Любовь. Адаптация

– Ночью без неё обошёлся, сейчас зачем она?

Степан зашагал по дорожке, оставляя первые следы на снегу. Свежий воздух был насыщен новыми нотками, неуловимыми прежде – это приятно бодрило. Казалось, будь он моложе, сорвался и побежал бы вперёд просто так, без цели. Но то время осталось позади, теперь можно было позволить себе лишь широкий шаг, не всегда стремительный, но всё ещё – уверенный.

Калитка и забор были на месте, вопреки страшным мыслям. Казалось, проволока немного разомкнулась, ослабляя вчерашний узел. Опрокинутая миска лежала у дороги, и было непонятно, съели её содержимое или вывалили. Там же Степан заметил многочисленные следы. Порадовавшись, что нехитрый «замок» сработал, старик вышел на дорогу. Асфальт клали здесь лет пятьдесят назад. Он давно успел раскрошиться, и в эти ямы насыпали гравий. На другое рассчитывать было бессмысленно, но местные радовались: «Лучше здесь уже не будет, а так хоть ездить можно!»

Степан Ильич внимательно изучил следы и выяснил, что все они ведут к дороге, примыкающей к посёлку. Что-то смущало его в этих отпечатках, но что – не мог понять. Волновало, что в посёлке события начали происходить именно тогда, когда предстояло покинуть его! С неба снова начинало сыпать, укрывая следы «преступления», и Степан поспешил вперёд в попытке разобраться в ночных событиях. В овраге, где накануне ползал Димка, остался его след – широкая полоса и отпечатки ладоней вели в сторону дома Сивого. Получалось, что наползавшись, тот замёрз и сообразил, что лучше отправиться спать.

Степан Ильич в задумчивости осмотрелся. Многие дачи стояли закрытыми и посещались лишь летом. На соседней улице было два дома, в которых обычно зимовали, с их хозяевами Степан был знаком, но общались только по необходимости. От разорения ворами Балешево спасало то, что он находился на отдалении от шоссе, за лесом, и добраться сюда было тем ещё приключением. После сильных ливней дороги размывало, машины застревали в песчанике, а пешком можно было пройти только через лес, зная тропу. Зимой здесь заносило по пояс, чистили сами внутри посёлка, чтобы можно было приоткрыть дверь, да до нужника добежать. Если к кому собиралась родня из города, принимали заявки на продукты. По всему выходило, что конец осени, вся зима и первая половина весны в этих местах Балешево по большей части пустовало.

Только сейчас что-то было как будто не так.

В задумчивости Степан подобрал миску, отёр снегом и пошёл обратно в дом. Старик решил, что пёс был дурной или бешеный, раз не стал есть, а просто поиграл с едой.

«Дожили! Собаки жрать отказываются! Когда такое было?! Может Тоня права, палка не помешала бы. Больной какой-то… Кто знает, что такому взбредёт в голову?»

Поленившись оббивать грязь и снег, Степан разулся прямо на крыльце и вошёл в дом в носках. Жена уже ждала, сидела на стуле в прихожей. Увидев мужа, сразу тревожно сообщила:

– Так никто и не приехал!

Степан Ильич крякнул и сунул ноги в тапки:

– Саша не поезд, он не может по расписанию приехать. И потом, ещё рано, чего ты накручиваешь себя?

– Был бы телефон, давно бы позвонила и узнала всё, а так сижу и маюсь.

– Дорогое удовольствие – этот телефон, – хмыкнул Степан Ильич. – Кто его в деревню тянуть будет?

– Соседи сделали же!

– Ну, ты же знаешь, где они работают. Дома у тебя телефон есть. И часто ты звонишь?

– В городе я на улице поговорю с кем хочу, а здесь тишина и людей нет. Хочется общения! Сюда надо было его тянуть.

– Меня для разговоров уже не хватает?

– Нет, ты другое дело. Не надо сравнивать! Ты всегда под боком, а хочется свежих мыслей и новых людей.

– Тонь, сейчас ты меня обижаешь.

– Извини, но ты же понял, что я хотела сказать.

– Понял, только телефона здесь всё равно не будет. Если дети финансами помогут, можно на будущий год сделать. Но одни мы с тобой не потянем.

Антонина Матвеевна погрустнела:

– Для кого тогда связь телефонная, если у неё доступности нет…

– Перестань уже. Письма ещё есть, телеграммы быстро ходят.

– Чтобы надиктовать – тоже нужно звонить на телеграф.

– Ох, Тоня, что-то ты совсем напридумываешь!

– А что ещё делать? Волнуюсь! Крутит всё утро, не знаю отчего, так неспокойно внутри… Ох… Скажи лучше, что ты там высматривал? Собаку увидел? Расскажи.

– Нет, вроде не было её. Ничего не съела. Хотел сходить и узнать, кто зимовать останется в этом году.

– Саша с Юлей вот-вот приедут! Сиди! Зачем это теперь?

– Нужно поговорить, вдруг они про собаку что знают. Предупредить не помешает, вдруг это стая прибилась, тогда и помочь будет некому, – не сдавался старик. – Мало ли что!

– Давай потом, когда Саша приедет, вместе и сходим.

Степан посмотрел на жену и решил не спорить.

В томительном ожидании зятя прошло два часа. Пакеты с антоновскими яблоками увеличились в количестве, как и банки варенья и закруток – преодолеть давление Тони было невозможно, и Степан перестал сопротивляться.

Время тянулось невыносимо медленно. Антонина Матвеевна то и дело подходила к окну: не едет ли кто? Обычно именно спокойствие влекло сюда из города, но сегодня тишина нависла за спиной, стискивая пальцы на шее женщины. Скинуть их не хватало сил, Тоня вздыхала, беспомощно оглядываясь на мужа:

– Почему же так долго? Что же случилось?

– На дорогах снег лёг, а в том году сухо было, помнишь? Сейчас скользко, потому и тащится еле-еле, – предположил Степан и чуть не ляпнул про летнюю резину и возможные аварии. – Чистят плохо, значит, и скорости нет. У нас умная дочь и толковый зять, так что хватит думать плохое. Отвлекись немного, у тебя сериал сейчас начнётся. Хочешь, с тобой посижу. Чайку нальём?

После «мыльной оперы», в три часа, решили обедать. Отъезды отъездами, а питаться в зрелом возрасте нужно по расписанию. За столом сидели без разговоров, звеня ложками о дно тарелок, слушая тиканье часов и побулькивание закипающего чайника.

– Что-то точно случилось! – снова трагически изрекла Антонина.

– Погода, – отмахнулся Степан, хотя уже и сам начинал нервничать.

– Тогда вечером новости посмотреть нужно, погоду на завтра узнать.

– Да, посмотрим, только давай после делами займёмся хоть какими-то, так время быстрее пройдёт. Не могу я просто так сидеть и в окно смотреть.

Антонина долго ходила из угла в угол, ворчала, потом села перебирать гречку, хотя варить её не планировала.

Степан вышел в сад. Ничего особенно делать не собирался, но просто ждать было слишком утомительно. С детства отец приучил его относиться ко всему ответственно. Он говорил: «Дом человека не заканчивается за дверью – там он начинается. От того, в каком состоянии находится твоя улица, можно понять, насколько сильны в людях эгоизм и равнодушие». В молодости Степан до конца не понимал этих слов, считал нравоучением. Осознал намного позже, оценив мудрость отца.

Пока Степан работал, передумал столько всего, что разволновался, и сердце забилось неровно. Через смежную калитку зашёл на соседский участок и там присел на лавочку. Отсюда Тоня не смогла бы его увидеть – незачем ей было лишний раз переживать.

Давние знакомые по даче, Петровы, всегда приезжали только на тёплое время года, как правило, до сентября. Часто вечерами соседи вчетвером сидели в беседке и вели долгие разговоры под бутылочку наливки и нехитрую закуску. Как-то Жора и Стёпан даже по-соседски обменялись ключами, чтобы при необходимости помогать друг другу. По осени Степан укутывал деревья соседа, чтобы те не вымерзли за зиму. А Жора весной в благодарность привозил гостинцев и полезных вещей, вроде шлангов для полива, удобрений и семян. Это было хорошее время, привносящее нечто важное в души.

«Какой будет зима? Вроде обещали несильный мороз, не такой, как в прошлый год, но кто знает… Нужно, чтобы новым летом мы с Жориком повидались. Кларку подлечит малость и будем снова вместе прогуливаться. Плохо ведь когда ноги болят. Не встать, не пойти. Ничего, свидимся ещё – это главное. Он мужик мировой, знает, что делать нужно!»

За думами незаметно работалось. Степан Ильич к шести вернулся домой. В коридоре долго счищал старым веником снег и налипшую грязь. Потом стряхнул резиновый коврик за порог, но не разулся. Антонина не вышла встречать, ничего не прокричала из глубины дома, и Степан понял, что её продолжают одолевать грустные мысли. Присев на табурет, старик едва слышно вздохнул.

– Ты чего там топчешься? – наконец она выглянула из комнаты. – Чего снова задумал?

– Всё же хочу сходить. Надо Масновых проведать и Сапожниковых, они обычно всегда зимовали. Рассказать про собаку да Димку… Попрошу присмотреть за домом, а то уедем… Так хотя бы спокойнее будет. Ну и телефоны у них есть, домой звякнем.