Источнику стало известно. Без грифа секретности

– Миша! – он протянул Андрею шершавую ладошку. – Всё с тобой, дядя, понятно. Давай, однако, к нам поедем.

– Куда это – к вам? – задал вопрос и пожал протянутую руку бывший журналист. – Извини, Андрей меня зовут.

– Ну, дядя, Андрей, к нам – это в Посёлок, – Миша показал Андрею большой палец. – Вот такое место! Лучше – не найдешь!

И, подражая только что выслушанным им интонациям Андрея, смешливый мужичок, назвавшийся Мишей, рассказал, в свою очередь о том, что и сам там, в Посёлке живет. И о том, что в поселковой школе нет учителей, а ребят учить надо, времена такие, что без знаний – никуда! О том ещё рассказал Мишаня, что Посёлок со всех сторон окружён водой, Горная Обь и многочисленные протоки сделали землю, на которой он стоит, самым настоящим островом. Акцент сделал хитрый мужичок на то, что только в Поселке Андрей сможет почувствовать себя настоящим мужиком. Тогда почувствует, когда принесёт домой или подстреленную дичь – глухаря или куропаток, или четверть тонны мяса – лося, или бросит небрежно в сенях своего дома с десяток муксунов, свежевыловленных, а то и нельму, килограммов тридцати веса! А? А – ещё стерлядь, осётр сибирский, полагающаяся при этом икра? К мясу и рыбе – закуски соответствующие – клюква и брусника, никогда не покидающие стол местного жителя. Что ещё? Княженика, допустим, она же – северная земляника, самая ранняя в этих местах ягода. Она поспевает уже в начале июля. Её кустики на всех опушках и полянах, цветёт она розовато-сиреневыми или малиновыми цветами. Плоды у неё такого же цвета, а по аромату не уступают землянике. Или морошка – удивительная ягода, которая растёт только здесь. Красивая, вкусная и полезная ягода. Придёт весна и кочки на болотах покроются невысокими кустиками с белыми цветами. Летом на месте цветков созреют сначала желтовато-розоватые, позднее красные твёрдые ягоды. Похвалился Миша и библиотекой, и тем, что самолёт зимой к ним, в посёлок, летает по расписанию, если, конечно позволяет погода, два раза в неделю. А летом – можно на моторке, по протокам, часа за три добраться до райцентра. Если что, конечно, срочно, вертолёт прилетит. С врачом. Своего врача в Посёлке нет. Есть фельдшер. Хорошая женщина. У неё покупают настойку боярышника – «Боярку», считается она и лекарственным средством, и деликатесом.

Под конец, совсем уже очумевший в море новой информации и принявший решение лететь именно в это Посёлок Андрей услышал слова Миши:

– Лук-чеснок полезный, однако, овощ, но у нас не растёт. Вот и зубы потому, – Миша потыкал пальцем по остаткам зубов. – Зато картошка, да, только у нас одних и растет, на всём Севере, большая, как голова ребёнка. Правда не едим её, только в крайнем случае, странная она какая-то, внутри полая и кожура такая же, как и снаружи. Даже учёные приезжали, смотрели! Чудно!

3

Пока вокруг самолёта ходили люди в чёрных меховых комбинезонах, выполнявшие предполётный регламент и не тарахтел мотор, Андрей рассматривал попутчиков – десяток пассажиров в живописной меховой одежде, покрытой разноцветным орнаментом.

Весьма необычным, надо заметить, орнаментом – среди переплетения коряг и оленьих рогов, он высмотрел, на одном из малахаев, изображение человеческого глаза, выглядывающего из кольца Мёбиуса. Точно, как на американском долларе.

Мысли его плутали и лениво путались: «Странные, мордашки… на кого же они похожи? Глаза, скулы, волосы… и этот знак на шубе, или на чём? Надо будет спросить – как называется. От бутылок… не отрывают взглядов, не видели никогда, что ли?»

Зачихал, наконец-то, закашлялся простуженный мотор, начал своё нехитрое дело – развивать крутящий момент и обеспечивать тягу винта. Скоро повеяло лёгким теплом из решеток под ногами и в таком убогом на дизайнерские решения салоне стало удивительно уютно.

Андрей сидел на деревянной, напоминающей парковую, скамейке, заменяющей привычные сиденья в этом древнем сооружении, взятом, похоже, напрокат в Музее авиации. Скамейка, по-другому это устройство «для удобства авиапассажиров» и не назовешь, расположена была вдоль салона самолёта. Напротив – точно такая же.

Что-то здесь не хватает, подумал Андрей, вспоминая свою недавнюю жизнь в большом городе, городской парк, также стоящие скамейки и столик между ними. На столике, обычно, чёрные костяшки домино или шахматная доска. Старики вокруг столика. Жужжали и ругались, не обращая внимания на проходящее мимо подрастающее поколение. Жизнь ощущалась во всей её прелести. Это там, в большом городе.

А здесь стояла тишина, если не учитывать лёгкий гул мотора. Тем более, казавшаяся странной, что люди, в этом маленьком самолёте, все были родом из одного посёлка. Ну, плюс один чужак.

Представляете самолёт, заполненный односельчанами, где-нибудь в Центральной России? Смешно? В Центральной России не самолёты, а ржавые автобусы Павловского автозавода перевозят от райцентров к местным поселениям сельских тружеников – работяг, продавших с раннего утра свою нехитрую продукцию: молочко, там, сметанку, грибочки солёные в баночках, зверобой и душицу пучками, чеснок кучками или лук репчатый вязанками. Вот, продали они, что смогли, а на денежку, вырученную, закупили водку разливную, да и начали её дегустировать на месте, в автобусе. Зажурчала горячая кровь по жилам – кровотокам, ударила в головы, что-то там, в бедовых головах задела, расшевелила, подвигла к общению, вот и потекла речь, сначала разумная и спокойная, затем она становилась всё ярче, насыщаясь синонимами, метафорами и всё больше – междометиями. Вот уже кто-то и песню дорожную завёл и её подхватило всё временное население автобуса.

А вот здесь, в центре, точнее – будучи над центром Сибири, авиапассажиры между собой почти не разговаривали, они больше смотрели в хвост самолёта, где пристёгнутые широкими брезентовыми ремнями, затаились, в предчувствии своей страшной кончины, добротные, сработанные из тарной дощечки ящики со спиртным.

4

Посёлок, в который так легко поддавшись сладкоречивым уговорам прокеросиненного Миши, согласился лететь Андрей, стоял на острове. Острове, в том смысле, что вокруг него была вода – сама Горная Обь и протоки её. Протоки не широкие, но многочисленные. Местами они сходились – сливались, образуя самые настоящие озёра, и разделяли остров и коренной берег Оби десятками километров самой пересечённой и непроходимой местности, какую только можно было себе представить.

От райцентра до посёлка лететь что самолетом, что вертолётом минут пятьдесят. Самолёт, как и говорил Миша, выполнял полеты по расписанию, вертолёт – по желанию начальства или в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Привыкшие к воздушному транспорту местные жители часто использовали его для самого простого и желанного дела – летали в райцентр для пополнения запасов спиртного. Делали это так же привычно, как жители средней полосы России ходили в сельмаг. Никакого трепета перед авиацией!

Полоса льда, в двух километрах от Посёлка, небрежно расчищенная от снега, чернела в обрамлении снежных валов. Лёд на реке в это время, толщиной был уже за метр и вполне выдерживал те самолётики, что своим вниманием не обходили ледовую полосу.