Литературная жизнь Оренбургского края во второй половине XIX века. Краеведческие материалы

Идет речь хорошая.
Золочено у Яикушки
Твое было денышко,
Серебряны у Горыновича
Твои круты бережки.
Мутнехонек ты, Яикушка,
Бежишь ты быстрехонек;
Прорыл, протек, Горынович,
Все горушки, долушки;
Выметывал Яикушка
Посередь себя часты островы;
Со вершин взялся, до Горынович,
Бежишь вплоть до устьица,
До славного до моря,
До моря Каспийского,
До славного до города,
Бежишь ты до Гурьева.
Выпадая за Гурьевым
Во батюшку в сине-море
До славного до острова,
До острова Камынина.
На острове Камынине
Старцы живут старые,
Все по девяносту лет;
В ладу старцы старые
С золотой ордой…

…В напеве вообще всех уральских песен есть что-то дикое и преобладающий в них характер – та же удаль, которая слышится часть и в общерусских песнях, но без примеси так свойственной им кручины. Вместе с песней про Яикушку следует причислить к старейшим из уральских песен ту, в которой рассказывается о их набеге на Хиву.

…От знакомства уральцев со Стенькой Разиным сохранилось между ними только бранное слово: «Разина порода», которое считается очень обидным; ни песен, ни преданий о нем не случалось мне слышать так же, как и о Марине Мнишек, бывшей на Яике с Заруцким. На урочище, называемом Маринкиным Городком, нет ни следа большого поселения…

…Про кровавую пору Пугачевщины между уральцами ходят еще разные рассказы, и не редкость встретить старика или старуху, которые вполне убеждены, что Пугачев не был Пугачевым. Мне говорили здесь, что Пушкин не мог многого узнать от здешних стариков, помнивших Пугачева, оттого, что начинал свои расспросы неострожным отзывом о нем, как о самозванце.

В рассказах, которые мне случалось слышать, господствовало обыкновенно самое забавное смешение фактов и чисел, и из рассказов этих нечего заимствовать.

Между прочим, более всего распространено мнение, что атаман Бородин, провожавший Пугачева, умер в Москве не своею смертью, что тотчас по приезде туда его угостили стаканом крепкого пунша, он лег спать и уже не встал больше. Другой рассказ приписывает быстрое достижение до атаманства Михайлова-Караульщикова тому обстоятельству, что он подал кружку браги Пугачеву, который понапрасну просил окружавших его клетку дать ему водицы – горло промочить. «Я об тебе не забуду!» – сказал Пугачев, – и Михайлов в царствование Павла Петровича был сделан атаманом…

…Вот и все сколько-нибудь замечательные песни уральцев. Остальные или общие великороссийские, или волжские, или переделанные из тех и других. Так вы часто услышите здесь известную песню про Ермака: «Как на Волге на реке, на Камышенке» и песню про князя Волхонского, переделанную на свой лад и приноровленную к князю Волконскому, бывшему оренбургскому военному губернатору, которым казаки были недовольны.

Не только в песнях и рассказах про старину Урал именуется у казаков Яиком, так называют они его постоянно и нынче. Название Урал употребляется только официально. Поэтому мне кажется очень странным это переименование, и я никак не могу поверить, будто Яик переименован по единодушному желанию казаков. Такого suffrage universe никогда не было. Новое название сочинил просто-напросто какой-нибудь большой казачий «чиновник»; захотел прислужиться и выдумал небывалую волю всех казаков отказаться от своего старого имени[5 - Уральские очерки печатаются по журналу «Морской сборник», СПб., 1859. – Т. 43, №9.].

Казак Трофим

(Местное предание)

Вечерняя заря золотила блеском своим струи маленького озера, около которого были рассеяны бревенчатые домики. Плакучие ивы, росшие на берегу, волновали воду своими длинными ветвями. Поселение – это Илецкая Защита, но не теперь, а давно – в половине прошедшего столетия, когда еще сотник оренбургских казаков, Алексей Углицкий, начинал, по поручению правительства, строить крепостцу для охранения источника соли, со временем столь замечательного.