Принцип неизбежности

Навигатор указывает на съезд в лесной массив, и я не задумываясь подчиняюсь. Не знаю, кто по собственному желанию попрётся в такую глушь, но выбора у меня нет. Низкий автомобиль бьётся днищем о неровности, издавая неприятный звук. Плевать. Основная задача сейчас не сохранение машины. Незнакомец вновь приходит в себя, встряхивает головой, а затем упирается в меня, вероятно, силясь понять, где и с кем находится. Его руки приходят в движение, и я теперь я опасаюсь, что пистолет, лежащий рядом, может оказаться в его ладони и непроизвольно выстрелить. Поэтому выдёргиваю оружие, ставлю на предохранитель и кидаю за спину. Спустя полчаса выезжаю к большому дому, скрытому деревьями, и останавливаюсь перед воротами. Что интересно, надо мной висит камера, а сбоку установлен селектор. Жму кнопку. Несколько минут тишины погружают в раздумья: куда отправиться, если здесь не помогут?

– Слушаю, – пугаюсь неожиданного ответа.

– Ваш контакт дал Ярый. Моему пассажиру нужна помощь.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Островская Анна Константиновна.

Реакция неоднозначная – полустон и маты. Но ворота отъезжают, пропуская меня на территорию, которая достаточно освещена, чтобы сразу заметить мужчину, всматривающегося в лобовое стекло. Высокий, за сорок, с большой родинкой на щеке.

– Добрый… – осматриваюсь. – Ночь. Прошу прощения за беспокойство. Мужчина, – указываю на машину, – огнестрельное ранение в живот. По моим прикидкам получено пару часов назад.

– У меня грёбаное дежавю! Пять лет назад с этими словами ко мне приехала Таисия и приволокла Ярого. Тоже нашла себе мужика с проблемами? – усмехается, шагая к пассажирской двери и, открыв, окидывает взглядом клиента.

– Он не мой мужик, – отвожу взгляд, пока Доктор с удивлением ждёт пояснений. – Случайно наткнулась на стройке.

– Стоп! Ты посреди ночи гуляла по стройке, наткнулась на раненого мужика и решила ему помочь? Ваша семья, конечно… своеобразная, но не настолько.

Согласна – объяснение идиотское, но не рассказывать же ему, как подруга кинулась к машине и потащила меня за собой. Вот только Динка сейчас нежится в тёплой кровати, а я мечусь по лесу в поисках помощи «другу».

– Стечение обстоятельств, – не знаю, как ещё пояснить Доктору сложившуюся неоднозначную ситуацию. – Там ещё труп в багажнике, – прячу взгляд, понимая, что мой спаситель сейчас пошлёт меня вместе с незнакомцем. – И оружие…

– Ты из принципа проигнорировала здравый смысл или у тебя к нему личная неприязнь? Потому что так вляпаться нужно талант иметь.

– Вы поможете или нет? – пресекаю нравоучения, которых в достатке получила от Гриши.

– А у меня есть варианты?

Доктор в одиночку вытаскивает незнакомца, почти взваливает на себя и идёт к боковой двери, кивком указывая, чтобы я её открыла. Минуем комнату, похожую на гостиную, и попадаем в просторное помещение, где меня сразу окутывает неприятным холодом, а когда включается освещение, я почти слышу, как моя рухнувшая на пол челюсть издаёт громкий звук.

Это не просто операционная – большой зал на шесть оборудованных мест, разделённых на секции и отгороженных защитными ширмами. Словно в этом месте «помощь» поставлена на поток. В моём представлении крутилась картинка из какого-нибудь старого фильма, где полупьяный доктор на живую извлекает пули, вводя пострадавшего в наркоз алкоголем.

И пока я растерянно осматриваюсь, Доктор укладывает незнакомца на стол, разрезает рубашку и осматривает ранение. А затем направляет лампу на его лицо и вздрагивает. Замечаю, как дёргается кадык, а шаг, сделанный назад неосознанно, подтверждает, что мужчина знаком с раненым.

– Вы его знаете?

– Нет, – резкий мгновенный ответ.

Он лжёт, но спустя минуту собирается, натягивает перчатки, маску и раскладывает инструменты.

– Тебе лучше подняться наверх. Или ты, как Тася, встанешь рядом со мной?

– Отвращения не испытываю, но участвовать не хочу.

– Поднимайся. Главный вход, кухня слева. Там моя жена Алиса. И не шуми, дети спят, – одаривает недовольным взглядом, и я не сразу понимаю, что Доктор ждёт моего ухода, чтобы приступить к делу.

Выскакиваю на улицу, сделав несколько жадных вдохов и прикрыв глаза. Несмотря на нежелание пройти по пути мамы и сестры, судьба, словно в насмешку, подкидывает на ровном месте проблемы в лице незнакомца со шрамом. Такое чувство, что это наш рок, настигающий в самый неожиданный момент и испытывающий на прочность. Но я могу последовать совету и Гриши и закончить всё прямо сейчас, если переложу заботу о незнакомце на Доктора. И пока я не решила, как поступить, иду в указанном мне направлении, попадая в дом.

– Доброй ночи, – замираю в дверях, заметив на кухне женщину, стоящую ко мне спиной. – Меня ваш муж направил сюда.

– Аня, если не ошибаюсь? – повернувшись, награждает меня тёплой улыбкой и приглашает устроиться на высоком барном стуле. – Я Алиса. Уверена, мой муж не представился. Его зовут Герман.

Нагло рассматриваю привлекательную женщину лет сорока с огненно-рыжей гривой, распадающейся по плечам. Тонкие черты лица приковывают взгляд, и я не замечаю, как улыбаюсь ей.

– Он недоволен моим приездом.

– Он часто недоволен, но отказать тебе не решится.

– Потому что считает своим долгом помочь раненому?

– Потому что ты дочь Константина Сергеевича. К Островским у нас особое отношение.

– Вы тоже знаете моего отца?

– Когда-то твой папа помог Герману, а потом мне. Знаешь, – крутит в руках кружку с горячим напитком, – если бы не Парето, нас бы не было друг у друга. И меня бы не было, – Во взгляде Алисы проносится нечто тоскливое и понятное лишь ей, но уже через секунду она становится серьёзной и, приблизившись, произносит: – Здесь ты услышишь много нелестного о своём отце. Но знай, он всегда помогал тем, кто нуждался: молча, не требуя ничего взамен. И мы тому подтверждение. Благодаря ему мы работаем спокойно.

– Вы тоже врач?

– Да. Как и муж. К нам привозят тех, кому нужна помощь в обход официальных учреждений.

– Знаете, я думала, что уже давно нет подпольных врачей, криминала и разборок.

– Этот мир будет существовать до тех пор, пока человеческие пороки нуждаются в удовлетворении.

– У вас семья, дети. Вам не страшно?

– У нас нейтралитет. Мы не занимаем ничью сторону, не задаём лишних вопросов, не лезем не в своё дело: приняли, помогли, попрощались. Простой алгоритм, выполнение которого является залогом нашей безопасности. И если ты хочешь спросить, как я попала в этот мир, лишь скажу, что таким образом обрела смысл жизни.

Мне кажется, Алиса многое пережила, а глубокие шрамы на её запястьях подтверждают догадку. Не знаю, какой путь она прошла, остановившись в этом месте, но сейчас женщина спокойна. У каждого своё понятие «счастья», и не мне судить, насколько верным оно является.

– А Герман?

– В его случае – наследство. Отец мужа пару десятков лет принимал всех, кто нуждался в медицинской помощи. О нём знали, к нему ехали, его вызывали. После его смерти поток нуждающихся ринулся к сыну, который по стопам отца идти не пожелал. Тогда нам пришлось расстаться… – отводит взгляд, проваливаясь в воспоминания. – Островский помог, и Герман остался в стороне. Ровно до того момента, пока я не появилась в его жизни снова. Переехал из соседней области, чтобы заняться тем, от чего так долго и упорно бежал.

– А Ярова вы знаете?

– Гришу? Конечно! Лет пятнадцать назад он был тем ещё раздолбаем. Но бесконечно милым и обаятельным. Одно время Гера меня даже ревновал к нему, – подмигивает и тихонько хихикает, посматривая на дверь, чтобы нас не услышал Доктор. – Он слишком долго скитался в одиночестве, пока не пришла твоя сестра и не утащила в свою нору, чтобы подарить ему семью. Я слышала, у них две дочки?

– Двойняшки. Лиза и Катя. Плюс две блондинки к трём имеющимся, – развожу руками, вспоминая панику Гриши, уверенного, что все Островские женского пола на клеточном уровне предрасположены к неприятностям. Замечаю взгляд Алисы, рассматривающей мои тёмные волосы. – Я тоже в числе блондинок, а это, – показываю на свою голову, – кратковременная смена образа. Папа говорит, если у меня, Кости и Сони будут девочки, он сойдёт с ума.

– Женское царство, – хохочет Алиса. – А если серьёзно… Уверена, Константин Сергеевич рад, что, несмотря ни на что, у него большая семья. Некоторые считают, что счастливы в своём одиночестве, но это не так – каждой уставшей душе нужна ладонь, которая иногда будет гладить по голове. Когда-то я тоже заблуждалась, но, к моей великой радости, твой отец решил иначе.

– Вы очень тепло о нём отзываетесь, – констатирую, что всякий раз, упоминая папу, на лице Алисы прорисовывается улыбка.

– Он много для меня сделал. Для нас. Поэтому сейчас Герман латает твоего мужчину.

– Он не мой, – открещиваюсь от незнакомца, давая понять женщине, что наша встреча случайна и меня здесь быть не должно. – Подруга заметила автомобиль на обочине, решила посмотреть и вот… – развожу руками, вызвав недоумение Алисы.