Вошедшие в неизвестность

Сзади Музыкант услышал шаги. Обернулся – темноволосый мужчина стоял перед ним, тот самый, которого они встретили с Катей на станции. Он потер нос указательным пальцем и виновато произнес:

– Тут такое дело… Мне бы к машинисту надо.

– Закрыта дверь, – резонно заметил Музыкант и еще раз подергал для наглядности ручку.

– Надо бы зайти… – робко сказал Серый.

– Зачем? – Музыкант постучал, но никто не ответил.

– Д-дело в том, что в поезде нет ни единого человека из персонала.

– Здрасти… – не поверил Музыкант. – Проводницы же были, когда мы садились в поезд. А теперь их нет? И что, пассажиры едут сами по себе?

– А пассажиров тоже почти нет. Так, с пяток во всем поезде. Это сказала девушка со светлыми глазами, с которой вы садились в поезд.

– Не удивлюсь, если она всех проводниц связала и спрятала. Она может и разыграть, ей абсолютно нельзя верить, – рассмеялся Музыкант.

– Я проверил, – оборвал его смех Серый. Музыкант вышиб дверь резким толчком. Кабина машиниста была пуста. Кроме огромной панели приборов под окном находился только огромный монитор.

– Что там? Есть кто-нибудь? – попытался заглянуть Серый.

– Ровным счетом ни-ко-го, – Музыкант сделал шаг к сенсорному дисплею, который тут же загорелся зеленым светом с надписью на экране: «добро пожало». Музыкант невольно вздрогнул и замолчал.

– Не влезла надпись, – Серый попытался разрядить обстановку.

– Да нет, надпись как раз полностью, окончание в этот раз только может быть другое. В этот раз. В следующий раз, который приближается, – Музыкант словно повторил чьи-то слова, слышанные им ранее. Он коснулся пальцами экрана, и надпись изменилась на стандартное меню.

«Выберите время прибытия: прошлое, настоящее, будущее».

Серый пожал плечами и ткнул: «прошлое». Музыкант тут же сделал отмену.

– Сдурел что ли? Не игрушки это. Выкину тебя сейчас в окно, и ковыляй в свое прошлое. Давай-ка, дверь закроем, а ночью, когда все уснут, вернемся и, как следует, тут все посмотрим, – решил Музыкант. – Может, это новые поезда-автоматы уже на Москву пустили, а мы не в курсе второго пришествия научно-технической революции?

– На какую Москву? – удивился Серый. – Мы едем в Неизвестность, а не в курсе, очевидно, один ты.

– Ну, хулиганка!

– Кто?

– Девушка! Со светлыми глазами! – разозлился Музыкант. – Катей ее зовут.

– Хорошее имя.

– Обалденное, – хмыкнул Музыкант. – Выходи! Дверь закроем как-нибудь, чтобы никто этого не видел. И не нажал что-нибудь в меню. Тут замок надо выгнуть и вправить. Металлическое есть что-нибудь?

– Открывашка и штопор, – не смутившись, с готовностью вынул Александр свой инструмент. Музыкант хмыкнул еще раз, и они приладили дверь назад.

– Вроде незаметно, – полюбовался Серый.

– Ага, – согласился Музыкант, – пойдем.

На обратном пути, настроение Музыканта стало меняться, а мысли приняли философское направление: «Проводницы вначале были, потом исчезли. Поезд ведь тронулся? Тронулся! Значит, вначале и машинист был. Потом исчез. Ну и что? Можно подумать, что жизнь наша имеет проводниц, помогающим нам в пути, и машиниста, управляющего ее движением. Не имеет ведь жизнь ни проводниц, ни машиниста. И ничего, живем ведь… И вообще, что это за слово такое «проводник» или «проводница»? Какое-то оно весьма многозначительное… Это тот, который сопровождает в пути… Сопровождает? Или провожает? Скорее уж провожает тогда, если «проводница», а не «сопроводительница». Они «проводили» всех и ушли… Потому что дальше сами давайте, пацаны и девчонки. Сами! Вам жить. Мы вас только проводили…»

Он заглянул в купе:

– Кать! Ты мне ничего сказать не хочешь?

Но вопрос Музыканта повис в воздухе. Он забыл, что сам же и выставил ее из купе, когда она мешала ему писать музыку. Кати в купе, естественно, не было…

– Эй, как тебя?

– Серый, – обернулся Александр и улыбнулся, – познакомиться-то и не успели.

– Михаил. Если увидишь, скажи этой девушке, чтобы на место вернулась немедленно! – крикнул Музыкант. И добавил: – А еще лучше, слопай ее с потрохами, раз ты – Серый. Сделай доброе дело!

– Хорошо…

* * *

Смущаясь, Серый подошел к Кате, как только вернулся в свой вагон. Она с неподдельным интересом слушала, как Ферт яро обсуждал вслух какую-то политическую статью в газете. Видя внимание, Николай распалялся еще больше по поводу очередной новой редакции закона. Александр откашлялся:

– Ваш друг, Михаил, просил вернуться.

– Эх, узнал уже, – она вздохнула и, безнадежно махнув рукой в знак прощания, ушла.

Николай хотел было продолжить свою недосказанную вслух мысль, но Александр равнодушно лег на свою полку и закрыл глаза. Его протрезвевший ум под негромкий храп Сергея пытался сконцентрироваться и придумать объяснение происходящему, но плавное движение поезда быстро укачало Серого. Ферт открыл газету, но вскоре чтение расслабило и его. Николай заснул сидя.

Никто из пассажиров, кроме Кати, не ощущал тревоги относительно сложившейся ситуации. Ферт не поверил, что проводниц нигде нет. Музыкант еще мысленно пребывал в сочиняемой им композиции, Серый нечаянно уснул, Ванина сморил алкоголь и сытные бутерброды, а Королев ничего не знал…

* * *

Катя бесшумно вошла в свое купе и осторожно села на место с краю, поближе к открытой двери.

– Теперь я очень хочу, чтобы ты меня выслушала и дала человеческие объяснения своим поступкам, в результате которых, мы сейчас едем неизвестно куда в поезде, где нет машиниста! – с этими словами Музыкант отвернулся к окну.

Катя за его спиной тотчас же зажала ладонями уши, потому что нарастающий тон Музыканта сулил крайне нелицеприятный монолог. Он отвернулся от нее специально, потому что не хотел увидеть, как ее глаза могут наполниться влагой. Этого Музыкант не выносил, ему хватало несколько секунд для того, чтобы начать поцелуями собирать слезинки из бесконечно любимых глаз, и, естественно, не продолжать никакие разговоры. А Катя нарочно закрыла уши, чтобы не начать реветь, поскольку еще не научилась сносить его раздражение стойко.

Спустя несколько минут Музыкант обернулся, но ее уже не было. Катя мчалась к голове поезда. «Машиниста нет… Не я же его съела. Я не знала! Я думала, что это обычный поезд. В Москву бы успели приехать, все равно время было свободное. Целый месяц был! Если там есть монитор, значит, есть и системный блок. Я все исправлю. Можно подумать, это я во всем виновата! У тебя всегда виновата я, и все время», – беспокойно метались ее мысли.

Миновав вагон-ресторан, Катя оказалась перед закрытой дверью кабины машиниста и со злостью толкнула ее. Огляделась. «Замок-то погнут, – Катя еще раз подергала ручку, заметив через щель, что на замок дверь не заперта.

– Прекрасно, я ее сейчас тогда и выдавлю. Палку бы мне или молоток…»

Она схватилась двумя руками за металлическую трубку, на которой крепились оконные шторки, и дернула на себя изо всех сил. Затем ткнула ей в личину замка. На пятый раз дверь услужливо открылась. Дисплей приветливо позеленел надписью: «добро пожало». Катя вздрогнула.

Подойдя ближе, нажала кнопку перезагрузки, вошла в нужную папку реестра и стала внимательно смотреть за ползущими вверх белыми строчками по черному экрану. Дождавшись нужной командной строки, свободно заиграла пальцами по виртуальной клавиатуре, словно по клавишам фортепиано. Нажав подтверждение, вновь перезагрузила.

Перестук колес стал менее деловитым, деревья за окном поплыли гораздо медленнее…