Повелительница слов. Сборник рассказов и сказок

Был самый обычный день. Муж на работе. Дети в школе. Я готовила обед. На плите булькал борщ. Уже почти доварился, нужно было только вовремя выключить, чтобы капусту не переварить. Очень уж нам нравится, когда капуста в борще слегка похрустывает. А если её переварить, то блюдо, конечно, съедобное, но не то.

Я сидела за ноутбуком и смотрела онлайн последнюю серию восьмого сезона «Декстера». Он, разумеется, маньяк, этот Декстер, но человек. Причём Человек с большой буквы. Я уже второй раз пересматриваю все сезоны и вот этот финал – это что-то! Гениальнейшая развязка. Прокручивая страницу сайта и бегло просматривая комменты (борщ я уже выключила, успела вовремя), я чувствовала себя единственным в мире человеком, который действительно понимает этого Декстера, а также понимает сценаристов, что решили зафиналить всё именно так, а не иначе. Во мне столько разных чувств бурлило, сердце трепетало в груди, слёзы на глаза наворачивались, и тут вдруг прогремело на всю кухню:

– Пи-сАть! – с ударением на А, – Тебе пи-сАть!

Я не сразу поняла, откуда идёт этот противный голос.

– Ты пи-сА-тельница! Ты по-ни-мАешь? – снова выделяя в словах букву «А» произнёс тот же голос. Он исходил из клетки с попугаем.

«Опа! Наша курица таки заговорила!» – невольно пронеслось у меня в голове.

– Я – Кеша! Оч-ч-чень пр-р-риятно.

– Так ты таки умеешь разговаривать. А всё молчуном прикидывался, – сказала я большей частью себе, чем ему. Я же не надеялась вести сознательный диалог с попугайчиком.

Тем не менее, попугайчик многозначительно ответил, причём, вполне разумно ответил:

– Вр-р-ремя! Моё время пришло. И твоё тоже.

Я уже забыла о Декстере и всерьёз задумалась над речью попугая – он действительно осознаёт, что говорит, или просто словами бросается?

– Вр-р-ремя! Время пи-сАть! – прокричал попугай и через несколько секунд добавил, – Р-р-романы!

Не знаю почему, но меня охватил безудержный смех. Я хохотала, и хохотала и просто не могла остановиться. Попугай терпеливо ждал. В конце концов, смеяться я устала, и почему-то спросила у попугая… Прошу прощения, у Кеши. До этого мы как-то не беспокоились, есть у него имя, или нет. Значит, я спросила у Кеши:

– Ты серьёзно?

На что он с абсолютной уверенностью ответил:

– Да.

Вот это поворот! Меня вполне устраивала моя жизнь. И я больше читательница, а точнее даже зрительница. Какие романы? О чём он вопит вообще?!

– Нет, Кеша, ты пошутил. Лучше бы ты и дальше молчал.

– Ты вр-р-рёшь. Себе вр-р-рёшь. Ты знаешь – ты пи-сАтельница. – упрямо твердил попугай Кеша.

Невероятно, но в какие-то доли секунды, я поверила, что у этой жёлтенькой птички есть интеллект. Что у нашей с ним беседы есть смысл. Я стала возражать:

– Сейчас пишут все, кому не лень! Все мы учились в школе, все мы грамотные. Да, любого попроси чего-нибудь сочинить – легко! Зачем мне ещё влезать в эту огромнейшую компанию литераторов?

– Ты уникальна, – ответил Кеша.

Интересный попугай. Видимо он умеет не только говорить, но и льстить.

– Ну, подумай самые светлые писательские умы – это мужские. Женщины – они так, на задворках литературы, если что. Да и вообще, не бабское это дело, книжки писать – наше дело у плиты хлопотать, детей растить, мужа любить. Вот!

– Ага-ага! – вредный попугай не очень то мне верил.

– Ты же знаешь, Кеша, – я даже каким-то глубоким уважением прониклась к этой птичке, – Природа мужчины – это покорять внешний мир и жить для себя, а природа женщины это создавать домашний уют и жить для своего мужчины.

– Кто сказал? – Кеша прямо подпрыгнул на жёрдочке.

– Козлов.

– Оно и видно.

– Да, ты не понимаешь. Это психолог такой. Известный, между прочим.

– Ага! – попугай почему-то обиделся, и больше в тот день со мной не разговаривал.

Странное дело, но с того времени, я действительно стала примерять на себя костюм писателя. Точнее писательницы. Я задалась вопросом, а что мне нужно, чтобы написать книгу? А о чём бы я хотела её написать? То я с увлечением рыскала по интернету, проглатывая море подсказок начинающим писателям, то разочарованная ругалась с Кешей. Чтобы писать что-то стоящее, нужно много чего знать, а мой мир легко вмещается в эту маленькую кухню, в которой всего-то и есть, что мойка, плита, котёл газовый, да кухонный уголок со столом и холодильником. Кеша же делал ставку на мою любознательность, и говорил своим противным голосом, что знать всё не обязательно. Главное чётко определиться, какой именно информации не хватает, и найти её. Всего-то! Но самое ценное, по мнению Кеши, находится у меня в душе, в моём сердце. Во как загнул, пернатый! Нужно только прислушаться к голосу своего воображения, довериться своей фантазии.

Я уже всерьёз подумывала над тем, а не выпустить ли мне эту пташку полетать куда-нибудь за окно, на улицу. Как вдруг меня посетила мысль: «А что, если бы наше общество было устроено иначе, чем сейчас? Если бы в нём не было товарно-денежных отношений, а всё в жизни определялось бы исключительно призванием каждого? Основной принцип функционирования этого общества: „Занимайся тем, чем тебе нравится заниматься больше всего, а остальное приложится!“ Как бы тогда всё было?» Я ощутила, словно проваливаюсь в целый мир, и он великолепен. Трансовое состояние какое-то. Прямо дух захватывало от восторга.

Вы можете мне не верить, но в этот момент Кеша засиял мягким золотистым светом.

– Дурак! – вырвалось у меня. – Написать целый роман в состоянии транса, это как-то по-наркомански.

– Р-р-роман! – передразнил меня Кеша.

Но реалистичность того воображаемого мира никуда не улетучилась. День за днём я всё чётче и чётче ощущала тот мир и стала к нему присматриваться. Он не так прекрасен, как это показалось мне на первый взгляд, там есть свои подвохи. Со временем я научилась видеть людей, населяющих тот мир. Я даже общалась с ними. Совсем с ума сошла.

А когда села писать, то текст появлялся почти что сам собой. Это радовало и пугало одновременно.

Боже мой, во что превратилась моя маленькая кухня!

Да, на плите по-прежнему всегда что-то булькает. Но на обеденном столе вместо вазочки с конфетами или печеньем, как это было раньше, теперь уверенно стоит ноутбук, а рядом лежат тетради, листочки, карандаши и ручки разных цветов. На стену, облицованную кафелем, я стала приклеивать бумажки. Если вы смотрели детективы, то явно видели доску, на которую полицейские вывешивают фотографии, копии документов и прочие записи, помогающие расследовать убийство. В основном убийство. Стена на моей кухне превратилась в подобие такой доски. Только на ней нет ничего связанного с преступлениями. Варианты названий романа. Отдельно на листочке слабая попытка сформулировать идею произведения. Имена героев. Характеры героев. Жизненные цели героев. Некоторые сцены.

Иногда я пишу и не могу остановиться. Иногда я понимаю, что накропала откровенную чепуху. Порой в мыслях я уже вижу свой роман в виде книги, и даже более того получаю за него Нобелевскую премию. А порой мне очень стыдно за свою писательскую ограниченность, да и что греха таить – совершенную писательскую никчёмность.

Я не знаю, допишу ли я свой первый роман до конца, или так и брошу на полпути. Я не знаю, будет ли он когда-нибудь издан, или так и останется просто файлом на моём ноутбуке. Я ничего не знаю. Но когда меня одолевают сомнения, или когда надо мной посмеиваются мои домочадцы, я смотрю на попугая в клетке. Он так забавно топчется на жёрдочке, гордо выпячивает жёлтую грудку и кричит противным голосом:

– Пи-сАть! Только пи-сАть! – выделяя «А» в словах.

О! Кажется, подмигнул. Вы видели?

Три сестры

– Она моя, – вещал старый скрипучий голос.

– Нет моя, – возразил ему голос юный и беззаботный.

– Ещё чего вздумали! Моя она, – произнёс голос уверенный и чёткий.

Людмила Петровна в ужасе открыла глаза. Над ней нависли три странных особы: сгорбленная старуха вся в лохмотьях, девушка в вечернем платье, которая нацепила различных украшений явно сверх меры, и стройная женщина в лёгком платье. Все три дамы спокойно висели в воздухе, а Людмила Петровна боялась пошевелиться. Она закрыла глаза. Глубоко вздохнула, выдохнула и снова глаза открыла. Дамы, как висели, так и остались висеть.

– Значит, мне не чудится, – вслух подумала Людмила Петровна.