Циферблат. Город Адимари

Загадочная обитательница склепа выглядела совсем как живая и глядела куда-то вдаль зелёными глазами. Её длинные белоснежные волосы ниспадали на пол мягкими волнами. Тонкие руки были сжаты в кулаки. Эта картина была ужасающей, но в то же время трогала до глубины души.

В правой руке пленницы лежал браслет. Именно он и был источником того яркого света, на который бежала Кира. Этот холодный загадочный свет манил её, приковывал к себе взор и будоражил воображение. Его свечение не было похоже на блеск ламп, а скорее напоминало ровное мерцание звёзд на ночном небосводе.

Девушка медленно подошла к стулу и протянула руку к браслету. Что-то подсказывало ей, что вещица эта очень нужная и не раз пригодится в будущем. Кире казалось, что она точно где-то видела его раньше, но мучительно не могла припомнить, где именно. Стоило ей только напрячь сознание, как голова начинала раскалываться, а виски будто сжимало в тиски.

Момент, когда она схватилась за сверкающее украшение, Кира запомнила плохо. Сначала руку ей обожгло так сильно, будто кто-то вылил на неё расплавленное железо, затем жар сменился пронизывающим холодом.

Этот холод постепенно стал поглощать тело Киры. Вот она уже полностью не чувствует руку, затем плечо. Не прошло и пяти секунд, как Кира уже не могла нормально дышать. Казалось, невидимый лёд сковывает не только её тело, но и душу.

«Неужели так всё и закончится? Какая нелепая смерть. А я ведь даже не успела влюбиться», – обречённо подумала Кира и в этот момент освободилась.

Девушка обнаружила себя лежащей на холодных каменных плитах, а на её тонком запястье красовался тот самый браслет, который только что чуть не убил её. Теперь же он сидел так плотно, что не только снять его не представлялось возможным, но даже сдвинуть с места. Браслет признал в ней новую хозяйку и, обживаясь на новом месте, то вспыхивал ярким светом, то начинал испускать тусклое свечение. Было похоже, что он подстраивается под её характер.

Девушка медленно встала и посмотрела на женщину в цепях. Пленница сидела на стуле всё так же неподвижно, только уже не выглядела столь молодо. Её лицо потемнело, а глаза перестали гореть. Следы боли и переживаний отразились на её лице, будто тысячу лет она сидела в этом подвале и страдала от непонимания, почему это случилось именно с ней и за что с ней поступили так несправедливо.

На запястьях появились синяки, и Кира начала испытывать такую жалость к этой незнакомке, что подошла к стене и стала искать способ отсоединить массивные цепи, поочерёдно дёргая каждую из них.

«Пусть она и мертва, но сидеть так веками после смерти – это слишком жестоко», – думала Кира, тщетно пытаясь вытащить хотя бы одно крепление из стены. Во время прикосновения к цепям браслет нагревался и больно обжигал запястье. Цепи и штыри составляли со стеной единое целое, и снять их силами одного человека не представлялось возможным.

Кира посмотрела на свои руки и ужаснулась при виде волдырей на пальцах и ладонях. Она перевела взгляд и заметила на дальней стене старого склепа большую картину. Рисунок выглядел на удивление свежим. Казалось, кто-то только что закончил его рисовать и скрылся в темноте. Девушка подошла поближе, чтобы как следует его рассмотреть.

На рисунке было изображено множество фигур в длинных одеждах. Это сборище напоминало масштабный праздник или шествие. На небе виднелись две луны, причём одно светило поменьше закрывало собой второе. В тени дальнего светила скрывался большой воздушный корабль.

Кира вплотную приблизилась к картине, и фигуры медленно задвигались, как в старом мультипликационном фильме. В тот миг, когда малое светило полностью заслонило собой второе, из корабля был выпущен газ или ядовитая жидкость. Почти все участники шествия попадали на землю, прикрывая лица руками. Часть фигур остались стоять неподвижно, заняв боевые позиции.

Что было дальше, Кире увидеть не довелось. Картина таяла на глазах, не оставляя и следа красок на каменной стене. Девушка обратила внимание, что браслет стал холодным как лёд, и тень подозрения закралась к ней в голову.

– Этот рисунок – твоя работа? Ты хотел мне его показать? – спросила Кира у браслета, на что тот в ответ слегка потеплел. Изменение его температуры можно было принять за утвердительный ответ.

Долго размышлять об увиденном Кире не пришлось. Откуда-то сверху донёсся скрипучий вой, а затем топот чьих-то ног. По всей видимости, это волчья стая кружила над тоннелем, тщетно пытаясь отыскать свой долгожданный человеческий ужин. Как только Кира подумала об этом, тоннель стал обрушаться.

И как она сразу не заметила? После того как она забрала браслет у таинственной незнакомки, изменился не только облик покойницы, но и всего склепа. Он осыпался на глазах: позолота спала, камни стали крошиться, а сквозь массивные плиты начала просачиваться земля.

Кира побежала в сторону выхода, освещая себе дорогу сверкающим браслетом. О голодных волках она уже не думала, ведь в случае падения каменной плиты её жизнь оборвалась бы мгновенно.

Коридор всё не заканчивался, а поднимающаяся в воздух пыль затрудняла дыхание и мешала обзору. Последним, что запомнила Кира, было то, как она почти добежала до каменной плиты и с поразительной ясностью представила глаза своего нового знакомого. Браслет на правой руке полыхнул яркой вспышкой, лопатки опалило огнём, но боль почему-то отсутствовала. Лиловый вихрь мягко подхватил её. Это не было похоже на неконтролируемое перемещение, скорее, на пилотируемый полёт. Затем последовал сильный удар о землю, и в глазах потемнело.

Алмазный карьер «Мир»

Агрэй зашёл в кабину к Глину в смешанных чувствах. С одной стороны, он не сомневался в своей безоговорочной правоте и безграничном великодушии, которое проявил, взяв эту девчонку с собой. С другой – он совсем не привык к таким ярким проявлением эмоций в виде слёз, которые ему только что продемонстрировала Кира. По правде сказать, её поведение раздражало и удивляло его одновременно.

В их мире не было принято открыто плакать или смеяться, показывать свою слабость даже самым близким друзьям, не говоря уже о посторонних. Слёзы не приносят никакой пользы, они – лишь повод начать жалеть себя и выйти из внутреннего равновесия. Агрэй же по жизни старался не предпринимать действий, не приводящих в итоге к результату.

И вот теперь он не до конца понимал, зачем потащил Киру с собой, ведь в его деле любые помехи были не уместны. В первые же минуты он уверился в том, что Кира говорит правду, но зачем-то сказал ей обратное.

Он прекрасно осознавал, что не умеет общаться с женщинами. Его опыт в этом деле равнялся нулю, если не считать общения с женоподобными демонами и представительницами других видов, не имевших ничего общего с лионитами.

У демонов не было души, и они походили на лионитов лишь внешне. Многие сородичи Агрэя не гнушались использовать их для того, чтобы скрасить одиночество или хорошо провести время. Низшие демоны могли принимать абсолютно любой вид, который был угоден тому или иному лиониту. Кого-то это устраивало, но при этом всё равно сохранялось ощущение фальши, как если бы вместо свежего праздничного торта кто-то привёз на праздник муляж из гипса.

Демонов нельзя было воспринимать всерьёз и испытывать к ним какие-либо серьёзные эмоции. Агрэй это остро ощущал и избегал подобного времяпрепровождения.

Последние женщины его вида умерли пятьсот лет назад. Люди же оказались поразительно схожи с лионитами внешне, за исключением существенной разницы в росте. Агрэя поразило такое сходство, ведь его представление о человечестве до этого дня было несколько иным.

В этом путешествии Агрэю нужно было действовать максимально быстро, достигнув намеченных точек на карте раньше других представителей своего же вида. Теперь же вместо того, чтобы думать о поставленной цели, он стоял посреди вагона машиниста и в каком-то непонятном ступоре смотрел на падающий снег сквозь обледеневшие стёкла рассекающего воздух локомотива.

Из пассажирского вагона донёсся приглушенный звук, сразу же настороживший Агрэя. Это был звук открывающейся пассажирской двери, которая не могла отпираться по той простой причине, что Агрэй запер её при помощи особого заклинания.

Он вернулся обратно в вагон, где несколькими минутами ранее ещё сидела Кира. Теперь же её и след простыл.

Агрэй почувствовал, как его душу наполняют самые разнообразные эмоции, от негодования до разочарования. Он устремился в тамбур вагона, где застал белоснежную собаку, с недобрым оскалом глядящую куда-то вдаль. Молодой человек сердито схватил её за шкирку и закинул в вагон.

– Фива! Как ты здесь оказалась? Где человек? – пытаясь сохранять самообладание, задал сразу два вопроса Агрэй.

– Саргас Агрэй, я всего лишь хотела оградить вас от необдуманного поступка! – испуганно ответила Фива, используя высочайшее обращение. – Необходимо срочно вернуться домой, пока они не хватились. У вас ведь отсутствует разрешение на перемещение!

– Не тебе говорить мне, что делать! Твоё дело отвечать, когда тебя спрашивают, – стальным тоном отвечал Агрэй.

– Как только вы вышли, девчонка выдала, что вы ей противны и она и секунды здесь не останется. Затем сошла с поезда. Я как раз хотела посмотреть, удачно ли она приземлилась, но тут вы меня схватили и вернули обратно в вагон, – невинным голосом щебетала Фива, моргая своими разноцветными глазами.

«Я противен?» – повторил про себя Агрэй. Почему-то эти слова сильно разозлили его. «Да что она вообще о себе думает? Тем лучше, всё равно у меня слишком мало времени, чтобы возиться с девчонкой. Своим поступком она избавила меня от массы неудобств. Ну а что теперь с ней будет – это не моя забота».

Внешне он выглядел спокойно, но что-то в словах Фивы всё же его задело, и он никак не мог выкинуть это из головы.

– Саргас Агрэй, позвольте спросить, куда вы направляетесь? Вы же понимаете: ваш отец будет в ярости, если узнает, что вы оказались здесь без его дозволения? – прервала его размышления Фива.

– Я не могу тебе этого сказать. Возвращайся-ка ты на Иклил. Мне не нужны спутники. Я всё привык делать сам, и так будет и впредь, – очень спокойно ответил Агрэй. Недавние яркие эмоции довольно быстро затихали, уступая место обыкновенному хладнокровию.

Фива хотела было что-то возразить в привычной для себя манере, но Агрэй уже достал своё фиолетовое стёклышко, и спустя мгновение Фиву окутало мягкое свечение. Несколько секунд, и болтливой собаки и след простыл.

Агрэй вышел в тамбур и задумчиво посмотрел вглубь леса, оставляемого позади. «Интересно, где она сейчас? Если бы я захотел, я бы нашёл её даже на краю Земли, но раз ей так ненавистно моё общество, то так тому и быть», – подумал он, а затем сказал:

– Прощай, девушка Кира. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

На самом деле он не любил быть один, просто подходящая компания для него отыскивалась не так часто, и он предпочитал одиночество нежелательному обществу. Его недавняя спутница очень его позабавила, и ему в какой-то степени было жаль терять такого собеседника, вот только по-настоящему осознал он это спустя довольно длительное время после прыжка Киры.

Агрэй вернулся в кабину машиниста и заговорил с Глином.

– Как скоро мы прибудем к месту назначения? – задал он наиболее интересующий его вопрос.

– Осталось около сорока земных минут, саргас Агрэй, – незамедлительно ответил Глин. – Я постараюсь проложить самый короткий маршрут.

Агрэй удовлетворенно кивнул и отправился обратно в вагон, чтобы занять себя размышлениями о предстоящей миссии. Многие вещи в их мире известны заранее, и сегодняшнее приключение не стало исключением. Молодой, по меркам их вида, лионит по-настоящему готовился к нему в течение последних трёх лет, и теперь он стоял на пороге открытия чего-то очень важного и значимого.

Агрэю было шестьсот двадцать три года, и на его запястье было судьбой начертано четыре даты, первая из которых равнялась сегодняшнему дню.

У каждого лионита, а именно так себя именовали жители планеты Иклил, имелись такие предзнаменования. Эти даты будоражили воображение, ведь они были призваны что-то кардинально изменить и направить путь своего обладателя в новое русло.

Агрэй отчётливо понимал, что должен находиться именно здесь в этот снежный день. Во вселенной не было и не могло быть другого более подходящего места, и эта мысль надёжно укоренилась в его сознании в эту самую минуту.