– А вот это, как раз, неудивительно и лишь подтверждает сказанное мной, – поддразнила я его.
Он прищурил свои невероятные глаза и, задрав подбородок, процедил угрожающим тоном:
– Ты, кажется, усомнилась в моей мозговой активности, детка?
Ничего себе! Какой интересный экземпляр, стойко сопротивляется! Правда, я пока и не пытаюсь его задавить. Уж очень забавляет меня эта словесная перепалка.
– А напомните мне, невоспитанный мальчик, когда мы с Вами перешли на «ты»?
– Послушай ты, дерзкая девочка, а тебя в твоей Франции не научили, как вести себя в гостях у взрослых дядей? Или ты привыкла, что всегда и всё улаживают всемогущие папики, и просто пока не сориентировалась в незнакомой обстановке? – это уже звучит грубо, но меня только раззадоривает.
Ланевский-старший, находясь вне себя от злости, уже не в первый раз пытается вмешаться, но мы не позволяем ему вклиниться – сейчас это только наша дуэль.
– Евгений, я не вполне уверена, что правильно Вас поняла… Скажите, а что Вы подразумеваете под словом «папики»? – я дарю ему спокойную улыбку. – Если Вы, имеете в виду моих родителей, то у меня их нет, а если намекаете на покровителей, то должны знать, что я вполне самодостаточна, и сама отвечаю за свои слова и поступки. Хотелось бы прояснить, о чём именно Вы говорите. Ведь мужчина, в моём понимании, должен отвечать за свой базар, если не потрудился его отфильтровать. Но прежде, чем Вы ответите, я поясню Вам кое-что по поводу воспитания. В моей, как Вы изволили заметить, Франции, а также и в других цивилизованных странах меня много чему научили. В том числе, я постигла немало разных способов общения со взрослыми дядями. Вот только Вы, юный недоросль, ещё недостаточно созрели, чтобы я могла демонстрировать их вам. Зато правила хорошего тона в обществе мы с Вами получали в одной стране, но впитали, вероятно, по-разному… Я – мозгом, а Вы… боюсь даже предположить, какой частью тела.
Женечка, надо отдать ему должное, старается держаться с достоинством и, в отличие от своего отца, не выглядит растерянным. Зато Ланевский-старший в полуобмороке – вытирает со лба пот и постоянно вскидывает руки в беспомощной попытке угомонить расшалившихся детей.
– А я смотрю, ты очень борзая и самоуверенная, – не сдаётся наглый мальчишка.
– С языка снял, – весело парирую я.
– Это ты такая только в кабинете моего отца?
– А ты хотел бы со мной уединиться и проучить по-пацански? – продолжать выкать зарвавшемуся щенку в сложившейся ситуации было бы странным, а вот щёлкнуть по носу как раз пора.
– Вот именно, проучить. Поверь, я найду твоему языку более достойное применение.
– Да ну?! Это какое же, позволь полюбопытствовать? И хочу предостеречь заодно. А то ведь в комплекте с языком у меня ещё имеются крепкие зубы, – и я так демонстративно громко клацнула челюстью, что парень невольно поморщился – он правильно меня понял.
3
Женя
Буря эмоций! И вся эта буря сейчас неистово бушует во мне.
Диа-ана… Сука! Её рот произносит слова, но голос… этот нереальный голос ошеломляет! Он напрочь парализует мыслительный процесс, не позволяя отвлечься, проанализировать. Смысл теряется, спотыкаясь о мои, далёкие от приличных, фантазии. От её невероятного тембра у меня даже член мурашками покрылся и я залип, как чумной, на этих подвижных, убийственно красивых губах… Наверняка именно так прекрасные сирены заманивали и усыпляли морских путников, а потом пожирали их с потрохами.
Ну, уж нет, детка, тут ты нарвалась на боевого Орфея.
Интересно, отец тоже половину беседы с ней пропустил? Сейчас он сильно нервничает и призывает меня включить, наконец, мозги и догадаться, насколько важная персона предстала… нет – скорее, предсела перед нами. Но я уже давно это понял – не самое распространённое имя у нашей гостьи. Однако эта стерва смотрит как дерзко, будто я на поклон к ней явился. Изучает меня своим кошачьими глазами, а я усилием воли стряхиваю с себя морок и изо всех сил пытаюсь реанимировать мозг. Да-а, таким взглядом можно наповал сразить, вот только я закалённый парень. Ярость и похоть закипают внутри, и я уже открыто нарываюсь на конфликт. Пох*й на все эти правила приличия!
Но сегодня в этом кабинете я проигрываю. Эта змея жалит без промаха, используя каждую заминку с моей стороны, и уделывает меня снова и снова. Я реально с ней не справляюсь… и это бесит, сука! Хер меня сюда принёс!.. У отца чуть паралич не случился, а во мне бушуют ярость и стыд.
Да, девочка, то место, которым я впитал твою отповедь, сейчас люто покраснело и напряглось. И нам всем повезло, что я в штанах. Будь мы наедине, ты уже извивалась бы подо мной и повизгивала, а не ядом плевалась.
Эта потерявшая страх стерва воспитывает меня, не теряя улыбки, отчитывает, как шкодливого пацана. Её губы растягиваются в хищной ухмылке, а я мысленно наматываю на кулак её гриву и грубо, и глубоко вбиваюсь членом в этот дерзкий рот, вколачивая её слова обратно ей в глотку. Ничего оригинального больше не приходит в голову, а все силы брошены на то, чтобы скрыть дрожь в голосе.
– Уж я бы нашёл для твоего языка более достойное применение.
Но даже сейчас она не выглядит оскорблённой и веселится ещё больше:
– Это какое же, позволь полюбопытствовать и предостеречь заодно. А то ведь в комплекте с языком у меня ещё имеются крепкие зубы, – она так громко клацнула зубами, что мой рвущийся наружу член вмиг испуганно скукожился.
Шах и мат!
ПиZдец! Вот это я преуспел в искусстве дипломатии! Похоже, у меня реально сорвало крышу, но теперь, когда я уже расплескал перед француженкой свои больные фантазии, остаётся только удерживать лицо, не показать этой стерве, насколько я… вдруг сожалею о своём идиотском поведении.
И вдруг взорвался отец, чем спас меня от харакири.
– Евгений, прекрати немедленно! – взревел он. – Я не понимаю, что на тебя нашло, ты с ума, что ли, сошёл? Диана наша гостья! Но, главное, – она ведь девушка, дурень!.. Я уж молчу о том, что перед нами иностранная гостья! Ты обкурился, что ли? – кажется, отец уже готов заплакать. Я тоже.
И почему он раньше меня не заткнул? А лучше бы вовсе выпер из кабинета, потому что сейчас самое время свалить отсюда. Я понимаю это и знаю, каким идиотом выгляжу, но мои ноги приросли к полу, а взгляд к чертовке Эсмеральде.
И вот тут она выбралась из своего кресла… и все мои внутренние раскаяния развеялись, как по ветру дым. Так уж устроен мой мозг – он просто не способен заниматься самобичеванием в момент охоты. Как в замедленной съёмке я с жадностью слежу за этой чертовой бабой, не пропуская ни один изгиб, ни единого жеста – грациозная и опасная змея. Слишком опасная для моего самообладания. Экстерьер баллов на девятьсот по стобалльной шкале – идол всех фитоняшек. Интересно, суккубы – это чистая мистика или всё же они среди нас? И, боюсь, совсем близко, если прислушаться к подсказкам воспалённого воображения.
Плавно покачивая бёдрами, гостья приближается и на несколько мгновений задерживается рядом со мной, чтобы я вдоволь смог облапать жадным взглядом её грудь.
– Ну, слава богу, малыш вернулся, – говорит насмешливо, – а я уж думала, мы тебя теряем.
Ну… и кто из нас двоих охотник, а кто жертва?
Диана, мать её, Эсмеральда проследовала к двери, а я, проглотив неуместный комментарий, залип на её задницу. Резервная память включилась неожиданно:
«…Я всё равно тебя когда-нибудь возьму –
Одну или вдвоём с Парижем»
Вот! С Маяковским мы всегда были на одной волне.
И где ты был, Вован, пять минут назад?!
Лишь когда Диана скрылась за дверью, и всё ещё продолжая пялиться ей вслед, я обратился к отцу:
– Пап, твоя французская гостья сама меня провоцирует… ты видел?
– Женя, скажи мне, что это сейчас было? – глухо прозвучал его голос.
– А это, папа, была самая ох*ительная в мире задница, – перевожу взгляд на родителя.
– Это да. Но я сейчас о другом, – он устало потёр виски. – Ты что мне тут устроил, совсем охренел?
– Да ладно, всё же нормально. Она и не обиделась даже. У неё, вон, не язык, а змеиное жало. Слушай, пап, а откуда вообще взялась эта Диана? Не, я не прямо сейчас имею в виду…
– Откуда… – озадаченно повторил отец. – Она сама вышла на Соколова со своим суперпроектом – увела его каким-то чудом у Поля Тома. А ведь Соколов его два года окучивал, такие бабки предлагал… а девчонка нам сама его привезла на блюдечке, ещё и тендер выиграла. Мы как-то даже ни озаботиться, ни разволноваться не успели. И взяла она немного, хотя, сколько ещё попросит, неизвестно. Но мы-то с тобой, один хрен, в шоколаде. Она, кстати, хочет быть акционером, – отец многозначительно посмотрел на меня.
Ага-а, сейчас эта наглая стерва начнёт безбожно доить нашу компанию, а стадо акционеров устроит показательную битву за её внимание.
– Ждёт, что мы поделимся? – цежу сквозь зубы, готовя обличительную речь.
– Нет, она хочет выкупить акции, – похоже, что отец в восторге от этой идеи.