явно было мало.

– Кролик! – взвизгнула Арис, и показала куда-то в сторону. Руминистэ дёрнула носиком, словно зверек, и помчалась за видимой только ей добычей. Быстро, отрывисто она через некоторое время догнала новое животное и перегрызла ему глотку. Мы же, словно зачарованные, молча наблюдали за её охотой.

– Пошли отсюда, а то и нас сдуру загрызёт. – Арис уже ступила на уже знакомую серую плиту.

– Солнце заходит, Руминистэ в такое время может и нами полакомиться… – Арис исчезла, не договорив. Котовски толкнул меня на плиту.

– Скорее, времени мало… завтра утром вернёмся.

Мимолетное падение и вот, я одна. В собственном мирике.

Остальные, видимо, тоже разбежались по своим. Не будем их тревожить.

Я не чувствовала движения времени, я то вспоминала, то забывала о нём. Сделав пару заметок о Руминистэ и её игре, я налила себе чашечку чая и села у окна.

За стеклом кружил снег и среди него пятнами чернел спящий город.

Не будем тревожить и его…

Я пила маленькими глотками горячую жидкость, пахнущую жасмином, и смотрела вдаль.

И я знала…

Там, за окном, был вовсе не Лаэрен.

Это был…

Проснулась я от странного хохота. Сквозь остатки сна понимаю, что это кто-то незнакомый. Смех был чуть приглушенный, словно…

Она была в маске. Улыбалась мне нарисованным ртом. Восседала посреди подушек на полу и смотрела на меня сквозь прорези чёрными огромными глазами.

Поправив рукой в чёрной перчатке оборки на шикарном красном платье, девушка снова рассмеялась.

– Лукреция? – пересохшим горлом спросила я. Девушка кивнула и сняла маску.

Под белым фарфором оказалось не менее бледное лицо. Глаза оказались карими, губы – розовыми. По-детски припухлыми. И шрам на правой щеке.

Нет, не имя, обыкновенный шрам. Рваный, грубый… Может быть, его она скрывала под маской?

Безумно красивая и печальная. Лукреция, ещё одна из мира Лаэрен.

В чёрном корсете, в ярком кринолине юбок она казалась невесомой. На вид ей лет семнадцать, а вот глаза говорят совсем другое…

Она младше, чем хочет казаться…

…в отличие от Арис.

Я слезла с кровати, и присела рядом с ней. Нагнув голову, оголила шрам.

– Не надо, я знаю твоё имя… – Лукреция нервно сжала запястья. – Я… давно здесь. Мне нравится, как ты спишь.

Давно?! И она наблюдала за мной, как я похрапывала?

Лицо предательски загорелось.