Повелительница слов. Сборник рассказов и сказок

– Дети у меня хорошие. Две доченьки. Но они выросли, у них свои семьи, свои дети. Я им и не нужна больше. Не понимаю, почему Господь не заберёт меня к себе, – вздыхала женщина, вспушивая землю вокруг цветка.

«Нет-нет! – отзывались гулом в такие моменты все цветы. – Мир прекрасен! Не нужно его покидать раньше времени».

А однажды случилось удивительное. К женщине приехала внучка. И надо же из всех цветов сада она обратила внимание именно на этот цветок, который в это время уже мог порадовать мир тугим тёмно-бардовым бутоном. Цветок потянулся к девочке. Каждый раз, когда она его разглядывала, он рассказывал ей на своём цветочном языке бабушкины истории и просил, чтобы девочка помогла бабушке понять, что не нужно ей желать уходить из этого мира раньше времени.

Понимала ли девочка язык цветка, или нет, но цветок старался объяснить всё как мог.

А однажды утром он зацвёл. Сотня остроконечных лепестков бардового цвета распустились образовав роскошный цветок астры.

Увидев это, бабушка расплакалась.

Внучка спросила: «Что случилось? Почему ты плачешь?»

И бабушка рассказала, что астры, дарил ей в молодости её покойный муж.

«Твой дедушка, – вытирая слезу, объясняла она внучке. – Но после того, как он умер, я больше никогда не выращивала эти цветы. Дедушки нет. Счастья, которое у нас было – не вернуть, оно в прошлом. Так зачем лишний раз напоминать себе о безвозвратно ушедшем?».

Неизвестно, то ли женщина проговорилась внучке, что чувствует себя лишней в этом мире, то ли девочка сама расслышала шепот астры, но тайные бабушкины мысли стали достоянием семьи. Нет, не было никаких скандалов и выяснений отношений, просто внучка решила жить вместе с бабушкой. И мама с папой ей это разрешили.

А спустя некоторое время девочка и бабушка пришли к уже отцветшей астре собирать семена, чтобы на следующий год высеять их в этом саду.

«Ты самый красивый цветок, который я только видела», – шепнула девочка уже почти засохшему стеблю.

Пролетавший мимо ветерок улыбнулся. Он ещё много лет прилетал в гости к этой женщине и её внучке.

Мы никогда ничего не узнаем наверняка, если не попробуем.

Смерти нет

«Я смогу. Я смогу! У меня всё получится!» – Вера быстрым шагом возвращалась домой. Каждая клеточка её тела вибрировала мелкой дрожью.

В голове туман, глаза вроде бы смотрят, но ничего не видят. А все тело будто в тисках. Тисках из собственных чувств. Чувства сильные, глубокие, и если пойти у них на поводу, они разорвут. Поэтому неосознанно она их обуздывала, сдерживала, а они всё равно рвались наружу – отсюда и напряжение. Какой-то части боли все же удавалось проскочить, и она начинала управлять её сознанием, и тогда по щекам текли ручьями слезы.

«Нет! У меня всё получится! Я смогу!» – это был крик, но мысленный. Никто из людей его не слышал. А зачем? Ведь он предназначался не им. Она посылала его небу, которое темнело и заволакивалось тучами.

Это был ее личный разговор с Творцом. И говорили они о Смерти. Как легко было рассуждать на эту тему со сверстниками. «Смерти нет. Есть переход из одного состояния жизни в другое состояние жизни…» Как легко было рассуждать. Чувствовала себя мудрой, всеведущей и даже слегка бессмертной… Так значит нет её, этой смерти, да? А что, же тогда будет завтра? Легко философствовать – тяжело жить.

Вера всегда относилась к явлению смерти спокойно. Только сейчас она поняла, на чем основывалось это спокойствие. Она рассматривала смерть с позиции умирающего. А больно ли? А что ждет после? Поэтому ничего страшного и не видела. Смерть страшна не столько для тех, кто умирает, а, сколько для тех, кто остается жить. Ведь не просто человек жил на земле. Это была своеобразная минивселенная, заполнявшая определенные ниши действий, материальных и моральных ценностей. И с ее исчезновением образуется пустота. Она заполнится, но не скоро. А пока только боль. Боль от утраты. От того, что нет больше близкого человека. И сломалась не только его жизнь, но и своя. Теперь свою жизнь придется менять и перестраивать.

«Как же мне будет не хватать тебя. Вернись, слышишь? Я же хотела сделать для тебя много доброго и хорошего, но так и не успела. Не успела» – опять слезы. И жар. Вера расстегнула кофту, но даже поднявшийся сильный ветер не мог его остудить.

Вере вспомнилось детство. Её бабушка любила ходить по поминкам. Они жили в селе. Бабушке нравилось наблюдать сам процесс похорон. Она внимательно слушала, как кто причитает. Очень огорчалась, когда родственники прощались молча. Мол, позор им, не умеют плакать. Вот раньше… И она давала образец. Ух! Мороз по коже, ком в горле, а бабушка искоса поглядывала, ликуя от того, что смогла так растрогать слушателей. А Вере больше нравилось смаковать подаваемый по таким случаям капусняк. Он и правда был какой-то особенный. А еще были конфеты. И чего это люди плачут, когда конфеты есть?

Да, в детстве каждые похороны были для нее радостными. Однажды она видела, как жена с дочерью особенно сильно рыдали за умершим отцом. И ей так захотелось, чтобы он воскрес. Она уже слышала о том, что Христос воскрешал мертвых. А бабушка ей говорила, что просьба мур пробивает, это такую крепкую- крепкую стену. И что ребенок, чист, как ангел. И чего бы он ни попросил у Бога, Тот исполнит.

И вот стоя в толпе, она захотела воскресить умершего. Вера стала горячо просить об этом Бога. Настолько горячо, что даже увидела, как человек в гробу очнулся и начал приподниматься. Но рыдающие в безутешном горе женщины, преобразились в испуганных и злых. Они начали заталкивать его обратно. Они били его и ругались. Вера не могла в это поверить. Она заморгала глазами, чтобы лучше разглядеть, и увидела, что никто так и не воскрес, женщины рыдают, как и рыдали, только теперь ей эти рыдания показались не искренними. И воскрешать, кого бы то ни было, Вере уже перехотелось. Когда же будут давать конфеты? Вон тётя целый пакет понесла.

«Да, надо купить ещё конфет». Воспоминания испарились, и Вера снова очутилась во власти неприятной реальности.

«Нет, я не хочу этого, Господи. Нет! Слышишь, она будет жить! Я верну ей жизнь?»

Вера начала ощущать, как в ней растет неведомая сила. Она смотрела на свои руки, и видела в них энергию Жизни.

«По вере вашей дано будет, да? Ты так говорил? Я Верю! Вера моя сильна! Ее у меня больше, чем надо для того, чтобы ходить по воде. Я смогу! Дай мне шанс воскресить!»

И Вера поняла, что действительно может это. Вот завтра она подойдет к гробу, возьмет маму за руки и вложит в них Жизнь. Они станут теплыми. Клеточка за клеточкой начнёт преображаться. Атомы, электроны, молекулы засияют и наполнятся силой Жизни. И это теплое сияние охватит всю плоть. И прогреет кровь и заставит её снова бежать, и включится сердце. Все раны и повреждения исчезнут. И сознание вернется в свою оновленную обитель. Мама начнет дышать и откроет глаза. Да, это будет именно так. И наплевать, что подумают люди. Главное, что мама оживет. Эта перспектива уже не казалась, а четко превращалась в реальность.

«Я смогу. Я смогу! У меня все получится. Коснуться ее рук – и она оживет».

Да, Господь разрешает ей. Она сделает это.

Но вдруг в их разговор с Богом вклинился кто-то третий.

«Мама?.. Говорят, что души в первые дни после смерти рядом со своими телами, а ты где-то очень далеко. Но даже через такую толщу расстояния ты меня услышала. Ты не думала, что я за тобой буду так плакать? Ты же мне не родная мать, да? Это не важно! Ты нужна мне. Ты нужна здесь! Я сделаю это! Ты только вернись! Мама!»

Дождь пошел. Мягкий и нежный.

«Ты тоже плачешь, да? Ты не хочешь возвращаться? Тебе там лучше? Ну почему?..»

Идти до дома ещё далеко. Вера понимала, что промокнет до нитки, но она замедлила шаг. Это не дождь – это мама. Она обнимает ее, распутывает скомкавшиеся чувства, разглаживает пожмаканное сердце. Капли стекают по лицу. Дыхание выравнивается. Возникает спокойствие и умиротворенность.

Самое сложное для живого – смириться со смертью. Но без этого смирения, невозможно продолжить нормально жить, только понапрасну изведёшь себя.

«Я поняла тебя, мама. Я посажу на твоей могиле цветы. И клён. Ты же так любила клёники. Потому что они быстро растут».

Вера уже почти дошла домой.

Завтра будет завтра.

Кухонный сюрприз

Рассказ участвовал в конкурсе «Художественное слово» в 2017 г. Организатор Олег Чувакин.

В детстве я мечтала о попугае. Почему-то мне казалось, что с ним моя жизнь станет радостнее и ярче. Но, увы, или к счастью, своё детство я провела без него.

Зато моим детям с попугаем повезло.

Как-то летним августовским вечером я пекла блины. Вдруг залетают в квартиру дети и, перекрикивая друг друга, умоляют меня оставить попугая. Оказывается соседка с нижнего этажа, некая тётя Римма, надумала переезжать, а посему сочла, что самое время подарить своего домашнего питомца моим детям. Совершенно безвозмездно.

– Хороший попугайчик. Молоденький. Всего два годочка ему, – лепетала тётя Римма, основательно пошатываясь, ибо спиртного уже явно перебрала. – Вот просто забирайте его и всё. Прямо с клеткой. И корм тоже. Пачка только начата, на месяц хватит.

Дети умоляюще смотрели на меня, ожидая моего разрешения. Я, честно сказать, была не готова к таким событиям. Уточнила, действительно ли попугай достаётся нам бесплатно? А потом ещё раз уточнила, действительно ли я не буду ничего за него должна? Не сочтите меня глупой за фактически один и тот же вопрос, но с соседкой, любящей залить себе за воротник, я особо не общалась. И мне совсем не хотелось, чтобы её попугай стал поводом для её визитов ко мне и просьб занять денег на «маленькую». Но женщина меня заверила, что дарит попугая от чистого сердца. А поскольку блины у меня уже явно подгорали, и времени для раздумий у меня оставалось всё меньше, я подарок приняла. Дети визжали от восторга, прыгали и почти дрались за право нести клетку в комнату. Я же пыталась предугадать, какими же хлопотами обернётся для меня появление этого нового члена семьи. Был шанс, что соседка протрезвеет, и заберёт попугая обратно. Но, увы, или снова таки к счастью, этого не случилось. Птичка так и осталась у нас.

Относился этот попугайчик к виду волнистых, и был полностью жёлтого цвета. Таких, вроде, называют лютино. Совершенно дикое существо. Знал только свою клетку. Людей шарахался. Иногда неуклюже танцевал на жёрдочке, чем приводил детей в щенячий восторг. А когда мы громко включали музыку, начинал заливисто петь.

Поначалу клетка с попугаем стояла на столе, на котором дети учили уроки. Но потом оказалось, что попугай жутко мусорит, и шелуха от проса, которое он ест, постоянно попадает в школьные учебники и ученические тетради. Долго мы думали, куда же его деть. И как-то так вышло, что его клетка вполне приемлемо вписалась в интерьер кухни – отлично поместилась сверху на холодильнике. С тех пор попугай так и остался в моих владениях – на кухне. Подметать, правда, из-за него приходилось теперь чаще. Иногда он донимал своим свистяще кричащим щебетанием. Но в целом оказался существом, не требующим к себе много внимания, и не доставляющим особых хлопот.

Пока однажды… Пока однажды попугай не заговорил.