Завладей моей душой

– Наверное, ты прав.

– Знаешь, чего мне не хватает в моей собранной, ухоженной жизни? – спросил он.– Вся моя жизнь – сплошной минимализм. Но если в творчестве это именно то, чего я хочу, то в жизни мне, наоборот, хочется больше ярких красок и деталей.

– Да?

– И когда я увидел девушку с красными волосами, рисующую красочные комиксы, я подумал о том, что именно этого я и хочу.

Он пропустил между пальцев выбившуюся прядь моих волос.

– Довольно смелое заявление, – заметила я, ощущая, как задрожали мои пальцы.

– В моей жизни всё всегда было просто. Поэтому я не склонен к излишнему драматизму. Может, это прозвучит самонадеянно, но я уверен, что мы должны быть вместе.

– Вот так просто!

– Да, так просто. Ты ничего не потеряешь в том случае, если ничего не выйдет. Для тебя это может стать отличной историей для графического романа.

– Знаешь, Брэнт. Я начинаю любить минимализм.

5

Мне нравилось искусство во всех его проявлениях. Это не только живопись, но и кино, литература. И всё чаще я начала сталкиваться с одним устойчивым стереотипом. Художники – люди столь неуравновешенные, что их лучше держать в психдиспансере. Меня этот факт глубоко расстраивал. Потому что я никогда не страдала от нехватки вдохновения. Да и вообще. Существовало ли понятие вдохновения? Или его выдумали те же ленивые художники, которым просто не хотелось браться за работу? Я склоняюсь к этому варианту.

Любить творчество – это стремиться покинуть рамки реального. Замкнуться в себе, но при этом иметь адекватную на то причину.

Я погружён в творчество, не спугните!

Многие годы я жила скорее в вымышленном мире. А именно в том, который рисовала сама. Мне нравилось не осознавать, где заканчивается унылая реальность и начинается та яркая реальность, о которой я всегда мечтала. И это была самая настоящая жизнь. Поэтому мне сложно было представить, что найдутся люди, которые свалят всё на отсутствие вдохновения. По мне это равнозначно тому, чтобы перестать дышать. Нет, ну если вам нравится не дышать, вы можете и дальше игнорировать кислород, который и так повсюду. Вот эти люди точно психи. Но не путать с художниками. Теми, кто не притворяется.

В Georgian College Of Art было полно притворщиков. Все эти псевдохудожники ходили на лекции и практические занятия с таким же псевдоэнтузиазмом. И однажды преподаватель курса обнажённой натуры задал вполне логичный вопрос, обращённый ко всем студентам:

– Что вы пишите в данный момент?

Кто-то из толпы, недовольно заметил:

– Вообще-то сейчас мы занимаемся обнажёнкой.

И преподаватель тут же сделал словесный выпад:

– Эй, умник! В тебе говорит бездарность.

– Что?

– Встаньте те, кто может внятно ответить на мой вопрос.

Я встала, не испытывая ни капли смущения. Следом встал Брэнт Барнс.

– Итак, вы? Что вы пишите в данный момент? – спросил он, указывая на меня.

– В данный момент я пишу графический роман в готическом стиле.

– Это очень интересно! А вы? – указал он на Барнса, который всё ещё стоял, как и я.

– Я пишу минималистические работы с морским сюжетом, моей излюбленной темой стал маяк.

– Потрясающе! – сказал преподаватель и одиноко похлопал в тишине аудитории. – Я не полный кретин, чтобы интересоваться у вас очевидными вещами, – обратился он к студентам.

И снова его голос потонул в тишине испуганных студентов, приструнённых авторитетом этого человека.

– Знаете, в чём разница между этими двумя и всеми вами?

Тишина в аудитории, которую не посмели бы больше нарушить. Тем более неуместной шуткой.

– В том, что они не обманывают себя. Хотят быть художниками – ими и являются. А вы слишком узколобые, чтобы понять это. Многозадачность – вот то, что отличает хорошего художника от человека, зависящего от вдохновения. Сейчас вы пишите картину в стиле ню, а вечером пишите что-то для себя.

– Но как же все наши задания на дом? Вчера мы рисовали геометрические фигуры на столе, сегодня вы нам зададите рисовать женскую грудь, завтра нам скажут нарисовать пейзаж.

– Не вижу проблемы, – спокойно ответил преподаватель.

– Недостаток времени, – подхватил кто-то из студентов.

– Ах, время. От того, что вы придумали целую серию крутых сюжетов для ваших картин, вы не станете известным художником. Так что или беритесь за дело, или валите из колледжа искусств. Не тратьте своё время и тем более время ваших наставников. Лекция окончена.

6

Времени было действительно мало. Но это смотря для кого. Мне было вполне достаточно. Чтобы выполнить все практические и теоретические задания. Чтобы заниматься собственным творчеством. И чтобы приводить себя в порядок. Конечно, не все видят смыслом своего существования творчество. Такие люди не уставали твердить, что им не хватило времени, чтобы сделать ту или иную работу. И преподаватели снисходительно улыбались. Но я понимала одно. Они так улыбаются просто потому, что видят: из этого человека ничего не выйдет. Перед кем вы оправдываетесь? Перед взрослыми людьми, которым наплевать, успели вы это сделать или нет? Им нужно отвести курс и проверить успеваемость. Если студент не успевает, чья это проблема? Студента. Вольными бывают не только художники – как диктует стереотип, – но и преподаватели. Но это не касалось нас двоих. Мы с Брэнтом уже поняли, что разительно отличаемся от остальных. Да, может, мы стали частенько выбираться в студенческий бар «А+», чтобы выпить бутылочку-другую светлого или тёмного и обсудить искусство. Но это не мешало нам обоим успевать выполнять все задания. Для нас творчество было на первом месте. Всегда.

Несмотря на то, что наши интересы были довольно разными, мы могли спокойно обсуждать любую технику рисования. Да, может, показаться, что мы вели себя весьма высокомерно. Но знаете, может, так оно и было. Мы чувствовали себя выше других. Потому что мы действительно любили писать. И мы писали, не испытывая ни малейшего желания найти себе оправдание, чтобы не делать этого. Поэтому нам было так легко общаться. Мы не строили из себя кого-то, кем не являлись бы.

Может, таким и должен быть настоящий художник? Как Брэнт Барнс. Мужчина в хорошо выглаженной рубашке и новеньких слаксах. С идеально очерченной щетиной и аккуратной причёской. И лишь светло-голубые глаза были ярким пятном в его консервативном образе.

Или второй вариант для девушки. Как Черри Эллерби. В закрытом платье-футляре с минималистичным вырезом. Тёмные оттенки в гардеробе, и в макияже. И единственным ярким пятном был винный цвет волос – глубокий насыщенный красный.

Может, настоящему художнику свойственна аккуратность и дисциплинированность? К чему весь этот хаос? Халатность в отношении внешнего вида. И ещё большая халатность в отношении рабочего места.

– Терпеть не могу беспорядок! – признался Брэнт, заказывая нам по второй бутылке.

– Знаешь, все эти картинки в интернете «творческий беспорядок» и всё такое. Просто ужас, согласись! – засмеялась я, слегка коснувшись манжета его рубашки.

– Как можно так халявно относиться к своему рабочему месту? Оставлять краски открытыми, а кисточки грязными!

– Я знаю! А эти разводы на столе и на полу. Красочное безумие! Аж мурашки по коже.

– И не говори. Меня, знаешь, что вымораживает больше всего во всей этой стереотипной фигне про художников?

– Что же?

– Руки, перепачканные краской.