Врач атомных войск. В Министерстве среднего машиностроения (атомная промышленность) была своя медицина, в т. ч. военная

– Сестры сказали, что он ухаживал в палате за детьми.

Кончилось тем, что Амира отпустили для продолжения лечения амбулаторно, в здравпункте общежития, взяв подписку о невыходе из комнаты в течение четырех суток.

Год 1971

По лицу ползла муха и щекотала нос. От мухи почему-то исходило приятное, лучистое тепло. Амир чихнул и проснулся. Лучи утреннего солнца высветили синие смеющиеся девичьи глаза, от близкого расстояния кажущиеся огромными… Впрочем, они такими и были. Девушка кончиком своей русой косы щекотала Амиру нос. Он проснулся окончательно. Повернулся к лежащей рядом совершенно голой юной девушке, крепко обнял горячее тело…

– Нет, нет, нет, и не думай! Ты же сам ночью говорил, что тебе рано утром на пароход надо успеть!

– Едрён корень! А который час? – Амир схватил свои наручные часы, валявшиеся на полу у койки. Пять минут седьмого! А теплоход «Ракета» отваливает в семь ровно!

– Рота, подъем! – заорал он, вскочил на ноги прямо на койке, сорвал простыню с девушки и… залюбовался совершенными линиями ее тела.

Накануне они с друзьями отмечали возвращение из студенческого стройотряда в ресторане «Маяк». За соседним столиком то же самое событие отмечали студенты физкультурного института. Среди них он и увидел совершенно неотразимую, с волосами цвета спелой ржи, девушку в униформе ССО[5 - Студенческий строительный отряд.]. Свои люди…

В конечном итоге Амир с рыжеволосой убежал, уехал на троллейбусе. Двери захлопнулись перед носом у физкультурников, которых искусственно задерживал друг Коля. Таня (так ее звали) весело хохотала, обняв Амира за шею. Она оказалась студенткой четвертого курса медучилища, у физкультурников же была врачом отряда. Прибыли к общежитию. Перед общежитием в палисадниках частных домов всегда росли огромные пионы. Поставив Таню стоять на стреме, Амир перебрался через заборчик и сорвал несколько цветков. Один цветок вахтерше: пропустила без придирок, только покачала головой.

Пионы алые
Листья роняют,
Словно любовница платья… (хокку)

Пионы поставили в тазик с водой, прямо на столе. Цветы сразу наполнили комнату своим благоуханием (аромат пиона – одно из самых главных его достоинств, оцененное еще древними. В Китае, где пион входит в число самых почитаемых растений, о нем говорят: «сто роз в одном цветке», имея в виду и внешний вид – крупный многолепестковый цветок, сложенный у многих сортов наподобие розы, – и аромат, часто напоминающий старинные сорта роз. Эти качества сделали пион в Китае «королем цветов»). Униформы обоих студиозов уже валялись в разных местах комнаты. Амир приник к Тане…

И вот уже утро… Смутившись его взгляда, Таня ловко пнула парня пяткой в живот. Амир свалился на пол, тут же вскочил и оделся. Однако его подруга одеваться не спешила, прошла к окну и потянулась. В лучах утреннего солнца ее кожа с рыжим пушком казалось прозрачной… Озноб прошел по щекам парня, застучало в ушах. Он непроизвольно потянулся к ней, но она резво отскочила:

– Па-ро-ход!! Опоздаешь!

Быстренько умылись в тазике с пионами и выскочили на улицу. Подвез ранний рыбак на «Москвиче-412» за три рубля. У трапа Амир припал к сладким губам и взбежал на теплоход. Договорились встретиться после его возвращения из родительского дома, через две-три недели. Но так больше никогда и не встретились… Таня, Таня…

Дизели «Ракеты» заурчали, причал отплыл. Теплоход встал на крылья и понесся в прозрачном утреннем воздухе на север, к отчему дому. Вскоре открылся мини-буфет. Амир подошел к стойке. В кармане лежали две пачки трехрублевок, его летний заработок. Из зеркала над стойкой на Амира смотрел дочерна загорелый брюнет со сверкающими белками глаз, в зеленой униформе. Радость мелкими пузырьками распирала его изнутри, как воздушный шар. Взял коржик и бутылку портвейна. Соседка по креслу, молодая и симпатичная женщина, дала ему граненый стакан и очищенное вареное яйцо. Амир залпом махнул стакан вина, целиком засунул в рот яйцо, прожевал, предложил вино симпатичной соседке, она пригубила, а Амир тут же уснул.

Проснулся через три часа, его голова лежала на плече симпатичной соседки, которая что-то читала. Она улыбнулась ему…

Уже неделю Амирхан наслаждался отчим домом, мамиными оладушками (коймак, по-татарски), отсыпался. Голова была абсолютно пустой… В субботу топили баню, Амир возил флягами на тележке воду из Иртыша.

Как-то, поднимаясь с ведрами, полными речной воды, он оторвал глаза от довольно крутого песчаного спуска к воде и лицо его залилось жаром… Навстречу, с коромыслом на плече, спускалась, ладно ступая босыми ногами, смущенно и радостно улыбаясь, слегка морща чистый, невысокий лоб с соболиными черными бровями, очень стройная девушка в ситцевом платье. Ее длинная коса была перекинута вперед и слегка подрагивала на девичьей груди от негромкого ее смеха.

– Пропусти меня! – ее грудной голос звучал для Амира сладкой музыкой.

– Проходи, никто тебя не задерживает!

Сердце стучало, как паровой молот. Залил воду во флягу. Она уже поднималась на верх яра. Остановилась, часто дыша, на ее щеках цвел румянец. Дала Амиру напиться из своего ведра, что было добрым знаком. Они не произнесли ни слова… Сердца сказали за них…

А вечером Амир ждал ее на памятной скамеечке на высоком берегу Иртыша. По-прежнему пахло полынью. Сероглазой не было. Ничего, он подождет. Откинулся к спинке скамейки, закрыл глаза… Как это начиналось?

Когда ему исполнилось 15 лет, в пустом классе ремонтируемой школы увидел вдруг, как будто кто-то широко раскрыл ему глаза, белокожую и чернобровую девочку с длинной черной косой, серыми глазами, стройными ножками – свою одноклассницу. Девочка эта была молчаливой, но не угрюмой, смеялась она тихо, а чаще улыбалась.

Амир влюбился в сероглазую девочку. В первый раз.

А мальчиком он был застенчивым, неловким, нерешительным, слишком эмоциональным. Чудак он был.

Поэтому случилось такое: через пару лет они сидели на скамеечке, на высоком яру Иртыша, в душную звездную летнюю ночь. Запах полыни… Какая-то большая рыба звучно плеснула хвостом по воде, звезды казались близкими, а на сердце было так сладко, так тревожно от присутствия любимой девушки…

Отмахиваясь от комаров и глядя в сторону, его девочка вдруг произнесла горькие, как росшая около скамеечки полынь, слова:

– Я думаю, что нам надо завязать наши отношения!

…Амир прилег на скамейку, комары радостно зазвенели возле лица. Сорвал веточку полыни, чтобы отмахнуться от кровососов. Ну где же эта девчонка?

Помнит ли она малину? Это было четыре года тому назад: в лесочке, примерно на полпути от села Екатерининское к их селу, Амир и она жарким солнечным летним днем собирали малину

Он только что поступил в медицинский институт и приехал после зачисления домой. А она поступила в медицинское училище. Им было по 17.

Тайно от родителей, рано утром, пошли по ягоды. О чем договорились ночью, вернее, под утро, накануне. С трудом ее уговорил, вздохнув, она согласилась.

Сколько раз тянулись одновременно за одной ягодой, и руки сталкивались, и замирало его сердце. И отталкивала она его руку:

– Не мешай собирать малину!

На опушке леса у дороги, под боярышником, отдыхали перед тем, как идти с собранной ягодой домой. Было жарко.

На голове у нее был белый платок, повязанный плотно, до самых глаз (от комаров), как это делают наши сибирячки. Свои бидоны с ягодой поставили в тень березы, накрыв лопухами. Он попытался сесть рядышком, она его несильно оттолкнула. Ну что же, полежим чуть в сторонке.

Его сероглазая подруга развязала платок и распустила волосы, а коса у нее до пояса. Она тряхнула головой, коса рассыпалась, затем достала большой темно-коричневый гребень, иным с такой косой не справиться. Стала расчесывать волосы.

Прикрыв глаза, сквозь ресницы, Амир любовался милым зрелищем.

(Вспомнив все это теперь, Амир закусил нижнюю губу и простонал. Теперь только до него дошло, что тогда перед ним была сама любовь в образе сероглазой татарской девушки.)

Амир тихонько прижался щекой к ее бедру и замер…

Она молчала и расчесывала свои волосы. Потрескивал гребень, прижмурившись, он видел солнце в потоке волос, кончик ее брови, часть уха и шаловливый завиток перед ухом. Осмелев окончательно, тронул этот завиток тихонечко указательным пальцем и чуть-чуть накрутил на палец. Она прижала его ладонь к своей горячей щеке. Ее расплетенная коса упала на лицо Амира, прохладная коса из татарских черных волос. Ослепленный, нашел ее ладонь и поцеловал. Девичья ладонь пахла малиной… Ее глаза приблизились, затуманились, губы приоткрылись… они пахнут тоже малиной и почему-то молоком. Амир ее обнял, она тесно прижалась всем телом, щекоча жарким дыханием ухо и прошептав невнятно «не надо»…

Кто-то несильно хлопнул его по щеке ладонью, Амир вздрогнул и открыл глаза. Девушка стояла рядом, немного подбоченившись и ласково теребила его волосы, ее губы и глаза смеялись, ее лицо сияло в вечерних сумерках. Амир приобнял ее тонкую талию и привлек к себе, она послушно прижалась. Он нашел ее косу, зарылся в ней горящим своим лицом, затем повернул ее ждущее лицо к себе, и они замерли в сладком поцелуе…

Нравы в татарской деревне строгие. Ушли вдоль берега через кладбище на давно облюбованную крохотную полянку среди сосен на высоком яру.

Она уехала к месту распределения, опоздав на неделю. Всю эту неделю Амир не смыкал глаз. Засыпал за столом, за мамиными оладушками.

В течение 6-го и 7-го года обучения те, кто, избрал специальность хирурга, в основном изучают хирургию.

Научили оперировать – выполнять аппендэктомию, ушивать прободную язву желудка, резецировать кишку, выполнять ампутации, хирургические обработки ран, флебэктомию и другие относительно несложные операции.

И вот – наконец! Получен диплом врача, свидетельство хирурга. На работу!

Этюд второй

ЦРБ[6 - Центральная районная больница.]