Полуночная тень

– Я не хочу сгнить здесь,… – через какое-то время снова начал Джек, но ответа вновь не услышал. – Ты говорил про гильдию. Не слышал я не про какие гильдии, – упрямо начал оборотень, но всё же сдался: если старик правда поможет ему выбраться, какая разница, вступит мальчик в гильдию или нет. Не так высока цена, как ужасно заточение и пытки со Страшилой. Джек ведь и покинуть её сможет потом. – И про фразу. Ты, правда, поможешь? – И снова лишь молчанье в ответ. Однако оборотень не услышал и мерного сопения спящего человека. Он слушает! – Я бы вступил в эту твою воровскую гильдию…

– Молодец! Конечно не совсем то, что я ожидал, но тоже сойдёт, – наконец, подал голос старик. – Тогда, первым делом, как выберешься, дуй в Искру, и вступай в гильдию воров! Скажешь, что тебя послал Николас. Понял?

– Угу, – кивнул мальчик. – Выбраться бы только…

– Да делов-то! – тут старик схватил мальчика за голову, и со всей силы впечатал между железных элементов решётчатой двери. Голова от толчка проскочила, зато остальное тело осталось в камере.

– Вот дела. Прошёл! – удивился старик, по-видимому, он не рассчитывал на успех. – Ну, давай, остальное просовывай, – спокойно посоветовал он.

– Ты спятил? Ты мне мог голову разнести! – заорал шокированный Джек. В других камерах зашевелились люди.

– Чего ты орёшь? Щас все стражники сбегутся. Давай, задницу свою просовывай, да драпай быстрее! Как говорила моя покойная мамаша, куда голова пролезла, туда и остальное втиснешь.

– Какая к чёрту голова?! Я застрял! Стражники убьют меня за такую дурацкую попытку побега. Я не могу протиснуть плечи. Я застрял! – шепотом ругался Джек, и, поворачиваясь всеми возможными сторонами, пытался протиснуться между прутьев. Через некоторое время упорных стараний, не без помощи старика, ему удалось пропихнуть плечи, но на этот раз застряли рёбра.

– Да что ж ты толстый такой? С виду вроде кожа да кости, – сетовал калека. – Ты смотри, какое расстояние большое между прутьев. Выдохни! Давай выдыхай, а я подтолкну.

– Не надо! Хватит с меня твоей помощи. – Уклоняясь от рук старика, Джек так заёрзал, что сам себя протолкнул. В итоге, мальчик наполовину вырвался из клетки. Последним якорем на пути к свободе стала тазобедренная кость. К несчастью для несложившихся беглецов, раздались шаги стражников, услышавших подозрительную возню на этаже камер.

Джек не успел полностью протиснуться между прутьев клетки, когда стражники вошли в помещение. Глаза людей в форме чуть не вылезли из орбит, при виде открывшейся им картины: мальчика, застрявшего между прутьев на полпути к свободе.

– Ты только посмотри на это! – завопил один из стражников.

– Чёрт! Мы даже не подумали, что кто-то может между прутьев пролезть.

– Чёртов сопляк! Вытащите его оттуда! – рявкнул старший. Двое стражников взяли мальчика за руки и стали тащить на себя. Джек орал, он думал, ему вырвут руки из плечевых суставов, но всё обошлось, и его достали.

– А что теперь делать-то? Он же может опять попытаться… – уточнил один из мужчин.

– Просто так его в камеру не посадишь, – подытожил Страшила и посмотрел на старшего.

– А наденьте-ка на нашего проворного выползня ошейник, – приказал мужчина, остальные поддержали его ехидными улыбочками.

Отныне на шее оборотня красовался железный ошейник толщиной в три пальца, от него шла цепь, которой его на ночь приковывали к стене, чтобы больше не пытался сбежать. Со своим новым «ожерельем» мальчик не мог протиснуться между прутьев, он голову с трудом поднимал. С внутренней стороны ошейника были маленькие выпуклости, раздражающие и царапающие кожу, так что хотелось почесать. Джек просовывал палец между шеей и железом и царапался тем самым ещё сильнее. Чаще всего оборотень сидел на корточках и спал также, потому что от лежания болела шея и спина. Как сказал Николас, ошейник предназначался для иных целей, чем те, что преследовали стражники.

После не сложившейся попытки побега, вора стали чаще отдавать Страшиле, который в свою очередь продолжал выпытывать признания ребёнка, используя все подручные средства. Он продолжал периодически сажать Джека на стул с капающей на темя водой, отчего разум ребёнка погружался во тьму. Оборотень начинал радоваться тем дням, когда мерзкий стражник со шрамом на лице испытывал на нём другие пыточные устройства, приносящие реальную боль, а не сводящие с ума мерными ударами капель.

Как-то вялый после избиений оборотень услышал обрывок разговора старшего стражника со Страшилой.

– Может покончить уже с этим воришкой. Пытки ни к чему не ведут, – сетовал мужчина, сомневаясь. – Он же ребёнок.

– Сопляк достаточно большой чтобы соображать, что делал. Расколется рано или поздно, – заявил Страшила и хлопнул сослуживца по плечу.

В голове оборотня оборвалась последняя надежда на спасение.

После пыток с изувеченным стражником, полумёртвого Джека возвращали в камеру, где Николас, по возможности, вправлял мальчику кости, ловко управляясь одной рукой. Чтобы отвлечь ребёнка от боли, калека рассказывал ему о многочисленных воровских премудростях, заодно обучая его. Тогда мальчик слушал и соображал, когда же его приводили после пытки с каплей, глаза Джека горели дичайшим салатовым цветом, и Николас боялся приближаться. Калека таился в тени и вжимался в стену, так сильно его пугал зверский огонь в глазах ребёнка. Через несколько часов покоя и сна мальчик приходил в себя и снова становился грустным, заточённым сиротой.

Николас подбадривал Джека, рассказывал истории из жизни, как сам вступил в гильдию воров. Он умолчал о причинах, что вынудили его покинуть воров, и вскользь упомянул как был схвачен стражей. Старик не переставал убеждать мальчика вступить в гильдию, рассказывая о весёлом обучении, в том числе самозащите, и о новых друзьях, которых Джек непременно там встретит. После чего оговаривался, что с друзьями из числа воров следует быть начеку, так как все они в первую очередь думают о своём благе.

Джек не раз спрашивал калеку о побеге, на что тот просил выждать нужный момент и заверял мальчика, они обязательно выберутся из тюрьмы.

Оборотень с каждым днём всё больше привязывался к Николасу. Калека напоминал дядю, у того тоже в запасе имелся миллион историй из жизни весёлых, грустных, интересных. Старик не был болтлив, говорил по делу, рассказчик из него вышел отличный, он не сбивался и не отвлекался на ненужные мелочи.

Реми клялся самому себе никогда не привязываться к людям, он помнил, как смерть Сима отложилась в его душе неподъёмным грузом, сидела в груди острым камнем и резала, стоило вспомнить альбиноса. Оборотень пытался не поддаваться очарованию историй и навыков Николаса, но не мог никуда деться в небольшой камере. Постоянно сравнивая старика с дядей, мальчик как мотылёк летел на те знания, которыми делился калека. Иногда он учил Джека очень интересным вещам: как воровать, не глядя; куда люди кладут дорогие вещи; как по глазам понять, какую сумму носит с собой человек; где прятать деньги, чтобы их не украли воры. Неспешно оборотень узнавал премудрости воровского дела. Он не мог испробовать всё на практике, но как мог старался запоминать. Иногда заключённые проводили эксперименты над стражниками: сперва следили за их поведением, а потом получали тумаки за наглые просьбы, показать, где стражники хранят деньги и какие суммы носят. Несмотря на боль в отбитых боках старик смеялся над стражей и продолжал отвешивать шуточки. Реми, глядя на весёлого Николаса, хмурился и решил для себя не смеяться больше, потому что жизнь его тяжела, и нет места радости после всего того, что видел и пережил юный вор.

Только одного не могли отнять у оборотня – Персефону. В белую ночь, сидеть в квадратике света ночной хранительницы, проникающего через маленькое оконце. Реми обнимал колени руками и сидел, раскачиваясь взад-вперёд, всё больше теряя надежду обрести свободу.

– Лучше бы спал, чес слово, – проворчал старик, открыв один глаз, до этого притворяясь спящим.

– Не хочу.

Реми держал тяжёлый ошейник плечами, железо больно тёрлось о нижнюю челюсть втянутой головы и резало мочки ушей.

– Да, романтика. Весна, даже тут теплее становится. Погулять бы, под взглядом Персефоны, с любимой, держаться за руку, – мечтал Николас.

– С девчонкой что ли? Фу-у-у! – поёжился оборотень, а старик недоумённо поднял бровь. Джек заметил и принялся объяснять: – девчонки все дуры, трусихи, всего боятся, ничего не умеют. От них одни беды.

Внимая мальчику, старик сел, а дослушав, залился хохотом, но затем закашлялся, прошедшим днём он разозлил стражников и получил от них пинков по рёбрам.

– Ты прям знаток женской натуры, как я погляжу, – выдохнул Николас, справившись с собой.

– Да это все знают! – в детской манере заверил Джек.

– И всё же дурак ты, дураком помрёшь. Куда же без женщин-то? Встретишь ещё девчонку, предназначенную тебе судьбой. Вот тогда начнется… головная боль, – вдруг скривился старик, до того флегматично вздыхая.

Джек ничего не понял и только пожал плечами, но железный ошейник сдвинулся и больно задел натёртую до крови кожу. Мальчик скривился и схватился за оковы. Железо сильно натирало шею, даже регенерация оборотня не помогала, и боль не утихала.

– Болит? – участливо спросил старик, ребёнок кивнул. – Эх, снять бы с тебя эту штукенцию, да ведь стражники тут же ещё что придумают.

– Это мелочь, по сравнению с остальным, – грустно ответил Джек.

– Ничего. Выберемся, – не так уверенно, как раньше, сказал Николас.

– Как? – хмыкнул оборотень и покрепче обнял колени.

– Есть у меня идейка! – растянул в улыбке сухие губы калека. – Скоро праздник как раз. Всё получится.

– А праздник тут при чём? Сколько ты уже сидишь в этой тюрьме? Почему же раньше не сбежал? – разозлившись из-за незаживающих ран на шее, напал на собеседника Джек.

– Потому! Ждал! – отмахнулся старик.

– Чего ждал? – скептически спросил оборотень.

– Тебя!

Джек уставился на сокамерника. Зачем ему маленький мальчик?

– Короче, слушай. – И Николас рассказал ребёнку свой план вкратце: он рассчитывал, что во время праздника любования цветущими деревьями, стража уйдёт в город следить за порядком и не допускать нищету на верхние улицы. Тем же самым будут заняты и лучники. Невольников они оставят в камерах без присмотра, либо с одним дежурным наверху, которому вряд ли захочется спускаться к заключённым. В это время можно не бояться внезапного появления стражи, поэтому Николас хотел попытаться подобрать отмычки к замку. При этом мальчик нужен для того, чтобы следить за входом и караулить дежурного охранника. Поскольку стоя рядом с дверью в камеру, лестницу наверх скрывал угол другой клетки, и Николас не мог следить за стражей и вскрывать дверь одновременно.