Танго на троих

– Это… у меня там коньяк есть… может, глоточек? – таксист заглядывает мне в глаза. – А то ты дрожишь вся…

– Мне двенадцать лет, – зачем-то говорю ему, не отрывая взгляд от «скорой».

Я не буду отводить взгляд, ни за что не отведу – и тогда всё будет хорошо. Так я загадала. Всё обязательно будет хорошо, ведь сегодня у нас с мамочкой самый счастливый день!..

Спустя целую вечность распахивается задняя дверь «скорой» и выходит врач. Я молчу, сцепив зубы, и продолжаю сканировать уже распахнутую дверь. Я не смотрю на врача и внутрь машины взглянуть не решаюсь. Перед собой я вижу только дверь… и не свожу с неё глаз, чтобы всё было хорошо. Так, как я загадала.

– Вы её родственница? – это голос врача.

– Она моя мама, – шепчу, не глядя на него.

– Поверьте, мы сделали всё, что могли, но было уже слишком поздно.

Что… Да что такое он говорит?! Почему не делает свою работу?!

– Нет, не всё!.. И ничего не поздно!.. Что-то же есть ещё… и вы можете это сделать, вы обязаны её спасти! Может, вы забыли просто?.. Ну, вспомните… Вспомните, пожалуйста! – кажется, я кричу… но по-прежнему не отрываю взгляд от двери. Я просто не могу… Ведь я загадала.

Кто-то кладёт мне руку на плечо, и я дергаюсь в попытке её сбросить, но не выпускаю дверь из вида, я вижу только её. Слышу вдали сирену… Ещё одна «скорая»? Значит, есть… есть надежда! Но чьи-то сильные руки резко разворачивают меня и… дверь ускользает.

– Не-э-эт! Мама-а-а! – я визжу и царапаюсь, пытаясь вырваться из крепких тисков-объятий.

Кричу до боли в горле, но совсем не слышу своего голоса. Вообще ничего больше не слышу. Я ещё пытаюсь отыскать взглядом такую необходимую дверь… Но вижу только небо – оно головокружительно вращается, темнеет и падает на меня… Стремительно погружая мой мир в густой и бездонный мрак.

Глава 1

2018 год

– Мисс, с Вами всё в порядке? – голос таксиста вырвал меня из тяжёлых воспоминаний. – Приехали, мисс.

Водитель слегка озадачен – видимо, не в первый раз пытается привлечь моё внимание.

– Благодарю Вас, – я протягиваю купюру, глядя на мужчину в упор, и он широко улыбается, разглядывая под козырьком бейсболки моё лицо, – сдачи не надо, – и его улыбка становится ещё шире.

– Сейчас я достану Ваш багаж, юная леди, и, прошу Вас, возьмите визитку. Буду очень рад оказаться Вам полезным в следующий раз.

Я вежливо улыбнулась, принимая карточку, и покинула тёплый салон автомобиля.

В сумерках аэропорт Хитроу сверкает нарядными огнями и выглядит, как гигантский улей. Я очень люблю аэропорты – их суетливую атмосферу и волнующее предвкушение полёта. Это как движение вверх. А мне просто жизненно необходимо постоянно двигаться, менять обстановку и окружение, покорять непокорное и прогибать несгибаемое. Так я устроена… Или, вернее, так я устроилась.

Кто-то сказал, что человек создан для счастья, как птица для полёта. Сейчас я немного грустная птица в предвкушении счастья в полёте. Но уже завтра я начну ковать свою новую жизнь, и все инструменты при мне.

Сигнал входящего сообщения отвлекает меня от задумчивого созерцания аэропорта на фоне закатного неба. Извлекаю из компактного рюкзачка свой мобильник и читаю сообщение: «Люблю тебя, моя Мышка». На мгновение прикрываю глаза… а в груди разливаются тепло и щемящая тоска. Уже никуда не хочу улетать. Птица во мне разворачивает крылья и стремится к гнезду.

Глубоко вздыхаю… Необходимо взять себя в руки, ведь я всегда это делаю. Торопливо набираю в ответ: «Ты моё всё! Люблю тебя очень!» и отправляю. Как смогу я строить жизнь в другой стране, оставив здесь своё сердце? А было ли по-другому?

Было, когда-то… Только очень давно – в той, другой, моей идеальной жизни… Там, где моё сердце было всегда со мной.

Спрятав мобильник, я натягиваю бейсболку на лоб, подхватываю багаж и расправляю поникшие крылья. Пара чемоданов для начала новой жизни – в самый раз. Регистрируюсь на рейс и, избавившись от багажа, направляюсь в дьюти-фри. Маленькая коробочка шоколадных конфет повышает настроение и азарт к покупкам. И я увлекаюсь шопингом. Хорошо бы ещё докупить подарки… Вот только будет ли кому их дарить?

Ждут ли меня дома? – Нет… Давно уже нет.

Будут ли мне там рады? – Я не знаю…

Спустя час я медленно бреду вдоль панорамных окон, навьюченная фирменными пакетами. Объявили посадку на мой рейс.

Смотрю в иллюминатор на потемневшее, чужое небо…

Лондон, гудбай! Пора домой.

Глава 2

2003 год

1

– Вишенка моя, как же ты похудела… У тебя нездоровый вид.

– А я и не здорова, мам, ведь ты меня бросила.

– Ну что ты, маленькая, я всегда рядом с тобой, и мне очень больно видеть тебя такой. Тебе надо быть сильной, моя девочка.

– Для чего? Зачем мне теперь быть сильной? Ведь у меня ничего не осталось больше…

– Ты ошибаешься, милая, с тобой твоя память, твои знания, твоё доброе сердечко… Ты просто потерялась, доченька. Пожалуйста, не заставляй меня страдать.

– А почему же ты, мама, заставляешь меня страдать?

– Прости, родная… мне очень жаль. Но я знаю, что ты справишься, ведь ты моя гордость, моя радость и моё продолжение. Я так верю в тебя, моя Вишенка!

Ласковые мамочкины руки обнимают меня, а по моим щекам льются горячие слёзы, растапливая ледяной заслон, отгородивший меня от жизни и заморозивший душу.

* * *

– Дианочка, дорогая, что случилось? Может, вызвать врача? – бабка Эльвира, скорее недовольная, чем обеспокоенная, нависает надо мной в свете настольной лампы.

– Сколько времени? – настороженно спрашиваю.

О том, какой сегодня день, а тем более месяц, спросить не решаюсь, иначе те самые врачи не заставят себя долго ждать. А бабка, небось, вся на стрёме – готова уже вызвать. К сожалению, когда я мечтала о дворцах и палатах, то забыла уточнить, что палата в психушке – вовсе не то, к чему я настойчиво стремлюсь.

– Сейчас без пяти семь, – просветила меня бабка. – Ты плакала во сне, и я забеспокоилась. У тебя что-нибудь болит, деточка?

– Мне приснилась мама, – отвечаю честно, ведь это же не повод напялить на меня смирительную рубашку.

– Ох, моя дорогая, как я тебя понимаю! А только подумай, каково сейчас мне!.. О, господи… ведь я потеряла дочь, а теперь на мне столько забот!.. И столько горя… Даже не знаю, как я это вынесу, – бабка горестно всхлипнула, скривилась, но слёз не получилось.

Равнодушным взглядом смотрю в упор на старую лицемерку, и она отводит глаза. Ну конечно, у неё действительно великое горе! Вот только не от потери дочки, а от свалившейся ей на голову внучки. И я бы ей непременно посочувствовала… Но мне так хочется выплюнуть в лицо лживой суке, что это они убили мою мамочку – бабка и её старшая доченька, эти две мерзкие гадюки. Они отвернулись от моей мамы, прокляли её и навсегда вычеркнули из своей сытой жизни.

* * *