Подаренная ему

– Я сама вымоюсь, – процедила я, кое-как поднимаясь с пола.

– Мне приказано помочь тебе принять ванную, – отрапортовала она с высокомерным видом и, брезгливо посмотрев на моё платье, вцепилась в болтающиеся на мне обрывки ткани.

– Не трогай меня! – отшвырнув её руки, процедила я. – Иначе я тебе глаза выцарапаю.

– Не смей так со мной разговаривать! – прошипела она в ответ и толкнула меня к ванной. – Будет мне тут уличная девка приказывать. – Давай, иди. Грязная, как незнамо кто.

Затолкав меня внутрь, она принялась сдирать платье. Я отпихнула её, и это, похоже, окончательно её разозлило. Пальцы её сомкнулись на моём изуродованном верёвкой запястье, и я поморщилась.

– Отпусти! – вырывая руку, рявкнула я.

Она не отпустила. Потянула меня к ванной. Я пихнула её, упёрлась, но она толкнула снова.

– Александр Викторович приказал привести тебя в нормальный вид и, видит Бог, я это сделаю, чего бы мне это ни стоило, – проговорила она, вцепившись в мои волосы.

Я тут же перехватила её руку и, вывернувшись, впилась ногтями. Это она зря! Ненавижу, когда меня трогают! Ненавижу руки! Ненавижу чужие пальцы на своей коже! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!! Изловчившись, я впилась зубами в её ладонь. Стиснула челюсти и надавила клыками. Ты, сука, не на ту напала. Поживи на улице с моё, а потом приказы будешь раздавать.

– Ай! – вскрикнула она, прижимая ребро ладони к груди. Уставилась на меня с удивлением и некоторым страхом.

Во рту чувствовался солоноватый вкус крови, и это вызывало во мне удовлетворение. Да, вот так. Я сплюнула на пол, и по кафелю цвета слоновой кости размазалось розовое пятно. Я оскалилась. Наконец-то эта сука оставила меня в покое.

– Приблизишься – изуродую, – прошипела я, а в следующий момент в ванную ввалился мой новый владелец. Хозяин всех и вся, чтоб его!

– Александр Викторович, – дрожащим голосом заговорила горничная, – эта дрянь меня укусила! – Она выставила вперёд руку, демонстрируя ему след моих зубов.

Алекс озадаченно посмотрел на неё, на меня, и сухо проговорил:

– Ты свободна, Мира. Я сам ею займусь.

Горничная ничего не сказала, вышла из ванной с таким видом, словно под нос ей сунули что-то дурно пахнущее. Кажется, в её лице я нажила себе врага. Хотя… Она меня за человека-то не считает, какая вражда?! Только хрен эта сука ко мне теперь подойдёт! Пусть попробует! Ненавижу таких. Более или менее устроилась в своей паршивой жизни и нос воротит. Считает себя лучше других. А чем ты лучше?! Что ты обо мне знаешь?! Грязная, платье драное?! Думаешь, ты от этого застрахована?! Нет, дорогая. Если у тебя нет денег, богатых родителей и заступиться некому. Только я всё выдержу, а вот ты – сомневаюсь. Проводив её взглядом, я посмотрела на Алекса. Тот с непроницаемым выражением лица закатывал рукава своей до отвращения белой рубашки и выглядел при этом так… Словно бы он только-только с президентского приёма вернулся. Расстегнул часы и, сняв их с запястья, положил на полочку под зеркалом. После глянул на меня – прошёлся взглядом от лица до самых ступней. Я ощутила, как у меня кишки выкручиваются. Вот от этого его взгляда – холодного, режущего сталью. Заметила, как серебрится его радужка, словно бы в грозовом небе рассыпали крупицы серебра.

– Раздевайся, – негромко сказал он.

Я не шелохнулась. С одной стороны, меня пронизал страх, с другой – я понимала – подчинюсь сейчас, после пути назад не будет. И почему-то подчиняться этому мужчине мне очень не хотелось. Что-то во мне ещё всё же не умерло. Что-то, что когда-то было моим стержнем, что не дало мне сойти с ума и помогло выжить.

– Ты глухая? – спросил он, когда я не двинулась с места. Шагнул ко мне, но я тут же отступила назад.

– Не прикасайся, – процедила я, глядя ему в глаза.

Меня трясло. Внутреннее напряжение достигло того предела, когда я понимала – ещё немного, и я могу потерять над собой контроль. Редко, но такое случалось со мной. И тогда… Тогда я переставала понимать, что делаю. Так было и в тот день с ножом. Единственное, что для меня имело значимость – не дать никому к себе прикоснуться. И сейчас происходило то же самое, с той разницей, что я не испытывала дикого страха. Страх был – сильный, всепоглощающий, но несколько иной. Мне было страшно не в конкретный момент, а вообще. Потому что я прекрасно понимала, что ничего хорошего меня не ждёт, и холодный блеск серых глаз стоящего рядом мужчины служил тому красноречивым подтверждением.

– Я тебе уже всё сказал, – спокойно ответил он и приблизился, я отступила и почувствовала, что упираюсь в стену. Холод обжёг спину и ягодицы, я сглотнула. Пошарила рукой, пытаясь отыскать хоть что-то, чем могла бы защитить себя, но пальцы мои лишь скользили по прохладе кафеля.

– Не подходи! – в отчаянье зарычала я, чувствуя аромат дорогого мужского парфюма. Тошнота усилилась, к горлу подкатил комок.

Плевать ему было на мои слова! Он схватил меня за локоть и потянул к стоящей в углу ванной. Пальцы его так крепко сжимали мою руку, что локоть мгновенно стал неметь. Я пнула его по икре, но он даже не отреагировал.

– Пусти меня, козёл! – заорала я, впиваясь ногтями в его предплечье. – Не прикасайся ко мне!

– Тварь! – зашипел он и буквально швырнул меня в ванную. Я кубарем перелетела через борт, ударилась плечом, спиной. В голове зашумело.

– Ай! – взвизгнула я, когда тело моё ошпарило струёй горячей воды. Подскочила и попыталась вырвать у него душ, но он направил струю мне прямо в лицо. Рот наполнился водой, глаза защипало. Я вцепилась в его плечо, ухватилась за лейку душа и потянула на себя. Дёрнула, но Алекс толкнул меня обратно на дно ванной. Прижал рукой и, кинув душ рядом, принялся сдирать остатки платья.

– Сука паршивая! – шипел он, отдирая намокшую ткань от моих ягодиц. – Я тебя урою, блядина!

– Не трогай меня! – завизжала я и пнула его пяткой. – Я тебя сама урою!

– Вот сука! – отшатнувшись, прорычал он, сжал челюсти и, снова склонившись ко мне, вцепился в платье. Я вонзила ногти в его руку. Но как следует оцарапать не успела – в следующий миг меня оглушила пощёчина. Господи… В ушах зазвенело, мозги словно бы перетряхнули. Зарычав, я накинулась на него. Била, куда придётся, хотя больше всего мне хотелось расцарапать его наглую физиономию. Кажется, раз я все же попала… А потом ему надоело, и он швырнул меня в ванную в третий раз, да так, что я хорошенько приложилась головой. На миг перед глазами потемнело и поплыло. Я застонала.

– Ещё раз поднимешь на меня руку, – поливая меня из душа, гаркнул он, – и я засуну эту лейку тебе между ног! Поверь, я не шучу!

Я приподняла потяжелевшие веки. Лицо его было искажено яростью, глаза напоминали небо в бурю. А ведь он действительно не шутит… Только почему-то мне было плевать. Плевать, что будет дальше – хочет изуродовать – пусть делает это сейчас. Убить хочет – тоже сразу. Не буду терпеть! Это я Милане говорила, что надо, но у неё… У неё ещё есть шанс на достойную жизнь. И Вандор на неё так смотрит… так, что сразу понятно – всё может быть. А я… я пустая. И шансов у меня нет, потому что этот мужчина не из тех, для кого такая, как я, может хоть что-то значить. Я ему лишь для развлечения – самолюбие потешить. Ведь я посмела ему возразить.

Взяв какую-то бутылку, он выдавил содержимое на ладонь и плюхнул мне на голову. Я тут же подобралась, изогнулась и вышибла всё у него из рук. Тряхнула волосами, разбрызгивая шампунь, и зарычала, приподняв верхнюю губу.

– Я тебе сказала – не прикасайся ко мне!

– По нормальному не хочешь? – рыкнул он в ответ. – Хорошо!

С этими словами он схватил меня за волосы и выволок из ванной. Протащил через всю комнату, открыл шкафчик под раковиной. Я шипела, пытаясь отодрать его пальцы, но хватка была мёртвой. В руках его появились ножницы. Я забилась сильнее, не обращая внимания на то, что с меня словно бы скальп сдирали. Что этот сукин сын собирается сделать?! В тот момент, когда сталь блеснула, мне стало страшно.

– Вот так! – процедил он и щёлкнул лезвиями. Тёмные прядки упали на пол, а потом ещё и ещё.

Наконец он отпустил меня. Шумно дыша, я посмотрела на кафель под нашими ногами, а после подняла взгляд на Алекса. Провела дрожащей рукой по голове. Вот мерзавец! Мне хотелось выхватить эти самые ножницы у него из рук и исполосовать его лицо, воткнуть ему в шею, прямо в бьющуюся пульсом артерию. Руки тряслись, пальцы не гнулись. Он усмехнулся. Оценивающе глянул на меня и, швырнув ножницы на пол, снова схватил за руку. Толкнул к раковине. Кое-как я успела подставить ладонь, но бок всё равно обожгло болью. Пальцы Алекса легли на моё горло. Он надавил – не сильно, но так, что я замерла. Подняла взгляд. Он смотрел прямо мне в глаза. Искрящееся грозовое небо… с молниями и громом. С серыми тучами, хлёсткими струями дождя и россыпью серебристых бриллиантов. Пальцы его сомкнулись ещё сильнее, большой прошёлся по шее, и я сглотнула.

– Малейшая глупость, и я сделаю это, – склонившись ко мне, проговорил он негромко, бархатным… слишком бархатным голосом. – Ты меня достала, Стэлла.

Оказывается, он знает моё имя… Я выдохнула. Вторая его рука скользнула по моему боку к бедру, потом по животу. Обрисовав пальцами мой пупок, он опустил ладонь ниже и резко, сильно сжал промежность. Я всхлипнула. Невольно заскулила – было больно и страшно. Я не знала, какой он, не знала, что он сделает со мной. В моей жизни было столько всего, но этот мужчина пугал меня своей звериной энергией, своей мощью, своими серебристыми глазами.

– Вот молодец, – уголок его рта дрогнул в усмешке. В следующий миг он резко вогнал в меня два пальца и с ходу начал трахать. Я вскрикнула. Пальцы его двигались резко и быстро, а я была совсем не готова к этому. Спрятаться… Боже, мне нужно спрятаться! Я попыталась найти в своём сознании хоть какое-то укромное местечко. Воспоминания, связанные с чем-то тёплым. Уголок, где нет боли. Спрятаться…

Пальцы его вонзились так глубоко, что я приподнялась на носочки. Спрятаться… Только спрятаться не получалось. Я не понимала, что происходит, но сознание отказывалось подчиняться мне. И это было страшно. Потому что если я не смогу… Я с ума сойду!

– М-м-м… – Я прикрыла глаза. Ухватилась за край раковины, сжимая с такой силой, что руки онемели. Привстала ещё выше, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Он обхватил мой затылок, движения его чуть замедлились.

– Посмотри на меня, – приказал он сиплым, глухим голосом. Я покорно приподняла веки. Сил сопротивляться больше не было.

Алекс внимательно вгляделся в мои глаза, лицо его помрачнело. Я ощутила, как большой палец его скользнул по моему клитору. Сглотнула. Он больше не вдалбливался в меня, и я, почувствовав облегчение, привалилась к раковине.

– Ты очень узкая, – наклонившись ко мне, он лизнул мою губу. Подхватил и чуть сжал зубами.

Я постаралась отвернуться, но понимала – это бесполезно. Я должна перетерпеть. Ничего страшного, просто перетерпеть это. Ещё один раз… Подушечка его пальца скользила по моему клитору, он поглаживал меня, но возбуждения я не чувствовала. Просто стало легче.

– Не так, – попросила я и, сглотнув, добавила: – Не так быстро, пожалуйста…

Пальцы его вовсе исчезли. Я почувствовала губы на своих губах и приоткрыла рот. Чем быстрее всё кончится, тем лучше. Язык, настырный, властный, скользнул в меня, огромная рука сжала затылок. Я выдохнула и постаралась расслабиться. Алекс целовал меня напористо и как-то голодно, сминая губы, сминая волю, которой у меня, в общем-то, и не было.

Оторвавшись, он взялся за свои брюки. Я видела, как он расстегнул ремень, а затем и ширинку. Видела, как распахнулась его рубашка. Взгляду моему открылась широкая, покрытая золотисто-коричневыми завитками волос грудь с плоскими маленькими сосками. Я опустила глаза к его рельефному животу, пробежалась по шёлковой дорожке волос, ведущей от пупка к паху. А потом глянула ниже и застыла. Он был огромным. Таким огромным, что внутри меня всё сжалось от ужаса. Он ещё не взял меня, а я уже понимала, что будет… На руках у меня выступили мурашки, ноги задрожали, в горле встал ком. Приблизившись ко мне, он провёл ладонями по моим бёдрам и развёл ноги в стороны. Всё во мне задеревенело. Я даже пошевелиться не могла, только смотрела на его стоящий член, словно бы мужских гениталий в жизни не видела. Боже мой… Нагнувшись, он проскользил губами по моей шее, обхватил грудь и с силой сдавил. Меня тряхнуло от страха. Каждое его касание было проявлением силы, каждое движение было отражением его животной сущности. Снежный барс… Красивый и беспощадный. Подхватив мою ногу под коленом, он приподнял меня, вжал в раковину и подался бёдрами навстречу.