Долгая дорога к себе

— Мы многое сделали, — тяжелый вздох и он обернулся ко мне – мы многое попробовали сделать, чтобы все изменить, исправить, но все так, как есть. Мы близкие друг другу люди и всегда останемся родителями.

Он развернулся, чтобы выйти из кухни, и легко коснулся моего плеча.

— Я сегодня же соберу вещи и уйду. Остальное решим потом.

Мои губы почти беззвучно прошептали:

— Да, ты прав, так будет лучше для всех…

Шах и мат. Шок. Наверное, я что-то говорила. Помогала собрать какие-то вещи. Признаться, время стерло нюансы: вроде бы катились слезы, а внутри появилась зияющая дыра и какая-то зловещая пустота.

Он сказал «пока» и сам закрыл за собой дверь.

Единственное, что я необыкновенно четко запомнила – это звук поворачивающегося ключа в замке входной двери. Я стояла в прихожей и не могла сдвинуться с места, просто села на пол и сколько просидела не помню, все было как в тумане, только в голове нависшая словно грозовая туча мысль:

«теперь я одна».

Мы приняли совместное и непростое решение не быть больше вместе как пара, дать друг другу возможность быть счастливыми как-то иначе. Теперь мы просто остались родителями и людьми, которые большую часть своей сознательной жизни знали друг друга и которые за спиной имели огромный опыт совместной жизни.

Могу точно сказать, что для нас обоих это было испытание на прочность, «костыль» был выбит у обоих и дальше следовало как-то научиться передвигаться самостоятельно на своих двоих.

«Костыль» в виде установок, убеждений, фасадной картинки относительно семейной жизни и представлений о том, как это должно быть сломался о реальную жизнь, в которой может быть сильно по-разному и сильно не в соответствие с ожидаемыми сценариями.

_________________________________________________________________

Наше сознание и мозг работают определенным образом и благодаря механизмам психологической защиты (отрицание, вытеснение, проекция, рационализация и др.) наша боль в какой-то мере «анестезируется» и притупляется, чтобы не произошло полного или частичного распада личности и человек не сошел с ума от горя. 

Но как благая функция она несет в себе и угрозу, так как долгое пребывание в защитах способно привести к игнорированию происходящего и проблем, а также к избеганию реальности, а не ее проживанию и принятию. 

_________________________________________________________________

У каждого теперь начинался свой собственный путь и своя собственная новая жизнь.

Мой путь на поверку оказался извилистым, наполненным глубинными процессами и трансформациями.

Сейчас, сквозь года, когда опустошение и боль давно прошли, оставив после себя осознанное принятие и светлые воспоминания, я четко вижу, что это был путь моего личностного перерождения, путь Женщины, путь к новой версии самой себя и своей новой жизни.

_________________________________________________________________

Если вы думаете, что расставание по обоюдной договоренности легче, чем когда есть конкретная причина у одного из партнеров, то вы ошибаетесь. 

Процесс горевания проходит одинаково остро вне зависимости от причин, договоренностей и прочих рациональных вещей, ведь во всей этой истории есть два важных и существенных компонента – эмоции и время проживания всей психотравмирующей ситуации.

Процесс горевания. 

Разрыв и прекращение отношений – своего рода «смерть» как отпускание значимой части жизни, значимого человека, значимого себя и вашего прошлого, проживание всего спектра эмоций.

Стадии горя/утраты/принятия неизбежного: ?

?

шок – состояние ступора, психологической, физической и эмоциональной «заморозки»;

отрицание – человек неосознанно отвергает события и начинает сомневаться в них;

гнев – у человека могут возникать мысли из разряда «почему это происходит со мной?» или «жизнь несправедлива» (гнев может быть направлен как на самого себя, так и на других);

торг – человек начинает внутренний торг, обещая изменить что-то в себе и своей жизни ради того, чтобы ситуация исправилась (на этой стадии могут появляться рассуждения: «Если бы я…, то все могло быть иначе»);

депрессия – человек ощущает пустоту внутри себя, понимая, что жизнь больше не будет прежней (это стадия острого горя);

принятие – на этой стадии эмоции начинают стабилизироваться, так как человек наконец соглашается с тем фактом, что новая реальность будет теперь другой (признаются изменения, с которыми теперь как то нужно жить).

Время прохождения этого пути для каждого из нас разное и зависит от силы травмирующего события, наших физических и психологических возможностей, состояний и реакций, оказываемой помощи и принимаемой поддержки (при тяжелом горе и утрате речь идет в среднем о 6-12 месяцах).

?

Часто упор идет на время – «прошло уже день, неделя, месяц, а я не могу забыть, хотя и должна/должен уже давно это сделать». ?

?

В случае прохождения стадий именно время – наша опора и нужно столько времени, сколько требуется психики на проработку случившегося (ни больше и ни меньше) и спешка здесь не нужна, от слова совсем. ?

?

Так как при резком переходе от стадии к стадии и далее к выходу (чаще в частичной или полной неосознанности) может возникнуть обратный эффект, когда нас, во-первых, отбрасывает на предыдущие стадии и тогда проживание начинается с начала, и во-вторых, в более отягощенной форме (эмоциональные качели, надрыв, выгорание, садирование самих себя, психосоматика и др.).

«Дать себе время». 

Вот единственно верный и правильный совет, и то самое лучшее, что можно предоставить самому себе: побыть со всем случившимся, прожить все чувства и состояния, быть бережными с собой, просить о помощи и принимать поддержку.

_________________________________________________________________

Временами мне казалось, что это какая-то шутка или розыгрыш, и мне хотелось, чтобы это все оказалось просто дурацким сном.

Я больше не знала ничего: ни кто я, ни где я, ни зачем я. Мысли предательски путались, чувства и эмоции накрывали с головой в диапазоне «боли – пустоты», тело не слушалась, как будто оно сжалось в комок, пытаясь раствориться в пространстве самого себя и исчезнуть. И как же мне тогда хотелось исчезнуть, раствориться и перестать все это чувствовать, и проживать, аннигиляция – казалось самым спасительным вариантом и выходом.

Все, что у меня осталось:

— память – и как же мучительно по-садистически она измывалась надо мной;

— руины прошлой, тщательно выстроенной, жизни – и как же больно было понимать, что «красивой картинки» больше нет;

— иллюзии, которые чертовски болезненно разбились об айсберг реальности;

— осколки меня самой, которые при попытках хоть как-то их собрать, проникали еще сильнее под кожу.

Что было дальше?