Кодекс недотроги

– Павел!

– Павел Борисович, – назло ему повторила я. – Грузчики должны подъехать в течение получаса. Это самая быстрая доставка в городе, которую вообще возможно найти. И, если уж на то пошло, в мои обязанности не входит заказ мебели. Думаю, вам это известно. И я не позволю оскорблять…

– Кажется, ты забыла, мышка, кто здесь главный, – рыча от ярости, Фирсов медленно выпрямлялся и казался мне ещё выше. А я уже пожалела, что вообще пыталась ему возразить. – Если такое повторится ещё раз…

Договаривать уже не требовалось. Во-первых, я итак все поняла. А во-вторых, как только Павел расстегнул пуговицу на манжете, чувство страха сию секунду сменилось другим чувством. Тем, которое мучило меня во снах уже неделю.

Усмиряя гнев, мужчина медленно подворачивал сперва один рукав, потом второй, оголяя предплечья и доводя меня до отчаяния. Если до этого момента у меня был шанс сдержаться, то сейчас он казался призрачным. Я сжала бедра, сглотнула и всеми силами пыталась не смотреть на него. Но он, как удав, гипнотизировал меня своими темными, почти черными глазами, отчего я плавилась заживо.

– Я все сделаю сам. С удовольствием, – со злым сарказмом сказал он. Но я услышала другое, и в паху стало тепло.

Фирсов закончил пытать мое воображение, оставив рукава рубашки в покое, и принялся двигать по приемной стол. Предмет мебели казался довольно большим и тяжелым, но для Павла не составило труда втащить его в свой кабинет. А я вновь осталась на своём рабочем месте в смешанных чувствах.

Чуть позже в приемную влетела Саша с подносом и чашкой кофе на нём.

– Что там? Говорят, в него сегодня бес вселился?

– Вроде того.

Саша вдохнула, натянула на лицо искусственную улыбку и вошла к Фирсову. Вышла она тут же.

– Он просил тебя зайти зачем-то.

Я кивнула Саше, и девушка ушла. Пару минут мне потребовалось, чтобы собраться с духом. Все-таки последний разговор с начальством грозил мне обширным инфарктом. Я взялась крепче за дверную ручку, вдохнула, выдохнула и, постучав, резко распахнула дверь.

– Твою мать!

Фирсов отскочил от двери, держа в руках пустую чашку, а по его кипенно-белой рубашке расплывалось кофейного цвета пятно.

– Алиса… Ррромановна! Ты решила окончательно меня добить сегодня? – рычал мужчина, отодвигая намокшую, горячую ткань от своего торса.

– Извините, я не знала, что вы под дверью стоите.

– Может мне у тебя надо было спросить, где стоять?

Господи, да где угодно стой, не ори только. И перестань маячить передо мной в этой мокрой, просвечивающей насквозь рубашке.

– Как сговорились все сегодня, – сказал Павел и звонко поставил чашку на свой новый стол. Отлично вписался, кстати. – Сначала эти, с контрактом, потом…

Что там у него было потом, я уже не слушала. Возможности моего зрения и рассудка сузились настолько, что я могла видеть только его руки. Руки, которые поочередно расстегивали пуговицы на некогда белой рубашке. Шея. Грудь. Пресс. Плечи… Фирсов по частям являл мне своё обнаженное, спортивное тело, очевидно, в пылу гнева, не осознавая, что он делает и перед кем снимает рубашку.

Я стояла, не в силах заставить себя отвернуться и, уж тем более, выйти. Стопы вросли в пол. Спину заволокло мурашками. Ну вот и приплыли. Вот и все, Лисова. Тебе хана.

Глава 7. Раздвигая границы

Мь?льнир. Молот Тора с ортодоксальными вензелями и короткой рукоятью. Символ отваги, силы духа и мужественности. И, по совместительству, причина моей бессоницы как минимум на всю следующую неделю.

Именно этот скандинавский символ украшал шею Фирсова. Рассмотрела, наконец. В мельчайших деталях. Я сглотнула и непроизвольно коснулась правой рукой места чуть выше тазовой кости.

– Вот так совпадение, – шепнула я себе под аккомпанемент ругани Фирсова.

Мужчина вытянул края рубашки из брюк, бросил её в кресло и повернулся к шкафу. От вида рельефа мышц на его спине, на моей собственной спине выступила испарина.

– … если я вс? вынужден делать сам… – ругался Павел, вытаскивая из шкафа вешалку с чёрной рубашкой.

Он сунул руку в рукав. Затем вторую. Одним эффектным движением накинул одежду на плечи. Крутанул запястьем и, брякнув металлическим браслетом часов, принялся застегивать пуговицу на манжете.

– … называется непрофессионализм. Я это не терплю.

Я слышала его речь урывками. И понимала далеко не вс?. Лисова! Ау! Вернись на землю, идиотка!

– Алиса?

Я вздрогнула, когда тон Павла резко сменился со строгого, читающего нотации, на обеспокоенный. Он стоял метрах в трёх от меня и не сводил с меня глаз. Прищурился, рассматривая мое лицо. Да почему сейчас-то? Тогда, когда мне самой на себя смотреть стыдно.

– Вам нехорошо? Вы побледнели.

Я открыла рот, чтобы что-то ответить ему, но не нашлась. Фирсов бросил своё занятие, сдвинул брови к переносице и подошёл ближе ко мне. Узкая полоска оливково-бронзовой кожи, видневшаяся из-под незастегнутой рубашки, ожидаемо приближалась вместе с ним, а датчик давления в моем мозгу начинал пиликать, как сумасшедший.

– Алиса, вы хорошо себя чувствуете?

Участливо положив ладонь мне на плечо, Павел заглядывал в моё лицо. От недавнего гневного директора не осталось следа. Сейчас он был каким-то другим. Заботливым что ли.

– Извините, я зря на вас сорвался. Вы ведь не виноваты, что контракт прогорел, – сдержанным тоном сказал мужчина, не убирая руку от моего плеча.

Ох, лучше бы он орал. Лучше бы продолжал громить свой кабинет и дальше и собирать воронку над собственной головой. От этого участливого тона мне еще сильнее хочется закинуть на него ноги, вонзить ногти ему в спину и вгрызаться губами в шею в том месте, где у него набита любимая игрушка скандинавского бога грома. Рубашку хотя бы застегни, изверг!

– Алиса Романовна, вы можете ехать домой. День был тяжелый и…

– Спасибо, Павел Борисович. До свидания, – раньше, чем он успел что-то добавить, я выскочила из его кабинета и закрыла за собой дверь. – Ну вот и построила карьеру, Лисова. Собирай манатки.

Быстро скидав в сумку то немногое, что успела принести в офис, я поспешила на выход. Я была уверена, что больше не вернусь сюда. Как бы мне ни хотелось достичь профессиональных высот в «Омеге», я понимала, что, пока Фирсов со своими рубашками и темными, почти черными глазами работает в непосредственной близости со мной, от меня, как от профессионала, многого ждать не приходится.

– Надо искать работу, где моим начальником будет женщина, – думала я, заскакивая в полупустой автобус. – Или старый, уродливый, одноногий карлик.

Колокольчик на двери супермаркета привычно звякнул. Я прямиком прошла в отдел с алкоголем, гадая, чем сегодня удивит меня это алко-провидение.

– Нет, здесь точно что-то не чисто, – подняв брови, сказала я и вытащила с полки бутылку красного полусладкого с названием «Бухта Омега».

– Что на этот раз? – Надя стояла в своей обычной футболке в проёме кухни и подпирала руками талию, глядя на то, как я закручиваю штопор.

– Я решила уволиться.

– Ээ… А причина?

– Надьк, я не могу так работать.

– Как? – она присела на стул и взяла бокал.