Серебряные облака

– Я просто сосредоточенна. Я не привыкла ездить по неровным кирпичным мосткам, когда с обеих сторон вода, а позади в открытом кузове сидят две собаки.

Сейчас отлив, и море уходит, так что мостки видно хорошо, но время от времени то с одной стороны, то с другой на них накатывает случайная волна.

Джейми кивает, ненадолго прекращает разговор и через пару минут опять принимается за свое:

– Вы, кажется, чем-то подавлены после нашего утреннего занятия. Не то чтобы вы были особенно разговорчивы – по крайней мере, со мной. Но, даже принимая во внимание вашу крайнюю неприязнь ко мне, вы как-то слишком молчаливы.

– Я же сказала, я немного устала – вот и все. Последние дни дел было очень много. – Я искоса взглядываю на него и сразу перевожу глаза обратно на мостки. – А про «крайнюю неприязнь» вы, по-моему, перегибаете палку.

– Прошу прощения. По-вашему, лучше называть ее «умеренной неприязнью»? – говорит Джейми, и, даже не глядя на него, я знаю, что он улыбается.

– Давайте, – соглашаюсь я с твердым намерением не поддаваться его чарам. – Именно так мы ее и назовем.

– А вы, как я погляжу, крепкий орешек, – никак не может угомониться Джейми.

Тем временем я подъезжаю к концу мостков и переключаю скорость, чтобы въехать на берег. Я никогда раньше не водила машину по песку – довольно странное ощущение, даже несмотря на то что я за рулем джипа. Сосредоточившись на машине, я пропускаю мимо ушей реплику Джейми.

– Что вы говорите?

– Говорю, что вы странная. По-моему, я не сделал вам ничего плохого, а вы все равно почему-то точите на меня зуб.

– Ошибаетесь. Я на вас ничего не точу. – Выбираясь с прибрежного песка на идущий вдоль стены гавани каменный мол, переключаю коробку передач на первую скорость. – Я вас пока не знаю, и оснований, как вы выражаетесь, «точить на вас зуб» у меня пока нет.

– А почему бы вам не начать с предположения о том, что я хороший человек?

Въезжаю на парковочное место, зарезервированное для транспортных средств острова Аврора. Фишер сказал мне, что это королевский подарок. Оказывается, в летние месяцы в Сент-Феликсе парковочных мест днем с огнем не сыщешь. Выключаю мотор и поворачиваюсь лицом к Джейми.

– Не то чтобы вы мне не нравились… Разве что совсем немного… но это не ваша вина.

– Боюсь, вам придется дать более развернутое объяснение, – говорит Джейми, заинтересованно глядя на меня.

– Видите ли, моя главная проблема – вовсе не вы. Я не люблю внезапных перемен. Я думала, что точно знаю, с кем вместе буду жить и работать. Я мысленно к этому приспособилась и думала, что меня все устраивает. А потом появляетесь вы, и все мгновенно встает с ног на голову. Все мои тщательно составленные планы летят в тартарары.

Он поднимает брови:

– Я понимаю, что мое появление – неожиданность, но разве она такая уж неприятная?

– Вы не понимаете… – Нет, так нельзя, надо попробовать ему объяснить. – Я должна четко планировать мою жизнь, только так я могу предотвратить…

– У вас какое-то нервное расстройство? – перебивает меня Джейми. – У меня однажды был приятель: он, когда садился за стол, сначала измерял расстояние от вилки до ложки. И, если кто-то их сдвигал, прямо из себя выходил.

Я вздыхаю. Джейми меня не слушает. Но в этом нет ничего нового: моих объяснений почти никто никогда не слушает, а даже если слушают, только немногие по-настоящему понимают. Даже самые близкие…

И Джейми такой, как все.

– Нет, никакого нервного расстройства у меня нет, – бросаю я ему и выхожу из машины, хлопнув дверцей джипа. Глядя на меня, Джейми продолжает сидеть. – Вы идете? Собакам уже не терпится.

Открываю дверцу кузова, и обе собаки с восторгом спрыгивают на землю. Пока Джейми выбирается из машины, надеваю на них поводки, и, не говоря ни слова, мы отправляемся исследовать Сент-Феликс.

– Какое симпатичное местечко! Правда? – говорит Джейми. – Настоящий Корнуолл.

Мы уже прогулялись по узким мощеным улочкам мимо выбеленных домиков с деревянными дверьми, выкрашенными яркими красками, – когда-то простые рыбацкие хижины теперь превратились в дома для сдачи отдыхающим. Полные сумки продуктов, купленных в одном из маленьких супермаркетов, мы тоже успели отнести в джип. Потом прошли вдоль длинных золотых песчаных пляжей с веселыми зонтиками, разбросанных там и сям пляжных кафе, сделали передышку и посидели на теплом песке, дав собакам поноситься по мелководью – вода все еще стоит далеко, и это меня радует. Наконец мы направляемся обратно в город.

Отдыхающие высыпали на берег и наслаждаются первым летним теплом, поставив для защиты от прохладного ветра низкие матерчатые полосатые ширмы. Многие, как и мы, выгуливают собак. Но, в отличие от беспечно глазеющих по сторонам и болтающих друг с другом парочек, мы с Джейми, с тех пор как вышли из джипа, едва перемолвились парой слов: вежливо поинтересовались, кто куда хочет пойти, обсудили, какие купить продукты и что делать после магазина. Так что, когда Джейми опять заводит разговор, я вздрагиваю от неожиданности.

– Да… симпатичное. Мне нравится. – Мне уже давно неловко от нашего затянувшегося молчания, и я тут же откликаюсь, довольная тем, что он его наконец прервал.

– Талия советовала купить хлеба и пирожков в булочной ее дяди, сказала, что он будет нас ждать.

– По-моему, булочная где-то здесь рядом. – Я показываю на уходящую от гавани вглубь города узкую улочку, на которой полно уютных магазинчиков. – Вчера мы высадили Талию на Гаванской улице, но где именно эта булочная, я не уверена: из машины все выглядело совсем иначе, чем теперь, когда по людным улицам мы идем пешком. Я здесь еще не освоилась.

– Согласен, со мной тоже так. Новое место всегда лучше пешком осваивать. А вот и наша булочная. – Он показывает на гостеприимно открытую дверь чуть дальше вверх по улице, туда, где в витрине выставлены аппетитные на вид торты, пирожки и плюшки. Вывеска гласит: «Голубая канарейка».

Я предлагаю:

– Давайте я подожду вас здесь с собаками, а вы купите все, что хотите.

– Нет, лучше я на улице постою, а вы покупайте. Выбирайте на свой вкус. Мне только парочку корнуолльских пирожков. Я их люблю, но настоящих уже сто лет не ел. Кошелек у вас?

Вчера вечером мы с Джейми договорились сбрасываться в общий котел на еду и всякие хозяйственные расходы.

– У меня. Я в супермаркете заплатила и положила его к себе в сумку, – говорю я, передавая ему поводок Фица. – Я быстро.

Захожу в булочную, там небольшая очередь, и у меня есть время насладиться ароматами свежей выпечки.

Но очередь движется медленнее, чем я думала, внутрь набилось полно народу, и хвост уже выстроился даже за дверью. Меня начинает качать.

«Боже! Только не сейчас!» – проносится у меня в голове. Принимаюсь поднимать то одну, то другую ногу, маршируя на месте. Но это помогает ненадолго, и вот уже булочная плывет у меня перед глазами, а все детали размыло, будто рисунок акварелью вымочили в воде.

Я еще слышу, как женщина передо мной возмущается тем, что, как ей кажется, в пирожке мало начинки, но мое тело уже теряет равновесие, ноги подгибаются, и я ощущаю на спине руки стоящего за мной мужчины: он то ли пытается меня подхватить, то ли (что гораздо более вероятно) оттолкнуть, чтобы я на него не упала.

Потом я вижу нахлынувшее на меня море встревоженных лиц, и оттуда доносится:

– Вам плохо?

– «Скорую» вызвать? – спрашивает другой голос.

Я отвечаю, стараясь сесть:

– Нет, спасибо, мне уже лучше.

Голова по-прежнему кружится.

– Расступитесь, ей нужен воздух, – командует третий голос. – Не спрашивайте ее ни о чем.

Толпа немного отступает, и я вижу, что один из продавцов, стоявший раньше у прилавка, опустился рядом со мной на колени.

– Как вы себя чувствуете? Позвольте я вам помогу? – спрашивает он и осторожно поддерживает меня, помогая сесть.