Монологи о Нас…

А потом стали друг друга бесить. Не припомню, чтобы кто-то так злил меня. И я прекрасно видела, что ты испытываешь то же самое. «Боже мой, как можно быть таким упрямым бараном!», «Дай мне, Бог, терпения не убить эту сучку!» Я хотела тебя всем моим существом с первой же минуты, ты желал меня повсюду и всегда. Наши тела испытывали наслаждение, а души сильно рвались от невозможности вынести такой накал страстей. Ты мне делал очень больно, видимо, не отдавая себе в этом отчёта, а я из вредности платила тебе той же монетой. Нам бы остановиться, передохнуть хоть немного, но куда там! Наши сердца летели в бой друг на друга. Кто кого? Эта любовь больше напоминала игру на выживание или битву за кубок Сердца. В итоге проиграли оба. Я сдалась в твой плен, устав ненавидеть тебя за то лишь, что слишком люблю, ты смирился со своим поражением, так и не поняв, что давно одержал надо мной победу. Мы извели себя, изрядно потрепав в наших схватках, но зато как сладок был наш пир во имя мира, который мы решили установить в нашей Вселенной. Мы зажили в спокойной нежности и полном согласии. Хотя нет-нет, да и вспоминали дни былых сражений.

А разве можно такое забыть?

Сумасшедшие

А мы оба были сумасшедшие, помнишь?

Готовые за один поцелуй преодолеть расстояние в тысячу километров. Ну, кто ещё на такое способен – встретиться на десять минут, сорваться друг к другу в ночи, чтобы снова расстаться на несколько месяцев? Два психа, что с таких взять? Нет, головой мы никогда не думали, наши головы зацепились за облака, в которых так хорошо нам было гулять. Но мы не спали, напротив, мне кажется, мы сейчас спим, когда ходим по земле такие разумные, гордые все и независимые, упрямо делая вид, что друг без друга нам лучше. И теперь, когда заглушили мы крик своих сердец дурацкими доводами, перестав друг друга слушать и понимать без слов, именно сейчас мы спим. Я иногда просыпаюсь, веришь? Услышу какую-нибудь «нашу» мелодию, или мелькнёт в толпе лицо, отдаленно напоминающее твои черты, и так больно становится там, внутри, под рёбрами, где когда-то так сладко было мне тебя ощущать. И я понимаю, что ты здесь, со мной, просто тяжело всё время о тебе думать, таскать тебя сонного с собой повсюду, поэтому и стараюсь забыть. Ты ведь то же самое делаешь, я знаю. И какой-нибудь умник обязательно нам скажет: «Да правильно всё, ребята, раз сожгли мосты, так нечего смотреть назад». И он прав будет, несомненно, нет пути назад для того, кто все спалил за собой. Только вот и вперёд нам друг без друга идти тяжело. Тянет что-то такое, чему название люди ещё не придумали. Это не любовь даже, это память о том, что было и снова будет. Когда-нибудь, в одной из следующих жизней, в какой-нибудь параллели и, может быть даже, другой реальности, мы случимся снова. Ты вдохнёшь аромат моих волос и узнаешь меня.

Я верю…

Ты была самой странной девушкой, которую я встречал

Ты была самой странной девушкой, которую я встречал.

Сумасшедшая, спонтанная и непредсказуемая. Твоё настроение менялось, словно калейдоскоп, я не успевал угадывать его. Ты могла подолгу молчать, уйдя в свою ракушку, а я всё гадал, что же я сделал не так. А потом вдруг прибегала ко мне и начинала говорить без умолку. Твоя взбалмошность сводила меня с ума. Я всегда умел предугадать желание женщины, все те, кто был у меня до тебя, отличались схожими вкусами: цветы, подарки, путешествия – на это все они легко покупались. Тебе же это было неинтересно. Ты то звала меня, на полном серьезе, ограбить банк, рассказывая с горящими глазами, как славно мы потом потратим деньги, то тащила вдруг посреди ночи в клуб, чтобы станцевать вдвоём на столе, а мои слабые протесты игнорировала. Мои друзья, говоря о тебе, крутили пальцем у виска и называли ненормальной, однако я видел, как жадно скользят их взгляды по твоей восхитительной фигурке. Ты никогда не замечала этого, ты вообще игнорировала других мужчин, и мне это было и лестно и чертовски приятно. Временами мне очень хотелось, чтобы ты успокоилась, чтобы наша жизнь стала более ровной, а ссоры менее частыми. Я хотел, чтобы ты перестала куда-то нестись, кого-то спасать и впутывать меня в какие-то невероятные истории. Но потом я понимал, что ты море, а море нельзя держать в стеклянной банке.

Море можно просто любить, любить со всеми его приливами и отливами, штормами и штилями.

Не из тех

Ты была не из тех, чьё имя выбивают себе на тату. Потому что твоё имя прожгло мне нутро и легло на сердце проклятым клеймом. О таких, как ты, не треплются с друзьями в барах, пропуская очередную порцию элитного виски. О таких, как ты, молчат на людях, а потом разбивают в одиночестве кулаки о стену в кровь от бессилия и тоски. О таких, как ты, не скучают. Таких держат по карманам и шрамам. Таких, как ты, не любят. По таким, как ты, подыхают и воют, словно дикие звери в западне.

Я никогда не скажу тебе этого. Но я скажу тебе, что ты мне очень нужна.

Бабочки

Я посылала к тебе бабочек летом, чтобы они принесли на своих крылышках тебе мою нежность. Я шептала ветру слова любви, чтобы ты услышал их. Я говорила с тобой, устремляя глаза в небо. Я чувствовала тебя повсюду: в шорохе травы и каплях прохладного дождя на моих губах. Чтобы я ни делала, где бы я ни была, я думала о тебе, я жила тобой. И как бы далеко ни хотела я от тебя убежать, моё сердце всегда стремилось к тебе…

Тонул в этих глазах

Я тонул в этих глазах и не хотел, чтобы меня спасали.

Мне всегда нравились карие, но когда ты впервые посмотрела на меня своими бесовскими, матовыми, я понял, что отныне зелёный мой любимый цвет. Я всегда ценил женскую привлекательность, и для меня важны были ноги, попа, грудь. Ты была прекрасно сложена, но я смотрел на тебя и видел только твои глаза. Этот взгляд, в котором секса больше, чем даже в самом сексе – в нем вся ты. Смесь наивности и порока. Серьёзности, даже какой-то неземной мудрости и абсолютного легкомыслия, неприспособленности к окружающей действительности. Иногда ты была словно добрая фея, хрупкая такая, что тебя хотелось защитить от всего и всех, но порой я ловил себя на мысли, что хочу придушить тебя, когда в тебе просыпалась ведьма – злая, холодная, мстительная. Глаза твои меняли оттенок – от мятного, лесного, до цвета морской волны. Я пытался прочесть твоё настроение по ним, но оно так внезапно менялось, что я не успевал поймать его. Ты всегда была одно сплошное противоречие. Ты путала следы, словно хитрая лиса, подкрадывалась незаметно, как кошка и могла ужалить, подобно ядовитой змее. Со временем я устал тебя разгадывать. Я перестал пытаться переделать тебя, подавляя в тебе всё дурное, потому что понял, без плохого в тебе, не было бы так притягательно хорошее.

Я давно утонул в твоих глаз и не хочу, чтобы меня спасали.

Был бы ты моим

Был бы ты моим, я бы тебя смешила…

Клянусь, каждый день я придумывала бы такую шутку, от которой ты долго смеялся бы, ведь я так люблю твой смех, твою улыбку и мне нравится, когда ты счастлив. Была бы я твоей, я бы тебя слушалась. Я бы постаралась сделать так, чтобы ты никогда не хмурил брови, я бы с тобой почти никогда не спорила и старалась бы никогда не злить. Были бы мы сейчас вдвоём, я бы с тобой не разговаривала, не задавала кучу дурацких вопросов, а села бы к тебе на колени, притянула бы к себе твоё лицо и поцеловала бы нежно-нежно. Если бы я была твоя, а ты мой, мы бы никогда не расстались… ты бы меня любил, я знаю, а я бы тебя ещё сильнее…

Если бы я могла, я бы обязательно отменила это чертово сослагательное наклонение, чтобы никогда не грустить о невозможном.

Чтобы больше не скучать по тебе…

Хотела быть нежной

Я с тобой хотела быть нежной. А ты брал мою нежность своими грубыми руками и рвал её тонкие нити-паутинки, и они так смешно и нелепо разлетались по ветру, зачем-то продолжая сверкать на солнце. Я плакала. Ты смеялся. Мне было больно. Тебе весело. Эта игра забавляла тебя, но пришёл час, когда у меня не осталось для тебя больше нежности. Это только сначала кажется, что её целое море или даже океан. Она рвётся от грубости, тает без любви. Пришёл день, когда я почувствовала в своём сердце абсолютную пустоту к тебе. Я ушла, ни разу не оглянувшись. С тех пор я перестала плакать. А ты перестала смеяться.

В тот самый день, когда я поняла, что могу без тебя, ты понял, что без меня не можешь…

Когда мы перестали быть родными?

Пытаюсь вспомнить, когда мы с тобой перестали быть родными… Кто-то скажет: «Раз перестали, значит родными по-настоящему и не были.» Да только что он понимает? Никто не знает, как мы были близки, кроме нас самих. Только ты помнишь, как звонила я тебе в три часа ночи, чтобы рассказать свои неприятности и поплакаться. А ты всё выслушивал и ни разу не накричал на меня за то, что бужу, хотя наутро тебе нужно было рано вставать. Только я знаю, как бежала к тебе следующей ночью, когда стрелки часов давно перевалили за полночь, без косметики, надев на себя то, что под рукой было, только для того, чтобы ты мог меня поцеловать. И никто не знает, как ты целовал меня этими звездными ночами, и как я таяла на твоих губах и в твоих сильных руках. Где им понять, что мы готовы были друг за друга порвать любого? А как мы с тобой друг за друга переживали! Разве они знают? Скажи, когда это кончилось? Когда твоё сердце перестало за меня молиться, а моё за тебя ныть? Когда мы поняли, что можем обойтись один без другого? Может быть тогда, когда перестал ты на завтрак угощать меня своей любовью? Или тогда, когда я прекратила будить тебя по ночам, чтобы поговорить о всякой ерунде? Когда мы перестали чувствовать друг друга, договаривать друг за другом фразы? Когда случилось так, что ты меня разлюбил, а я спокойно приняла это, едва лишь пожав плечами? Я же помню, мы родными были. Я это точно знаю. Просто ты перестал тонуть во мне, а я слушать тебя с придыханием сердца. Мы близкими такими были, что ближе не бывает. Но перестали однажды.

Или всё-таки нет?

Одиночество на двоих

Ты – моё одиночество, моё убежище…

Говорят, что никто не может точно сказать, за что он кого-то полюбил, что именно его зацепило в человеке. Внешность, характер, отношение к себе? Я знаю, что влюбилась в твоё одиночество. Ты позвонил мне как-то поздно ночью, мы уже были довольно давно знакомы, но поверхностно, и сказал фразу, которая меня и удивила и одновременно заворожила: «Поговори со мной, мне одиноко.» Не скучно, не грустно, а именно так: «Одиноко». И это слово так не вязалось с тобой, таким шикарным внешне, весёлым, всегда окружённым многочисленными приятелями и морем поклонниц. Ты приехал ко мне быстро. Я открыла тебе дверь и ослепла. Ты стоял передо мной такой красивый, одинокий, совсем не похожий на того парня, которого я знала, и смотрел на меня глазами, в которых я увидела Вечность. У меня закружилась голова, я утонула в этих двух синих морях, не понимая, почему я раньше никогда в них не заглядывала. Ты прошёл не в спальню, а на кухню и мы проболтали до самого утра. Ты задавал мне столько вопросов, на которые я откровенно отвечала. Тебе было интересно и важно абсолютно всё обо мне. Я поймала себя на мысли, что у меня нет и тени смущения. Я говорила тебе такие сокровенные вещи, которые я, абсолютный интроверт, не говорила никому и никогда. Мне захотелось отдать тебе что-то очень важное, подарить такое, что никогда ещё никому не дарила, чтобы избавить тебя от этого одиночества. Мне захотелось сделать тебя по-настоящему счастливым. Когда ты ушёл от меня под утро, я почувствовала такую пустоту в грудной клетке, что стало больно дышать. Словно, попытавшись избавить тебя от одиночества, я заразилась им сама.

Я тогда не знала, что в ту ночь ты приходил за моим сердцем…

Я искал в тебе покой

Я искал в тебе покой, а нашёл целую стихию…

Всё во мне потянулось к тебе сразу, лишь только ты сказала мне: «Привет». В твоих устах это прозвучало настолько непринуждённо, словно мы были знакомы тысячу лет. Мне так захотелось тебя присвоить, сделать своей, что мне было абсолютно всё равно, кому ты принадлежишь. Я посмотрел на тебя и мысленно произнёс: «Моя!» От тебя веяло каким-то умиротворением, ты была вся сплошная нежность. Мне захотелось просто увезти тебя, куда глаза глядят, чтобы провести с тобой день, месяц, год, а может и всю жизнь. Я ещё не знал, что таит этот зелёный омут твоих глаз. Мне захотелось это разгадать, и чем больше я погружался в тебя, тем больше ты меня удивляла. Да что там удивляла? Ты выводила меня своими противоречиями из себя. Словно дикая кошка, ты грелась на солнце, лениво позволяя себя погладить, а потом неожиданно вцеплялась мне своими острыми когтями прямо в сердце. Ни одна женщина не делала мне так больно. Ни одну я не пускал дальше своей кредитной карты. Ты вошла прямо в душу, впилась в неё, как заноза, и чем яростнее я пытался вырвать тебя из нее, тем глубже и больнее ты в нее проникала. С тобой я не мог ослабить хватку ни на минуту, ты или уходила, не произнося ни слова, либо бросалась на меня с дикой яростью. Ты из тех самых, диких сердцем, кому необходим контроль и строгость. Но когда моя нежность встречается с твоей – это как поцелуй двух морей, слияние двух звёзд!

Я искал в тебе покой, а нашёл саму жизнь. Ты словно океан мой Тихий, который тихий только по названию…

Мы как черное и белое

Мы как чёрное и белое. Как инь и янь. Как солёное и сладкое. Как день и ночь. Как плюс и минус. Словно Север и Юг. Лёд и огонь. Мы абсолютные противоположности. Два резких контраста на выделенной взлетной полосе к звёздам. Господи, кто и зачем нас свёл? Кто задумал эту невозможную встречу, которая изначально ничего хорошего не сулила? Кому нужен был этот атомный взрыв? Кому прок от этой постоянной нашей войны, от конфронтации двух эго, от этой битвы двух гордынь? Кто сказал, что противоположности сходятся? Они сталкиваются, словно мощным магнитом, притягиваясь друг к другу, но лишь для того, чтобы больно ударившись лбами, снова оттолкнуться. Никто и никогда не уступит, не выкинет белый флаг, а уж тем более не встанет на колени, покорно опустив голову! Ты моя беда, я твоё стихийное бедствие. Ты самый крутой облом моей жизни и самый крутой кайф. Я самое большое твоё разочарование и вечная зависимость. Я ненавижу тебя, любовь моя, ты презираешь и возносишь меня до небес.

Вместе нам нелегко, невыносимо, ужасно, но друг без друга мы гаснем и превращаемся в пыль.

Лето в городе

Лето в городе. Плавятся асфальт и мысли. Тает мороженое в руках и моя гордость. Невозможно хочется к тебе. Размягченное от солнца и нежности, сердце медленно течёт по моим венам. Тело приобретает шоколадно-золотистый оттенок, позволяющий носить в такую жару минимум одежды. Лето скрывает печаль, загоняя тоску в самую тень молодых деревьев. Легкий ветерок путает мне волосы, напоминая твои прикосновения. Улыбка блаженства сама вырисовывается на моем лице. Мне хорошо и больно. Хорошо от того, что ты есть. Больно, что тебя нет не рядом.

Вкус моря

Я поцеловал тебя впервые слишком страстно, и случайно прикусил твою нижнюю губку. Ты ойкнула, и я почувствовал солёный привкус крови у себя во рту. Он мне напомнил отчего-то море. И я подумал в этот миг, что ты и есть оно. То нежная и спокойная, то бурная и непокорная, даже дерзкая. Ты была в моих руках, а я ликовал, что, наконец-то, смог покорить стихию.

Потом я понял, что стихию покорить нельзя. Ты так мотала мои нервы, что я готов был убить тебя порой за твои выходки. Ты называла это прямолинейностью, а я бы, дай мне волю, выбил, вытряс бы из тебя эту самую «прямолинейность» всю до остатка, так ты была невыносима, а мне хотелось твоей ласки, ведь ласковая ты была несравненна. Но как это бывает с морем, никогда не угадаешь погоду. Ты могла молчать задумчиво часами, даже днями, а затем вдруг срывалась по пустякам. Тебя несло, как ту волну шальную, накрывая меня с головой.

И, каюсь, часто я хотел потом, как бы случайно, сделать тебе больно, и ранил твоё сердце, чтобы снова ощутить тот солёный вкус податливого моря на своих губах…

Не отдам

Я тебя не отдам никому. Они же не справятся с твоим сердцем. Разворотят у тебя всё в нем, а так и не поймут, что к чему. И ты меня не отдавай, никто кроме тебя не знает, как у меня внутри всё устроено. Понимаешь, они хорошие, лучше нас с тобой во многом, но чужие. Это мы друг друга на атомы можем вслепую разобрать, а потом также вслепую собрать обратно. А они не могут. Я же каждую твою трещинку в душе изучила и все ходы и лазейки знаю, куда нельзя, куда можно, где громко разговаривать надо и даже кричать, а где только шёпотом или даже молча. Ты же меня наизусть знаешь, читаешь с закрытыми глазами, я только подумала, а ты мысль мою уже вслух произнёс. Ты знаешь, когда со мной похолодней, а когда теплее нужно, а с другими я увяну, словно инопланетный цветок в чужеродной почве. Мы же сложные оба, с нами трудно, другим не совладать. Вот скажи, кто ещё сможет понять тебя с полуслова, полу взгляда, кто узнает, что тебе плохо, когда ты об этом не говоришь?

Не отдам я тебя никому. Не могу просто. Я же вся изведусь, как ты один без меня. Я же тоже без тебя всегда одна, даже если и с кем-то.