Институтка. Уроки страсти

Кажется, страж порядка и сам не ожидал такой бурной реакции И теперь растерянно ждал пока девушка справится с кашлем. Амадин же передышка дала возможность рассмотреть собеседника. Молодой, не старше её самой. Соломенные вихры торчат из-под фуражки, а нос украшали веснушки. Глаза у жандарма были голубые, окруженные белесыми ресницами. Он несколько раз взмахнул ими, и смущенно потер нос. Похоже, что, ситуация была самому ему неприятна.

Амадин выдохнула и невольно улыбнулась, вызвав смущенный румянец на щеках у слуги закона. Это приободрило ее еще больше. Судя по поведению парня, хватать и арестовывать прямо тут ее похоже не планировали. Она прокашлялась и пожала плечами:

– Немного. Вы очень неожиданно под… подошли, – она зачем-то спешно убрала за спину надкусанное яблоко, словно ее застукали на месте преступления.

– Да я просто… – он сунул под нос девушки смятый листок. – Вот, может видели?

Она вздрогнула. Перед глазами все поплыло, и Амадин не сразу сообразила, что держится за руку молодого жандарма. Кажется, он что-то говорил ей.

– Простите, что?– выдавила девушка.

– Вы в порядке? может быть, позвать целителя?

– О, нет, нет, все прекрасно, – фальшиво уверила она.

– Точно? – настаивал жандарм. – Может быть, все-таки мне сбегать? Тут недалеко…

– Не стоит, но все равно – спасибо! – она ослепительно улыбнулась, чем окончательно смутила парня и поспешила вернуться в вагон, оттолкнув невысокого мальчишку в огромном картузе. Тот забористо ругнулся и погрозил кулаком, но сразу же встретился взглядом с жандармом, смутился и поспешил к зданию вокзала. Амадин проводила его взглядом и заметила, что он ловко выхватил кошелек у какого-то толстого господина. Конечно, следовало сообщить об этом, но она была уже в вагоне. Поэтому девушка предпочла молча занять свое место.

До отправления оставалось десяток минут, часть пассажиров уже втянулась обратно в нутро состава, занимая места. Амадин с сожалением отряхнула ладони от налипших крошек. Второе яблоко еще оставалось в кармане, но его лучше оставить на потом.

Она напоследок обернулась на вокзальное здание с облупившейся надписью “Блодетт”. Стражи порядка так и не покинули перрон, к флиртовавшему с ней жандарму подбежал напарник с еще одним листом. Сердце екнуло. Лицо жандарма вытянулось, он что-то спешно затараторил, указывая то на торговку у входа, то на поезд. Амадин сглотнула, понимая, что это наверняка по её душу. Все-таки Сайлус подал заявление, и повсюду разослали ориентировку.

Понимая, что оказалась в ловушке, девушка метнулась к выходу, но в вагон входили пассажиры, и выскочить на перрон с другой стороны вагона не удалось.

В окно она видела, как жандармы двинулись к поезду. Выбора не оставалось. Амадин вздохнула и сосредоточилась на заклинании. Миг, и искры сорвались с пальцев, упали на пол вагона, чтобы взметнуться под потолок густым белесым дымом, в воздухе пахнуло гарью.

– Пожа-а-ар! – затянул кто-то. Вопль сразу же подхватили остальные пассажиры. Они засуетились, каждый из них норовил скорее покинуть вагон. У дверей возникла давка. Кричали женщины, ругались мужчины, кондуктор выскочил один из первых и теперь бегал по перрону, причитая и пытаясь вызвать пожарных.

Дышать становилось все труднее.

– Выбейте окна! – предложил кто-то. Послышался звон стекла. Дым стал еще гуще, Амадин усмехнулась, плетение “дым без огня” – простейшая иллюзия, любой адепт первого курса знает, что чем больше воздуха, тем гуще дым. Но пассажиры третьего класса не были адептами академии магии. Даже если кто-то из них и слышал о подобном, вряд ли он стал бы сопоставлять факты. Паника охватывала людей все больше. те, кто не мог выскочить в двери, кинулся к разбитым окнам.

Клерк спрыгнул на перрон и упал. Судя по его стонам, он сломал ногу. Дородная дама хотела последовать его примеру, но застряла в окне и теперь оглушительно верещала.

Перепугавшись, пассажиры, оставшиеся в вагоне, хлынули к дверям. стремясь выбраться наружу, они попросту смели жандармов.

Амадин видела, как прижатые к стене, стражи порядка растерянно озираются, пытаясь понять, что им делать. Девушка не стала ждать, пока они опомнятся. Выскочив на перрон, она, развернулась и нырнула под сцепку вагонов, перебегая на другую сторону состава, а потом и еще одного, стоявшего на следующем пути . В спину полетел запоздалый свисток. Подобрав юбку понеслась вдоль состава, к густому кустарнику, росшему у забора.

– А это еще кто?

– Лови ее! Там разберемся!

Позади раздался тяжелый топот. В боку тут же закололо – все-таки не стоило совсем уж пренебрегать физическими упражнениями, просиживая в библиотеке – Амадин стиснула зубы и только прибавила ходу. Радуясь что на ней крепкие ботинки с толстой подошвой беглянка нырнула за первый же сарай и на бегу попыталась сплести матрицу для отвода глаз. Рискованно, но терять было уже нечего. Неожиданно заклинание легло как в учебной аудитории после упражнений на концентрацию. Она затаилась за какими-то ящиками, молясь всем богам, чтоб ее не заметили и стараясь не дышать как загнанная лошадь.

Мимо промчался тот самый молодой жандарм, где-то за сараем тоже прогрохотали кованные сапоги.

Некоторое время было тихо, погоня удалилась вглубь складов и Амадин рискнула выглянуть из укрытия, надеясь на защиту магического плетения, но его нити вдруг вспыхнули белым пламенем и растаяли в воздухе.

– Вот же она, – послышалось совсем рядом. – Сюда! Добегалась!

Застонав, девушка рванула прочь, уповая на то, что преследователи устали еще большее ее самой.

– Стой!

Она все-таки обернулась. Нога подломилась и Амадин, вскрикнув, упала. Последнее, что она увидела – яркую вспышку, окутывающую ее.

“Все-таки они применили парализующее заклинание,” – пронеслось в мозгу, прежде, чем ее поглотила тьма.

Амадин очнулась уже ночью. Она долго лежала, боясь пошевелиться и не понимая, почему тьма перед глазами не рассеивается. Пахло гниющей соломой и нечистотами, а где-то вдали слышались леденящие душу вопли. Наконец, луна, заглянув в зарешеченное окно, принесла с собой осознание того, что она находится в тюрьме. Амадин шевельнулась. Звякнуло железо.

Осмотрев себя, девушка обнаружила, что по рукам и ногам закована в кандалы. Уже предполагая ответ, она все-таки потянулась к шее и горько усмехнулась: так и есть, железный ошейник, означающий, что ее приравняли к особо опасным преступникам. Тем. кто совершает преступления при помощи магии.

Это объясняло и одиночную камеру, куда ее поместили. Девушка всхлипнула и села, обхватив колени руками. От страха ее мутило. Она не понимала, что с ней будет, и неопределенность пугала больше всего. в который раз она пожалела, что попросту не вернулась в академию. А можно было еще уступить Сайлусу… Ну подумаешь, всего одна ночь, не переломилась бы, как говаривала мама.

При мысли о родном доме сердце кольнуло. Глупо было вообще покидать деревню, надеясь на лучшее. Даже если ее и оставят в живых, то, наверняка, остаток дней она проведет за решеткой. Или на каторге.

От жалости к себе в носу противно защипало, а грудь сдавило. Амадин всхлипнула раз, другой.

– Эй, там. потише! – заорали за стенкой.

– Сам заткнись! – подхватили с другой стороны.

– Ах ты… – дальше последовал непередаваемый набор слов, от которого у Амадин полыхнули щеки.

Сквернослову ответили не менее вычурно.

– Эй, что здесь у вас?

Сразу стало тихо. Судя по бряцанью железа и скрипу смотровых окошек, тюремщик не поленился обойти камеры. Амадин съежилась еще больше и прикусила губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Окошко скрипнуло почти над головой, в камеру ворвался луч фонаря. Девушка зажмурилась, словно это могло ей помочь стать невидимой.

– Смотри у меня! – раздалось совсем рядом. – Я вас всех!

Окошко захлопнулось. Послышался звук шагов. Выждав, Амадин медленно подняла голову и открыла сначала один глаз, потом второй. В камере все было по-прежнему: почти полная луна все еще светила в зарешеченное окно. Осторожно, стараясь не греметь цепями, девушка придвинулась к окну и уставилась на желтый диск, пытаясь примириться со своей участью.

К утру похолодало. Обхватив колени руками и сжавшись на тюфяке, Амадин то и дело проваливалась в сон, но вскидывалась на каждый громкий звук: лязг решеток, ругань заключённых, окрики охраны.

Пару раз приносили еду, но девушка не смогла запихнуть в себя едва теплую жижу, отдаленно напоминающую кашу. Ее мутило, а мысли то и дело возвращались к событиям, с которых все началось.

Если б она знала, к чему приведет ее нежелание лечь под магистра Сайлуса, то отказала бы ему снова? Может, стоило потерпеть, но остаться в Академии, получить свой диплом и забыть о позоре.

Все женщины терпят: Полетт, мама, подружки в деревне…

Сидя на тюремных нарах Амадин не знала, что хуже: один разок отдаться спесивому мерзавцу, чтоб обрести свободу в будущем или всю жизнь ложиться с мужем, которого терпеть не можешь. Что бы выбрала Полетт если б ей предложили свободу в обмен на ночь с магистром Сайлусом?

А мама? Девушка вспомнила всегда горестно изогнутые губы и потухший взгляд матери, давно утратившей вкус к жизни. А ведь раньше она была красавицей. Амадин не знала кто ее отец, но, судя по силе дара, человек был явно не из простых.