Королевство праха и костей

Прикрыв рот рукой, я на цыпочках пересекла помещение, чтобы меньше тревожить духов, которые, как мне казалось, обязательно должны были обитать тут, и оказалась в длинном коридоре без окон. Растерявшись лишь на мгновение, я пошла дальше и попала в комнату, хранившую лишь намеки на былое величие в облезлых и обшарпанных пурпурных стенах с ржавым налетом, что когда-то был золотой крошкой. И – в невероятно, просто изумительно сохранившейся арфе! Единственная целая вещь, не тронутая ни пылью, ни временем, тускло сияла в лунном свете.

Удивительно! Находка на целое состояние. Сотни, а может быть, тысячи руни!

Но вот незадача: арфа была большой и неподъемной, словно являлась частью не только этой комнаты, но и дома. Впрочем, мне было всё равно: в голове уже зрел план, как аккуратно вынести арфу. Я желала поскорее подойти к уникальной вещице, потрогать, ощупать, провести пальчиками по струнам, вызвав мелодичные вибрации… но едва пальцы дёрнули одну из струн, куча тряпья и мусора возле стены неожиданно приподнялась и опала, словно вздохнув. А следом оттуда вылезла мертвенно-бледная рука, что стремительно вцепилась в мою лодыжку.

Глава 2

Ярость, жгучая, непостижимая, опаляющая внутренности раскалённой лавой, пришла вслед за зовом. Зовом проклятого духа, который он похоронил вместе с собой под столькими слоями чар, что ни одному смертному не пробраться, не выстоять, не обнаружить, какой бы великий потенциал он ни имел.

«Хотя, – горькая усмешка тронула бледные, потрескавшиеся губы, – видно, всё же нашелся умелец, раз всколыхнулась сущность, призывая исполнить обязанности».

Шрах! Внутри клокотало от невыносимого осознания, что вновь придётся дышать вонью этого прогнившего мира, катившегося в пропасть. Он взревел… и, похоже, напугал пробудившего его. Пальцы лишь успели лизнуть тощую ногу, но и этого хватило, чтобы понять, его жертвой стала девчонка.

***

Я не помнила, как добралась до дома: ноги сами бежали, спотыкались в поношенных ботинках и снова бежали. А в тенях ночных фонарей мерещились зловещие монстры. То троица снобов, то костлявая рука смерти. Это было ужасно настолько, что, когда закрылась дверь моего скромного жилища, я еще долго не могла отдышаться и заставить сердце успокоиться. Стояла и мучительно вглядывалась в густую темноту за окном.

Это явно был самый отвратительный день за все мои короткие двадцать лет жизни. Но очень хотелось верить, что последний. И зачем я вообще пошла в Южный Ривер? Знала ведь, что ничего хорошего из этого не выйдет. Рука в кармане нащупала тёплый камень и непроизвольно сжала его. Слава богам, я не потеряла свой фуар! И жаль, что не нашла ничего ценного, за что можно было бы выручить руни. Хоть небольшую сумму, но такую нужную, чтобы залатать башмак, от которого почти отвалилась подошва, или обновить пальто. Ведь на неделе будет распродажа, и я могла бы найти что-то достойное. «Или, – мои мысли наполнились уютным теплом, – пополнить запас инструментов».

Я улыбнулась, расслабилась и, нехотя выпустив камень из рук, скинула жесткие башмаки, стянула грязное пальто и шляпу, освобождая длинные рыжие пряди, которые от влажности завились в кольца. Зажгла на подставке свечу.

– Привет…

Я устало опустилась на колени перед единственным другом, сиротливо стоящим на трехногом стуле. Цветком верены, который я случайно нашла, гуляя вдоль Серой реки. Хрупкий и одинокий, в центре мёртвых земель он показался мне чудом. Ведь, несмотря на почву, на которой не росли даже сорняки, и жестокий порывистый ветер, стремившийся либо сломать растение, либо вырвать с корнем, он каждый раз выпрямлялся на своём чахлом стебле и тянулся вверх к таким редким солнечным лучам, что скрывались за грязно-серыми облаками.

– Соскучился? – Я брызнула на него чистой водой и рассказала о своих злоключениях. Приняла молчаливый укор и завалилась на кровать, сморгнув влагу с серых, невыразительных глаз, в которые создатели забыли добавить красок.

С днём рождения, Адель!

Когда хронометр отмерил половину часа, а небо потемнело сильнее, я поморщилась от жгучей боли, тронула пальцами бок и болезненно выдохнула. Не может быть… Трясущимися руками вновь зажгла огарок и, щурясь под тусклым светом, стала разматывать повязку, что до сих пор стягивала грудь.

Худшие подозрения оправдались.

На боку наливалась чернота – похоже, нижнее ребро было сломано. Шрах! Получается, падение под копыта лошади не прошло даром, просто адреналин не дал это заметить сразу. Сдержав стон, я полезла под кровать, где хранилась мазь, что сделал Кимра: жёлтая тягучая смесь из соцветий звериса.

Несмотря на целебные свойства и крупицы чар, растение содержало в себе яд и отравляло разум. В Южном Ривере мастера знали, как правильно очистить цветок и применять его с пользой. Кимра не знал, да и никто из нашей дыры, поэтому я медлила, взвешивая все за и против. Но волна боли подтолкнула меня к действиям, и я нехотя откинула крышку и стала осторожно втирать дурно пахнущую жижу в жуткую синеву, надеясь, что мой разум окажется крепче фальшивых видений. Но, как только закончила и подняла осоловевший взгляд, в оцепенении замерла.

У двери клубились тени!

Нет, не тени, что отбрасывают вещи, а живой, дышащий, пульсирующий мрак. Мрак с разумом и глазами – синими угольками, в которых застыли вечный холод и пустота.

Я съежилась.

– Уходи, тебя нет! Это всё мазь! – Я швырнула в густую тень банкой, но мрак словно уплотнился: банка ударилась о него и отскочила в сторону.

Я сомкнула веки и, стараясь дышать ровно, легла и отвернулась к стене. Умом я понимала, что это иллюзия отравленной крови и что она пройдёт, как только мазь потеряет лечебные свойства, но сердце трепыхалось пойманной птицей. Для верности я накрылась одеялом с головой, но тьма прильнула ближе и принесла с собой холод, от которой было не скрыться. Стало невероятно зябко и пусто. Стылый пол, гуляющие сквозняки, замораживающий душу взгляд мрака. Словно меня раз за разом окунали в прорубь.

– Уходи… уходи, уходи! – как молитву повторяла я осипшим голосом, ощущая свинцовую тяжесть, но отгородиться от чудища, склонившегося надо мной, не могла. В моей голове ожил его тягучий, с хриплыми нотками обольщения голос:

– Хочешь согреться, Адель?

Перед сомкнутыми веками замерцали картинки дружелюбного, обещающего тепло пламени и большого уютного очага, который находился в красивом и ухоженном доме. Сливочные стены, мягкие бежевые занавески, элегантная мебель. Мне даже пригрезилось, что в очаге я услышала манящий треск сухих поленьев, аромат дыма и голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Голоса моих родителей…

– Нет, – сухо вытолкнула слова я. – Уходи!

– А может, ты хочешь руни? Целую гору руни! – На смену огню пришли деньги, много денег, столько, наверное, и у верховного правителя не было, а на этой осыпающейся и звонкой горе стояла я, осознавая, что это всё – моё… Но какой смысл, всё равно я останусь презренной девчонкой из трущоб! Никакие деньги не купят мне уважение и не исполнят мечту.

– Нет!

– Или ты хочешь стать непревзойдённой чародейкой? – Вместо богатств появился фиолетовый коготь на кожаном шнурке, именно такой, как я себе представляла. Если бы у меня был потенциал, я бы носила коготь и все бы видели, что во мне живут чары и что я – одна из них. А не та убогая подделка в виде несуразного паренька, что должен скрываться и прятаться.

– Возможно, ты хочешь мужчину?

Моё тело дёрнулось от сладостной, тягучей истомы, когда передо мной появился невероятной красоты парень. Высокий, статный, с белыми волосами и глубоким взглядом тёмных глаз, вмещающих целый мир. Мир, который я желала с ним разделить. Всё еще понимая, что это лишь видения отравленного разума, я отбросила робость и коснулась его твердых скул, прямого носа, век. Большим пальцем очертила контур невероятно соблазнительных губ, желая узнать их вкус, и даже потянулась за этим знанием, уперев руки в грудь, под которой бугрились мышцы… но парень вдруг стал так сильно походить на того будущего иссара, предводителя Крыса и Гиелы, что я резко отшатнулась и чуть не упала с кровати, путаясь в одеяле.

– Нет! Убирайся! Убирайся прочь в пустоши! Тебе меня не соблазнить, я никогда не заключу с тобой сделку, демон!

Все соблазнительные образы вмиг померкли, словно никогда и не существовали. Мрак надо мной развеялся, и я провалилась в сон.

***

Грязная, худая оборванка, убогое жилище, скудная утварь – что может быть проще? Его лицо скривилось от брезгливости и злорадства. Невероятная удача! Одно непонятно: как ей удалось его пробудить? Он принюхался, но, кроме следа от фуара, ничего не почувствовал. Странно…

Когда девчонка, вздыхая и охая, стала разматывать тряпки, скрывающие её грудь, он отвлёкся от размышлений и глянул на неё. Убожество. Избитое, израненное убожество с чернотой на боку, не вызывающее жалости. Он хотел покончить с ней быстро, но что-то его удержало. Может быть, любопытство? Несмотря на серьёзную рану, а в увечьях он знал толк, она не плакала, не выла, не бежала за лекарем, а, стиснув зубы, полезла за сомнительной мазью, воняющей так, словно рядом сдохло полчище кряпов, и стала размазывать зловонную жижу по ребрам.

Он хмыкнул. Может, она еще и блаженная, раз действительно верит, что это поможет перелому срастись? Пока наблюдал за убогой, он сам не понял, как заворожился её мерными, осторожными движениями. Легко, словно кисть по холсту, скользящими пальчиками – сначала по черноте, а после по белой границе, где синяк уже не уродовал её кожу. Переместил взгляд на грудь, которую она случайно задевала, и вершинки, что подрагивали, словно алые ягоды.

Он сам не понял, как в паху стало горячо и как покров невидимости почти сошёл. Немыслимо, но девчонка его заметила. Напрягся, разглядывая её с нескрываемой ненавистью, думая, что закричит. Но она лишь тихо попросила уйти и трясущимися руками неловко прикрывала грудь, при этом её хрустальные глаза отражали твёрдость духа. Словно не чудище из теней перед ней, а нежданный гость. Стало неуютно… или непривычно.

А непривычное злит. Злит неистово, до скрежета зубов. А еще это неуместное возбуждение. Один взгляд на тощую девчонку с медными волосами – и он, как озабоченный мальчишка, ни разу не видевший женщину, не может оторвать от неё взгляд. Похоже, слишком долго спал и сила, заключенная в этом теле, требует своего. Или, может, она… Нет, столько лет пустых надежд, и до окончания срока всего ничего… Верить в подобное не хотелось, не сейчас, когда освобождение так близко. Судьба не может быть настолько жестокой.

***

Жмурясь от солнечного луча, я широко зевнула. Стала вспоминать, когда последний раз так высыпалась и когда мне снились такие чарующие сны. Я стояла на краю высоченной башни выше облаков и, раскинув руки в стороны, собиралась полететь. И, кажется, полетела, и это было словно наяву. Мурашки и лёгкое волнение наполняли все мои чувства, скрадывая мрачные образы, что снились до этого.

Я глупо улыбнулась и зажмурилась, как мартовская кошка. Сладко потянулась, ощущая с головы до ног приятную дрожь… и в недоумении замерла, оглядывая сначала свою обнаженную грудь, а после – мужскую руку на ней. Я одеревенела, почувствовав привалившееся ко мне тело и то, как это тело упирается чем-то постыдным мне в бедро.

Я дико заверещала.

Тело, что меня так напугало, зашевелилось, прошептало что-то злобное про бестолковых девиц и перевернулось на другой бок, продолжая сладко посапывать.

– Эй! Ты кто?

Трясущимися руками я натянула длинную рубашку и схватилась за доску, которая служила подпоркой для двери, думая, с какой стороны огреть парня, что по-свойски развалился на моей кровати прямо в массивной обуви и чёрном кожаном плаще с похожими на перья пластинками на плечах и витиеватыми узорами по рукавам. Замахнулась, но он безмятежно перевернулся, подкладывая под голову руку. И я замерла с занесённой над головой доской. Скользнула взглядом по копне тёмных растрёпанных волос, слегка завивающихся в кольца, бледному лицу. И вспомнила ночной мрак, что мне привиделся. Нет, не может быть, чтобы он превратился в мужчину! Хотя, если это демон, то всё возможно. А может, мазь до сих пор отравляет мой разум? Надо будет поколотить Кимру, чтобы больше не экспериментировал с этим зельем. А ещё друг называется…

– Эй, слышишь? – Я ткнула демона в спину и отскочила к двери, поджимая пальчики на ногах от холода. – Дом Каргильи дальше, она дает кров и еду всем нуждающимся, а не я. Да и как ты вообще вошёл?

Я глянула на замок, который был накрепко закрыт. Похолодела: значит, и правда демон, ставший тенью и пробравшийся сквозь щели. Но, в таком случае, почему он не выпил кровь и не убил меня? В груди шевельнулась запоздалая мысль: что, если это демон похоти и разврата и он меня… Прислушалась к своему телу, но ощущений, что надо мной надругались, не было. Слава богам, ведь всем известно, что, если такой демон выберет жертву, он будет мучить и иссушивать её вечно. А жертва будет готова на всё ради мимолётного взгляда или поцелуя, пока не умрёт.