Политический дневник

В противном случае Великий инквизитор Шиллера[381 - Персонаж трагедии Ф. Шиллера «Дон Карлос».] вновь приступит к своему ремеслу – удушению душ.

17.9.[1936]

После съезда партии[382 - В 1936 г. съезд НСДАП проходил с 8 по 14 сентября в Нюрнберге.] вновь нахожусь в [госпитале] Хоэнлихен. Перенес эти дни лучше, нежели опасался. Атмосфера съезда отличалась сплоченностью, какой до сих пор не бывало; фюрер счастлив и полон сил. В своем выступлении на конференции деятелей культуры я, говоря о явлениях мировоззренческого порядка, позволил себе как официальному лицу пойти в их трактовке на несколько шагов дальше. Тезис о том, что к вере как мировоззрению прошлого вполне можно относиться благоговейно с эстетических позиций, был понят. То, что Ницше, Вагнер[383 - Вагнер, Рихард (нем. Richard Wagner, 1813–1883) – немецкий композитор, чьи музыкальные и публицистические работы оказали известное влияние на нацистских идеологов.] и Лагард[384 - Лагард, Пауль де (нем. Paul de Lagarde, 1827–1891) – немецкий историк и теолог, в своих работах развивавший идею построения сильного немецкого государства на основе военно-консервативного режима в Пруссии и «национальной религии». См. подробнее: Артамошин С.В. Идейные истоки национал-социализма. Брянск: Издательство БГУ, 2002. С. 35–39.] столь же официально приравниваются к пророкам, будет осознано. Большая речь фюрера стала подтверждением значимости моей нелегкой борьбы, в особенности та ее часть, где он говорит, что христианская эпоха имела христианское искусство, а у национал – социалистической эпохи есть искусство национал – социалистическое! Тем самым был четко обозначен факт смены одной эпохи другой.

Во второй половине дня, перед тем как выступить с речью, я был у фюрера – он должен был поставить свою подпись на наградных грамотах. Он заметил: «Обе ваши речи были превосходны. Что до моей, то я полагаю, она вам понравится». И, смеясь, похлопал меня по плечу.

Теперь смельчаки, которые мысленно призывали конец «эры Розенберга», вновь «меняют знамена» – пусть на время.

Мне было поручено открывать конгресс в качестве первого оратора; выступление транслировалось по всем радиостанциям. Шауб сказал мне потом, фюрер заметил, что Р[озенберг] – наш лучший ум и что ему [фюреру] незачем просматривать текст моих выступлений, им присуща кристальная ясность, ни слова [из написанного] менять не требуется. Речь вызвала мировой резонанс, тезисы н[ационал] – с[оциализма] получили подтверждение в событиях мировой политики. Речь д[окто]ра Геббельса на этот раз имела более четкую структуру; доказательства зверств, свершавшихся в Испании, впечатляющи. Обе речи вместе стали, пожалуй, одним из самых тяжелых ударов, нанесенных по мировому большевистскому еврейству. Теперь его представители в Москве скалят зубы, словно дворняга, которую пнули сапогом.

Мне было поручено опекать около 60 гостей, среди которых много именитых. В их числе британцы, которых я привел к фюреру – он беседовал с ними о колониальных притязаниях. Присутствовали помимо прочих: Лорд Эпсли[385 - Бэтхерст, Аллен (англ. Allen Bathurst, Lord Apsley, 1895–1942) – британский политик – консерватор, в 1936 г. личный парламентский секретарь британского министра обороны.], парламентский представитель министра обороны Великобритании лорда Инскипа[386 - Инскип, Томас (англ. Thomas Inskip, 1. Viscount Caldecote, 1876–1947) – британский политик, с 1936 г. министр обороны Великобритании.]; генерал Карльслейк[387 - Правильно: Карслейк, Генри (англ. Henry Karslake, 1879–1942) – британский генерал – лейтенант.]; адмирал Бурместер[388 - Бурместер, Рудольф (англ. Rudolf Burmester, 1875–1956) – офицер британского флота, адмирал.], бывший командующий средиземноморским флотом; генерал Свинтон[389 - Свинтон, Эрнест Данлоп (англ. Ernest Dunlop Swinton, 1865–1951) – британский офицер, военный корреспондент, во время Первой мировой войны активно пропагандировал разработку и использование танков.], изобретатель танка; адмирал Николсон[390 - Николсон, Грешэм (англ. Gresham Nicholson, 1892–1975) – офицер британского флота, адмирал [*].]; майор Даттон[391 - Даттон Эрик (англ. Eric Dutton, 1895–1973) – британский офицер, в 1919–1952 гг. служил в различных британских колониях в Африке.], часто сопровождающий представителей британского королевского дома, друг будущего премьер – министра Невилла Чемберлена[392 - Чемберлен, Невилл (англ. Arthur Neville Chamberlain, 1869–1940) – британский политик, премьер – министр Великобритании в 1937–1940 гг.] и министра колоний Ормсби – Гора[393 - Ормсби – Гор, Уильям (англ. William Ormsby – Gore, 4th Baron Harlech, 1885–1964) – британский политик, в 1936–1938 гг. секретарь по делам колоний.], представитель правительства в Северной Родезии. Фюрер подчеркнул, что колониальный вопрос – это не вопрос престижа, а вопрос чисто экономический. (Позже мы зафиксировали это в письменной форме.) Даттон навестил меня, и мы в течение 2 часов говорили о возможностях и процедуре рассмотрения [колониального вопроса] (изложено в протоколе[394 - Приложение отсутствует.]). Сообщил об этом фюреру. На прощание он поблагодарил меня еще раз и приглашал приехать в начале октября в Оберзальцберг[395 - Деревня под Берхтесгаденом, где располагалась летняя резиденция Гитлера.]. Собираюсь сделать подробный доклад и просить его о принятии дальнейших решений.

Один достигнутый результат вызвал глубокое удовлетворение – из соображений целесообразности фюрер не желал, чтобы руководящий состав партии оставлял лоно церкви. Теперь фюрер предоставил всем нам право выбора. Борман немедля вызвал представителей полиции, чтобы произвести нотариальное заверение собственной подписи, поставленной под заявлением о выходе [из церкви].

Теперь я, как и тысячи других, размышляю над последствиями огласки возможности такого шага. Для всех нас речь уже давно не идет о конфликте с совестью, это вопрос политической целесообразности.

Во время съезда встретился с государственным секретарем Венгрии Микошем[396 - В списке гостей съезда (BA NS8/142) фигурирует венгерский государственный секретарь Эдмунд фон Микоч (Edmund von Mikoc). Возможно, правильное написание фамилии – Миклош (Miklоs).]. Давняя цель: побудить Венгрию отказаться от идеи пересмотра границ как с Румынией, так и с и Югославией. Я без устали твержу об этом всем венграм. Об этом и ни о чем другом. Микош делает оговорку: Румыния должна в таком случае предоставить венгерскому меньшинству определенную автономию. – Аналогичная беседа состоялась с ф[он] Мечером[397 - Мечер Андраш (венг. Andrаs Mecsеr, 1883–1946?) – венгерский политик крайне правого толка, президент немецко – венгерской торговой камеры. О его сотрудничестве с Внешнеполитическим ведомством см. Kuusisto, указ. соч., стр. 189–192.], который сообщил, что у Гёмбёша почечная недостаточность! Он намерен посетить его сейчас в Мюнхене, надежда очень слабая. Я просил передать привет Гёмбёшу. Значит, Венгрию ждет правительственный кризис. Все твердят о том, что найти замену авторитету Гёмбёша едва ли возможно.

Румынскому профессору Маноилеску[398 - Маноилеску, Михаил (рум. Mihail Manoilescu, 1891–1950) – румынский журналист, экономист и политик, впоследствии в 1940 г. министр иностранных дел Румынии.], которого я знаю с 1932 года (Конгресс европейских государств в Риме), я, напротив, посоветовал пойти на примирение с Венгрией. Нужен антибольшевистский блок. Став «другом» Москвы, Румыния окажется ее жертвой, уже сегодня ей угрожает Прага. У нее не остается выбора. Мы, со своей стороны, хотим предоставить ей такой выбор, обеспечив гарантии со стороны Венгрии. М[аноилеску] собирался сразу после Нюрнберга нанести визит королю. Он оставил мне свою посвященную проблематике корпоративизма работу «с выражением восхищения личностью и ее трудами». Таким образом, еще одна сторона станет склонять Кароля к проявлению благоразумия. Я спросил М[аноилеску]: «Как вы думаете, найдет ли король в себе решимость вступить в союз с одной стороной, или же он полагает, что может, как прежде, играть несколькими шарами одновременно?» На что М[аноилеску] ответил: «Этот вопрос свидетельствует о том, что вы очень хорошо знаете ситуацию». Я: «Думаю, да; в такие времена как нынешние, короли теряют свои короны, если исходят из посылки, будто им по силам управлять, лавируя между крупными группировками».

Думаю, М[аноилеску] на свой манер доведет эти соображения до сведения Кароля.

Помимо указанных, имели место и другие беседы: генеральная линия заметно укрепляется. Большая решимость фюрера, который уже теперь, находясь в Н[юрнберге], демонстрировал осознание своей роли как духовного лидера Европы, будет оказывать свое воздействие.

26.9.[1936]

Вчера здесь был Р[оланд] Штрунк[399 - Штрунк, Роланд (нем. Roland Strunk,? – 1937) – немецкий журналист, военный репортер «Фёлькишер беобахтер». Погиб на дуэли, устроенной из-за подозрения в неверности жены.], прибывший из Испании. Заботы о некоторых делах побудили его совершить беспосадочный перелет в Берлин, завтра он летит обратно. О том, что именно вызывало у него беспокойство, он пишет в обстоятельной докладной записке. Надеюсь, записка даст желанный результат; говорить о ней здесь не имеет смысла. В остальном то, о чем он поведал, потрясает до глубины души. Не раз ему доводилось видеть страшные увечья испанцев, отстаивающих национальную идею, частью в таких сексуально – патологических формах, что их невозможно описать словами. Убитые монахини – страшное зрелище; оскверненные алтари… – можно себе представить…

Штрунк вместе со «специалистами по Толедо» сам совершил полет над Алькасаром[400 - Продолжавшаяся с конца июля по конец сентября 1936 г. осада республиканцами занятой мятежниками крепости Алькасар в Толедо, ставшая затем одним из символов новой франкистской Испании.]. Все эксперты заявляли в один голос о невозможности сбросить провиант на территорию двора площадью 60?40 метров. Лишь один взял на себя смелость выполнить задачу – на высоте 25 метров (обер – лейтенант ф[он] М.[401 - Моро, Рудольф фон (нем. Rudolf von Moreau, 1910–1939) – немецкий летчик, воевал в Испании в составе легиона «Кондор», погиб во время испытательного полета.]). Человек, чье имя будет еще названо, но много – много позже. Новые сведения – фашисты выбили красных с Балеарских островов. Мальцан[402 - Мальцан, Рудольф фон (нем. Rudolf von Maltzahn) – с 1932 г. корреспондент «Фёлькишер беобахтер» в Риме.] сообщает из Рима, что аннексия Балеарских островов Италией постоянно обсуждается в высших фашистских кругах. И вот они там, и будет интересно посмотреть, удастся ли Италии взять инициативу в свои руки и каким образом. Французы все более активно поддерживают войска в Мадриде, намереваясь превратить ополченцев в настоящих солдат. Франко стремится избежать войны позиционной, поскольку марокканцы хороши в войне маневренной. Штрунк не сомневается в победе генералов, последние полагают, что гражданская война продолжится еще около 2 месяцев.

Меня, конечно, интересовала информация о разногласиях, вне всякого сомнения, присутствующих в лагере националистов. Штрунк подтвердил сложившееся у меня впечатление – на Севере наследниками жертв стремятся стать церковь + реставрация. Карлистов[403 - Политическая партия, возникшая в 1830–е гг., после того как король Испании Фердинанд VII изменил закон о престолонаследии, лишив права на трон своего брата Дона Карлоса Старшего.] обязали ежедневно посещать мессу, они обвешаны множеством амулетов, даже ослы носят на шее изображения Христа! Однако ряды фалангистов пополняются, Франко оказывает им поддержку. А значит, борьба продолжится и после победы, и тогда необходимо помогать Франко любыми средствами, иначе господство попов продлится еще лет тридцать, а по истечении этого срока в Испании наступят времена, подобные нынешним, или же страна станет гнить заживо. Примо де Ривера младший сидит под арестом в Аликанте, есть намерение освободить его – если он еще жив!

Что до остального – народ жаждет немецких газет, фильмов; раздаются требования о помощи в организации партийных структур и т. д. Стоит только назваться н[емцем], и вся Испания ликует. Имя Гитлера стало легендой, от Германии ждут многого – всего…

Я познакомлю Штрунка с Дарре, он немедленно отправит в Испанию человека, которому будет поручено тщательно изучить местную ситуацию с сельским хозяйством и разработать необходимую для Испании аграрную реформу – помощь Франко. Ясно одно: 34 семейных клана, которым принадлежит Испания и которые являются абсолютными правителями, должны отдать 50 % своих земель, не выдвигая особых условий – следует устранить вторую причину революции.

Я передал Штрунку, что он должен сообщить Франко и лидерам фалангистов следующее. Едва они одержат победу, церковь развернет бешеную травлю против «языческой Германии». А посему уже теперь наш ответ: Г[ермания] опирается на иные, нежели Испания, традиции; это преимущественно протестантская страна, и сегодня, руководствуясь накопленным опытом, она делает для себя определенные выводы. Но только для себя. Мы признаем католицизм как религию испанского народа – никто не станет сюда вмешиваться. Это должно быть уяснено сейчас, с тем чтобы уже сейчас фалангисты смогли дать свой ответ клерикалам.

Интересно, что испанцы хотят знать больше о нас, нежели об [итальянском] фашизме. У них схожий темперамент, они ожидают полезных дополнений скорее от нас, они хотят именоваться национал – синдикалистами. В этом уголке Европы разворачивается новая решающая битва. Испания в числе наших союзников – это в глазах Парижа прорыв фланга, незыблемость которого полагалась вечной. Англия сможет наблюдать за тем, как в тылу Гибралтара заправляет делами союзник Италии. Французы и англичане направят все усилия на создание буферного каталонского государства.

Вчера Франция начала перебрасывать эскадрилью бомбардировщиков с восточной границы к границе южной…

Дополнительные сведения о ситуации в Испании я получу во вторник от главного представителя агентства Херста К[арла] фон Виганда[404 - Виганд, Карл фон (англ. Karl von Wiegand, 1874–1961) – американский военный журналист, один из первых интервьюеров Гитлера (в 1922 г.). Широкую известность получило и интервью, взятое им у Гитлера в июне 1940 г., во время Французской кампании. Просьбу Розенберга о приеме Виганда Гитлером от 30.9.1936 см. в BA NS8/165.]. Он все время находился в Мадриде. Хочет рассказать мне много интересного и поговорить с фюрером. Около 1923 года Виганд был первым влиятельным иностранным журналистом, который проявил внимание к Адольфу Гитлеру. Мы имели возможность дважды вместе отобедать. Виганд, тогда уже немолодой, побывал везде, где только можно: Маньчжоу – Го, Шанхай, Турция. Не всегда зрящий в корень, но вместе с тем острый наблюдатель.

Несколько дней назад по поручению греческого посланника у меня побывал майор Криекукис[405 - Криекукис Харилаос – пресс – атташе греческого посольства в Берлине, составитель (вместе Карлом Бёмером) книги «Бессмертная Эллада» (Kriekoukis Charilaos, B?mer Karl [Hrsg.]. Unsterbliches Hellas. Berlin, 1938).Бёмер, Карл (нем. Karl B?mer, 1900–1942) – нацистский функционер, в 1933–1935 гг. возглавлял отдел прессы Внешнеполитического ведомства, затем служил в Министерстве пропаганды.]. Он принес свои извинения: он позаботился лишь о моем визите в Афины, о поездке доктора Г[еббельса][406 - Визит Геббельса в Грецию длился с 20 по 28 сентября 1936 г.] ему не было известно ничего. Была достигнута секретная договоренность с ландсляйтером в Афинах[407 - Метаксас, Иоаннис (1871–1941) – греческий генерал, премьер – министр Греции (фактически диктатор) с 1936 г.]. Метаксас подтвердил ему телеграммой, что правительство не приглашало д[окто]ра Г[еббельса]. Афинская газета сообщила о его прибытии на 4 странице: приезжает д[окто]р Г[еббельс] в сопровождении 20 туристов. А потому немудрено, что визит вежливости одного лица был заменен на визит вежливости другого, был дан завтрак…

Криекукис сделал новое приглашение; вероятное время визита – начало 1937 года, – и поблагодарил меня за все, что было предпринято моим ведомством с целью установления взаимопонимания между немецким и греческим народами, мое имя в Г[реции] пользуется большим уважением, меня примут с большой радостью. Он будет сопровождать меня в качестве официального лица.

Рейх скомпрометировал себя визитом д[окто]ра Г[еббельса], организованным в подобной форме.

20.10.[1936]

Вновь приступил к работе в Берлине, что, конечно, препятствует ведению записей. Постараюсь наверстать упущенное и упомянуть о наиболее важном.

Вскоре после праздника урожая я отправился в Оберзальцберг. Впервые увидел новый дом фюрера. Как и все, что он строит – воплощение изысканного вкуса. Замечательно большой зал с видом на горы – в сторону Зальцбурга. Фюрер беседовал со мной наедине продолжительное время. Мы полтора часа прогуливались по залу, он подробным образом делился своими соображениями в отношении Италии, Англии, Испании и т. д. Конфликты из числа тех, что потенциально возможны в ближайшие годы, кажутся вполне податливыми с точки зрения их разрешения. Я со своей стороны сообщил о том, что было передано мной англичанам. Далее последовало несколько спокойных дней, беседы на политические темы велись не столь часто.

Фюрер увлеченно демонстрировал мне свои картины, свой рабочий кабинет. Я разглядывал фотоснимок ушедшего из жизни [личного] водителя [фюрера] – Шрека[408 - Шрек, Юлиус (нем. Julius Schreck, 1898–1936) – личный водитель и телохранитель Гитлера. Умер от менингита.], как вдруг фюрер заметил: вокруг нас понемногу становится пусто. Многому можно найти замену, однако невозможно найти замену общим воспоминаниям. – Я не мог не рассказать ему о том, как познакомился с Дитрихом Эккартом. Он упомянул, что впервые встретил меня у Э[ккарта], «в то время вы носили черную бархатную куртку».

Затем он вспомнил старого доброго д[окто]ра Э. Ганцера[409 - Правильно: Ганссер, Эмиль (нем. Emil Gansser, 1874–1941) – немецкий химик, член НСДАП с 1921 г.], с которым как раз случился инсульт. Готовый прийти на помощь, преданный делу и забавный в своих особенностях Г[анцер] помогал нам в начале.

Затем я выступал с трехчасовым докладом. План по обеспечению нашего влияния во всех без исключения государствах, граничащих с СССР; наша работа на Ближнем Востоке, в Румынии, Венгрии, Югославии, затем этнологическая ситуация в Советском Союзе. И наконец, вопросы воспитания. Фюрер поделился своими опасениями – ситуация во Франции может измениться быстрее, чем мы успеем подготовиться. Борьба с мировым большевизмом должна быть теперь главнейшей задачей. Удивительно, сколь поверхностно относятся к этой проблеме за рубежом. Мы – единственные, кто это понял. А среди нас нет, по словам фюрера, никого, кто знал бы предмет и владел бы им так, как я. Он намерен предоставить мне как своему уполномоченному все полномочия в этом вопросе. Мир должен знать, что духовный и организационный центр по борьбе с силой, стремящейся к разрушению мира, находится в Германии. Если сейчас будет опубликовано немецко – японское соглашение[410 - Соглашение между Германией и Японией (т. н. «Антикоминтерновский пакт») было подписано в Берлине 25.11.1936.], фюрер должен будет направить японского посла в ведомство, уполномоченное вести эту работу; то есть ко мне.

Я ответил, что такая миссия меня привлекает, однако предпосылка успеха – наличие явной возможности управления – по отношению ко всем науч[ным] учреждениям, отвечающим за Восток и проч. Вопрос формы остался открытым. На уровне министерств, ведомств намеченное пока еще реализовать сложно, однако вопрос должен быть решен на государственном уровне, чтобы рычаги управления были у меня. В ответ на мою речь, в которой я затронул ситуацию в сфере обучения и воспитания, фюрер заметил: «Ваши генеральные полномочия будут распространяться и на эту область деятельности».

Далее фюрер подробно описал, каким он мыслит развитие Европы в будущем и какова в этом процессе роль Германии…

На следующий день я переслал фюреру проект распоряжений по порученной мне работе[411 - О докладной записке Розенберга, посвященной созданию «центрального ведомства по защите от мирового большевизма», см. Piper Ernst. Alfred Rosenberg: Hitlers Chefideologe. M?nchen, 2007, стр. 425–426.], государственно – правовой формат которой он собирается подробно обсудить с Ламмерсом[412 - Ламмерс, Ганс Генрих (нем. Hans Heinrich Lammers, 1879–1962) – немецкий юрист, шеф рейхсканцелярии НСДАП с 1933 г. В 1949 г. на процессе по «делу Вильгельмштрассе» приговорен к 20 годам тюрьмы, в 1951 г. освобожден.].

+

На нашем дипломатическом приеме было больше гостей, чем когда – либо. Очевидно, дипломаты и мировая печать научились ценить эти ставшие традиционными выступления. Им удалось выяснить, что я несколько дней пробыл у фюрера, они надеялись, что мой доклад прольет кое-какой свет на будущее. Находящийся в Берлине председатель Государственного совета Греции[413 - Папафранкос, Стамос (1872–1942) – председатель Государственного совета Греции в 1935–1941 гг.] поздравил меня с публикацией моих работ, которые он «с восторгом прочел». В качестве гостей присутствовали и другие иностранцы, приведенные посланниками их стран.

Фиппс полагает, что «во Франции дела обстоят лучше», Блюм, по его словам, сам намерен держаться подальше от коммунистов, радикал – социалисты тоже настроены оппозиционно. Имело ли смысл объяснять этому британцу, что означает фигура еврея Блюма[414 - Блюм, Леон (франц. Lеon Blum, 1872–1950) – французский юрист и политик – социалист, премьер – министр Франции с июня 1936 г. по июнь 1937 г. и с марта по апрель 1938 г. С 1940 г. в заключении во Франции, с 1943–го по 1945 г. в нацистских концлагерях.]? Несколько дней спустя Фиппс пригласил меня на завтрак и вновь повел свои речи – быть может, в надежде «схватить» отголоски переданного мне фюрером? Я заметил ему: Блюм связан «идеологией» по рукам и ногам, а потому едва ли можно предположить, что он станет сигать через яму, вырытую им же.

Эти дни: переговоры с Бюллем[415 - Бюлль Рэймонд Лесли (англ. Raymond Leslie Buell, 1896–1946) – американский редактор и писатель, в 1933–1939 гг. президент Ассоциации внешней политики («Foreign Policy Association»), основанной в 1918 г. некоммерческой организации, призванной помочь осознанию и пониманию внешней политики американским народом.], США, председателем Ассоциации внешней политики в США, о занятии должности заведующего кафедрой философии в Мюнхене, речь в Саарбрюккене (ответ епископу Гудалю[416 - Гудаль, Алоиз (нем. Alois Hudal, 1885–1963) – австрийский теолог, титулярный епископ, выступал с критикой работ Розенберга. После Второй мировой войны помогал национал – социалистам бежать в Южную Америку.]), речь в Ульме по случаю проведения заседания Имперского союза древней истории. В ратуше – прием, организованный для «знаменосца идеи», как меня величали, и приятный подарок: 2 работы ульмского архитектора Фортенбаха[417 - Фуртенбах, Йозеф (нем. Joseph Furttenbach, 1591 – 1667) – немецкий архитектор, автор трактатов об архитектуре [*].] середины 17–го столетия. В ближайшее время из Италии прилетит Анджелотти[418 - Неустановленное лицо. В записи от 30.10.1936 он же именуется Анджелини.].

Из прочего – подготовительное совещание в преддверии большой работы, которая, если она будет организована в форме, предложенной мной, действительно примет всемирно – исторические масштабы. Для начала следует, однако, запастись терпением.

30.10.[1936]

В ходе своего доклада в Оберзальцберге фюрер выразил согласие с моим предложением по усилению давления в переговорах с Афганистаном и Ираном. Теперь все утряслось, и Риттер, заядлый интриган из М[инистерства] и[ностранных] д[ел], с улыбкой замечает: «этим вопросам следует уделять гораздо больше внимания, нежели до сих пор». Договор с Афганистаном на 22 млн готов; 15 млн из них – военные поставки, причем 20 % оплачиваются афганцами в валюте. В г[ермано] – иранском соглашении речь идет о 80 млн. Таким образом, В[нешне]п[олитическое] в[едомство], проявив настойчивость, добилось заключения третьего торгового соглашения: лишь потому, что «практики»[419 - Розенберг иронизирует, т. к. его в кулуарах партии считали теоретиком, не способным на решительные действия.] почувствовали ясное политическое целеполагание. Взял на себя новые дела (воздушное сообщение с Кабулом), Бломберг намерен «осаждать» нашего атташе в Анкаре, чтобы смягчить сопротивление турок. 4.11 прибывает премьер – министр Афганистана[420 - Мохаммад Хашим – хан (1885–1953) – афганский политик, в 1929–1946 гг. премьер – министр Афганистана, выступал за ориентацию страны на Германию.], которого буду принимать я. Мы получим единственный проект оригинала концессионного нефтяного договора, который обсуждается с американцами. Если мы заинтересуемся, он не будет подписан.

Информацию о нашем соглашении получили русские: в качестве мести они не позволили более 180 000 каракульским овцам, которые паслись на их территории, вернуться в А[фганистан].

Вчера и сегодня я обедал у фюрера и делал доклад, освещающий эти темы. Фюрер выказал глубокое удовлетворение. Просил меня составить список еврейских представительств наших фирм в Румынии. Он раз и навсегда запретит Р[ейхс]м[инистерству] э[кономики] подобные действия.

Что касается моей докладной записки (обсуждавшееся ранее поручение[421 - См. запись от 20.10.1936.]), он пояснил: она свидетельствует о широте задуманного, он все понимает и признает справедливость изложенного. Однако само требование о том, что я должен иметь возможность «привлечь» из отдельно взятого министерства определенного мною самим чиновника, кажется ему весьма необычным и в предлагаемой форме неосуществимым. Я пояснил, что имелось в виду: не я выбираю чиновника, а чиновник, назначенный соотв[етствующим] министерством для «обработки» вопросов, касающихся Востока, должен быть связующим звеном между своим и моим ведомством и подотчетным мне лицом. Фюрер заметил, что потребуется не менее 30 совещаний, ведь, конечно, нужно будет преодолеть сопротивление [в собственных рядах]; то же касается и поручения о «мировоззренческом руководстве Германией», в особенности если мы постепенно хотим охватить все имеющиеся сферы. Он размышлял над поручаемой мне работой, она может осуществляться в следующей форме: я мог бы расположиться у него – т. е. в Рейхсканцелярии в качестве его уполномоченного. Но тогда люди, приходящие на совещание ко мне, фактически оказывались бы в его ведомстве, а значит, тем более досаждали бы ему. В остальном же работа эта для него очень важна. Я ответил на это: вся партия страны не создает столько трудностей, как отдельные руководители в верхах, ведь рассуждать о строительстве домов для крестьян проще, чем принимать на себя духовное руководство. Наши товарищи по партии наверху доставят, вероятно, больше трудностей, чем не – национал – социалистические министры. Фюрер рассмеялся: ну, они образумятся.

+

Эти дни: интервью о советской Иудее для упомянутого Анджелини из Института внешней политики в Милане[422 - Институт изучения международной политики («L’Istituto per gli studi di politica internazionale») был основан в Милане в 1934 г.]; принимал у себя депутата из Японии; обсуждение с Колониально – полит[ическим] ведомством[423 - Колониально – политическое ведомство НСДАП было создано в 1934 г. В его задачи помимо прочего входило планирование управления немецкими колониями в случае их возврата.] способов, какими в будущем в случае приобретения новых колоний можно «обесточить» миссионерскую деятельность, нацеленную на взращивание большевизма. Я отдал распоряжение о тщательном сборе соответствующей информации. Здесь был профессор Шотуэлл[424 - Шотуэлл, Джеймс (англ. James Thomson Shotwell, 1874–1965) – американский историк, с 1917 г. возглавлял исследовательский отдел Фонда Карнеги – основанной американским промышленником и филантропом Эндрю Карнеги (англ. Andrew Carnegie, 1835–1919) некоммерческой организации, основной задачей которой является содействие международному сотрудничеству.] из Фонда Карнеги, который занимается поиском тем для научных исследований, однако, по-видимому, слишком слеп, чтобы разглядеть их наличие. Он и не понял, что я пытался навести его на нужный след. Еще не встречал американских посредников, которые были бы наделены умением мыслить широко. Совещание, посвященное созданию комиссии по этнографии: необходимо привести позицию партии к единому знаменателю и убрать клерикалов из этнографических объединений. Прием для руководителей студенческого союза. Тема: университет или среднее специальное образование. Я пояснил собравшимся суть больших задач, стоящих перед н[ационал] – с[оциалистской] философией; ученые и исследователи должны вновь исполниться чувства гордости и избавиться от всяких переживаний собственного комплекса неполноценности, возникавшего ввиду доминанты политической составляющей. Парни удалились с новой верой в себя.

В Магдебурге я выступал перед командирами СА – 5000–ная аудитория.

Будни: совещания о трудностях в культурной сфере, мелк[ие] личные разногласия. Контроль планов по расширению площадей здания школы В[нешне]п[олитического] в[едомства].

Шикеданц сообщил сегодня: представитель Гоги находится здесь и хочет обсудить предстоящее экономическое соглашение с Румынией на случай прихода Гоги к власти. Посредник сообщает: его зять – директор «Waggon – Lits»[425 - Международное общество спальных вагонов и скорых европейских поездов, основанное в 1872 г. и базировавшееся во Франции.]. Хотел бы уволиться, но где взять замену? Ш[икеданц] отреагировал немедля: оставайтесь еще на день. В Лейпциге срочно известили Кляйнмана[426 - Кляйнман, Вильгельм (нем. Wilhelm Kleinmann, 1876–1945) – статс – секретарь в Министерстве транспорта Рейха, выполнял функции посредника между НСДАП и Дирекцией железных дорог Рейха.] из Дирекции железных дорог Рейха. Завтра прибудет. Если все пойдет хорошо, то место «Waggon – Lits» займет немецкая «Mitropa»[427 - Основанное в 1916 г. в Германии Общество спальных вагонов, призванное составить конкуренцию французскому Обществу.]. Случится новое вторжение во французскую систему в Румынии.