Края выбора

Края выбора
Алина Бухарова

У любого поступка есть причина, у каждого человека – надежда получить второй шанс и исправить допущенную когда-то ошибку, найти правильный путь и вернуть себе утраченное. Азат – молодой парень, однажды серьезно оступившийся и в результате потерявший крайне дорогое ему уважение отца. Теперь его единственный друг и помощник – подаренная отцом гитара, и с ней он ищет свое достойное место в жизни, через лабиринты большого города идет туда, где снова с честью встретит самого близкого и дорогого ему человека.

Алина Бухарова

Края выбора

Мы делаем много ошибок. Но лишь бы не зря.

Пролог

В одном из старых кварталов Баку в многоквартирном доме поселилась семья. Сегодня такие дома с иссохшими деревянными рамами, стенами из разных материалов и узенькими, где-то бетонными, где-то металлическими лестницами с тонкими перилами покажутся непригодными для жизни. А раньше там часто звучала музыка, детские голоса во дворе звенели радостью, и с весельем в дни сбора граната не мог сравниться даже счастливейший Новый год! Хозяйка любила цветы. Она блюла покой каждого своего растения, как ребенка, и считала, что эти маленькие молчаливые друзья несут в дом гармонию. Молодая женщина работала в детском саду, так что дети для нее были почти такие же цветы. И она наслаждалась спокойной, как безветренный штиль, жизнью, пока не пришлось оставить ее ради своего одного. Временно. Так она думала. Муж, глава семьи, занимался сапожным делом. Обыкновенно он заканчивал поздно, а все выходные занимали мелкие домашние дела. Жизнь шла по кругу. Пока война не закрыла их в своем.

К 1991 году Карабахский конфликт приобрел жестокий, кровопролитный характер. Нефтемашиностроительный завод имени лейтенанта Шмидта задействовали для выпуска некоторых видов огнестрельного оружия, возникла нехватка кадров, поэтому в помощь направляли даже неквалифицированных людей и обучали на месте. Сапожник старого квартала тоже оказался в числе вынужденных покинуть свое место и перейти на новые рельсы – на сбор взрывчаток. Выбора никто не предоставил.

В этот промежуток у жены подошло время родов. Дав жизнь сыну, через несколько дней она рассталась со своей. Потеря столь близкого человека стремительно покрыла голову супруга сединой. Предаваться горю было некогда. Оставаться в городе с маленьким сыном на руках было крайне опасно. Обращаться за помощью было не к кому. Война уравняла условия. Люди панически предпринимали любые возможные действия для сохранения своих семей и разбегались, как муравьи. Решено было спасаться любой ценой. Беженцев не любят, предателей – тем более. Но война заставляет определиться с тяжелым выбором. Для сапожника теперь все потеряло ценность, кроме жизни сына.

Узнав о смерти жены, мужчина просто ушел домой после смены. Ушел и больше не вернулся к оружию. Решено было при первой же возможности бежать в Южную Осетию. Он завернул сына в одеяло, собрал какую-то еду и все оставшиеся деньги в старую дорожную сумку. И фотографию жены. Маленькая фотография в рамке, где она еще радостная, полная энергии и светлых надежд. Сапожник с любовью положил снимок в черную сумку, тяжело попрощался с уютной квартирой. Счастье похоронено здесь. Он потушил свет, который здесь больше никогда не зажегся. Через несколько суток, избежав обстрела, отец с мальчиком доехали автобусом до Южной Осетии. Здесь ждала скромная жизнь в коммунальной квартире. Сыну необходима была нянька, и пожилая соседка охотно согласилась помогать за символическую плату в виде продуктов и мелкой помощи. Мужчина устроился грузчиком в магазин и подрабатывал ремонтом обуви.

Пришло время школы. Мальчишка успел закончить 9 классов средней школы и сразу взялся за работу. Он хотел научиться строительному делу или кузнечному, но учить было некому, а отцовских интересов не разделял. Парня приняли продавцом в медовую лавку на рынке на полдня.

2008 год. Пятидневная война с Грузией.

В Адыгее тогда жила родственница сапожника, родная тетка. К тому моменту, за исключением сына, она осталась единственным родственником. Телефон был забыт, потерян, в памяти сохранился только адрес. И вообще, связь поддерживали мало. Ни капли времени на письмо и ожидание ответа. По старой схеме уже лежала у дверей собранная сумка.

Из Цхинвала автобусом до Владикавказа, далее с пересадками до Майкопа. Многое тут изменилось. Закономерно всплыли воспоминания. Каждая улица возрождала в голове картинки когда-то работавших заводов, железных «ракушек» на рынке, беготню в резиновых сапогах по лужам и яблоки! Теперь зеленый город стал более спокойным и оброс цивильными магазинчиками, бутиками, салонами.

Для тетки визит племянника оказался неожиданным, а двоюродного внука тем более. Из телевизионных новостей, правдивых или нет, она многое знала, поэтому вопросов было мало. Сутуловатая пенсионерка излучала доброту и отзывчивость. И за что только ей выпало несчастье рано утратить мужа?! Теперь ее радовала новая жизнь в доме. Но это не уберегло от рака, и тетка ушла в мир иной через два года. Отец с сыном снова остались вдвоем.

Цветной мир рождает мечты и увлечения, без которых жизнь уже становится неполной.

Глава 1

– Ну, приятель, прощай! Рад за тебя! Теперь жара заставит попотеть, – обратился у забора усатый мужчина в форме к выходящему с почти пустой сумкой и гитарой за плечами.

– Спасибо, – последовал не очень-то бодрый ответ.

– Куда теперь?

Горячий поток воздуха сметал песок под ногами, солнце не позволяло поднимать глаза к небу. Глядя на запыленные черно-белые кеды, парень ответил:

– Пока не знаю. Пока не знаю…

Так себе ответ, с душком убогости. И все же грубить в духе «не твое дело» совершенно не хотелось. Пожалуй, в этих стенах, несмотря на характер работы, этот упитанный смотритель был самым добродушным и смотрел на большинство присутствующих снисходительно, будто бы успел побывать в шкуре каждого из них.

– Удачи!

Парень кивнул в знак благодарности.

Ворота тлюстенхабльской исправительной колонии закрылись за спиной. Темноволосый парень двадцати пяти лет, чуть ниже среднего роста, но почти атлетического телосложения в старой клетчатой рубашке, джинсах-дранках и тканевых кедах стоял на пыльной дороге. Его карие глаза смотрели вдаль, мысли о свободе остановились, и в голове свербел лишь единственный вопрос: куда? В последний месяц он много раз спрашивал себя об этом, каждую ночь, так и не придя к ответу. Даже сейчас не имел определенного решения. Мысли дробились и рассыпались. Страх перед новым? Да нет! Не ошибиться бы снова – это да! Парень был уверен в одном: любые новые обстоятельства будут лучше прошлого, в котором он находился еще минуту назад. Теперь уже бывший заключенный взглянул на часы, которые для него достал сосед по камере, надел на плечо затертый кофр и медленно побрел по направлению к трассе.

Вот он, запах свободы, когда за тобой закрыта территория безличия. Что теперь делать со свободой, если потеряно то немногое, что имелось? Говорят, риск – дело благородное. Но закон не интересует суть его благородства. Теперь нет смысла в сожалениях. Нужно находить возможности в настоящем. «Надо бы раздобыть ночлег. Стоп. Сначала добраться до города. Похоже, жара плохо сказывается на соображалке».

Асфальт словно плавился на глазах. Шедший по обочине постоянно оглядывался, голосуя. Автомобили проносились мимо, никто не останавливался. «Икарус». Тарахтит, дребезжит, но едет. Рейс 696 «Майкоп – Краснодар». Подходит. Просто затеряться в большом городе.

Конец июня выдался жаркий. Время приходилось на окончание сессий, и поток студентов продолжал заполнять транспорт между провинцией и мегаполисом. Несмотря на громкоголосых, скоростных завсегдатаев автовокзалов в лице таксистов, так называемых бомбил, и набирающих обороты сервисов попутчиков, доходяги автоколонны по расписанию все еще пользовались большим спросом. Пришлось ехать стоя в проходе и время от времени собирать манжетой пот со лба. Когда на освобожденного падал чей-то взгляд, ему казалось, что пассажир словно читает прошлое по его лицу и судит. Он думал лишь о том, как побыстрее доехать. Пробка на въезде. Открытые форточки спасали мало, а точнее, вообще не спасали без движения. Кондиционер оставался мечтой каждого пассажира. Концентрация запахов становилась все тяжелее. Пот, еда в сумках, духи, какие-то аптечные препараты превратили автобус в трехчасовую пытку.

На привокзальной площади народ почти высыпался из автобуса, словно гравий из самосвала. Большинство спешат, подгоняя впереди идущего сумкой и оттаптывая друг другу ноги, как будто автобус уедет, оставив кого-то в салоне. Это круглогодичное обстоятельство походило на обязательный ритуал. В полдень, когда солнце уже в зените, народ сновал туда-сюда из двери в дверь, из автобусов до остановки городского транспорта, от автовокзала через площадь до железнодорожных путей и наоборот. И, конечно, здесь всегда кормились все те же бомбилы в основном за счет неопытных туристов.

Остановка. Толпа с багажом стояла вокруг нее, поскольку единственная лавочка была занята двумя грязными бомжами в теплых одеждах даже при такой погоде, и жара усиливала невыносимую вонь вокруг. Это была еще одна причина для стремления поскорее прыгнуть в следующий транспорт, пусть и снова заполненный. Бывший заключенный слабо знал город, даже почти не знал, так как был здесь пару раз лишь однажды у приятеля. Правда, за все четыре года они ни разу не общались. Но попробовать навестить его стоило. Выбор все равно невелик. Домой теперь нет дороги в ближайшее время, опять же, до неизвестного времени. Он спросил у одного из толпы, как выйти в город, и стремительно направился по тротуару вдоль магазинчиков и кафе в указанную сторону.

А вот и усталость дала о себе знать. Скамейка в тени дерева как раз кстати. С собой у парня была лишь маленькая бутылка воды и сухпаек на одну порцию. Надо подумать над дальнейшими действиями. Да, да, да, именно об этом болела голова последний месяц за решеткой. Он мысленно перематывал простой план действий снова и снова, то опровергал его, и еще час прошел незаметно. Надо идти.

Еще раз залез в карман сумки и пересмотрел содержимое:

– Итак, что я имею… Паспорт, справка, страховой полис. А его надо заменить? Так. Кому это надо? Никому не надо.

Молодой человек повернулся к доске объявлений. Да, эта безнадежна. На полуржавой железке с облупленной голубой краской размещены потертые клочки бумаги, ясными были только «куплю/сдам/продам жилье». До ночи есть полдня. Выйдя из рассуждений, парень неожиданно заметил седобородого старика, разглядывавшего его с головы до ног, и невольно дернулся. Загорелое лицо мужчины казалось почти вдвое темнее под козырьком потертой кепки мышиного цвета, поэтому поблекшие голубые глаза казались ярче, чем есть. Мужчина то ли что-то жевал, то ли что-то собирался сказать.

– Вы хотите сесть? Пожалуйста, – и парень указал рукой на свободное место рядом.

– Нет-нет, – замахал обеими руками старик, – закурить будет?

– А, нет, я не курю. Дядь, подскажете, как добраться до аэропорта?

– Тебе, сынок, по-над этими домами до остановки, через дорогу перейдешь. Там троллейбус, не помню номер. Седьмой вроде. Но точно идет в ту сторону! А ты с вокзала? Там бы и сел сразу.

– Да не, так надо было. Спасибо, дядь, не хворай.

– Ага, иди прямо через дорогу…

Старик что-то еще говорил, но парень уже не слушал. Быстрыми шагами он исчез за летней пушистой зеленью. В районе аэропорта жил тот самый знакомый. Улица, какая же улица? Помнился какой-то шикарный многоэтажный кирпичный дом, очень много этажей, широкий, крыша с зеленой черепицей почему-то врезалась в память. Главное доехать до аэропорта, а там пешком можно.

Троллейбус под стать улитке. И здесь не повезло: кондиционер работал, но настолько слабо, что от спертого воздуха уже начала болеть голова. Приезжий заскочил по пути в супермаркет за парой бутылок пива, того самого, из юности. Вообще-то, не известно было, как устроилась жизнь приятеля. Наверно, женился. Наверно, продвинулся в карьере. Наверно, все у него в порядке.

Глава 2

Тот самый подъезд в той самой многоэтажке из желтого кирпича. Палец несколько раз прикладывался к кнопкам, пока какой-то вернувшийся жилец не открыл дверь. Никто не обращал внимания, свой или чужой. Всем всегда было все равно. Лишь бы рекламой почтовые ящики не засоряли.

Нужная квартира. Дверь явно тяжелого сплава, небось, еще с лазерным замком. Внушительная. И звонок в тон. Входной коврик цвета индиго с выдавленным приветствием Welcome.

Из-за двери ответил женский голос:

– Кто там?

– А… скажите, а Юра Махортов дома?

Хозяйка обратилась к мужу: