Альманах «СовременникЪ» №6(26) 2021 г. (в честь 130-летия со дня рождения Михаила Булгакова)

– Ты чё творишь, паразит?! Время полседьмого утра, люди спят!

– Я-то не сплю ведь!.. – почти уверенно отвечает Гришка. – Завсегда тебе ни до кого дела нет в доме! Принимай участие в общей беде, дырка-то для вентиляции одна на всех! И труба, значит, тоже! Я что, один должбн за вас, лодырей, отдуваться?!

– Так ведь кабель силовой в дырке-то есть! Ты, ядрёна мать, дом без тока оставишь, квартиры запалишь!

Переполошились все этажи. Забегали людишки-му-равьишки, дым валит, огонь горит, а над всем этим концом света вороны пикируют, как бомбардировщики. Карканье такое, что уши закладывает.

Пока приехали пожарники и милиция, вентиляция прогорела. Выгреб Гришка золы немерено и весь покрылся загаром. Смотрит на свет божий, одни зрачки сверкают, как у негра. Пожарники Гришку за «своего» приняли. Милиционеры, видя такое дело, работу ему давай предлагать. Но Гришка гордо сказал, что охрана для него превыше всего.

– Главное – чистота в наших рядах!

Тут жильцы Гришку-то Чистодыром и окрестили – доныне так кличут.

Провод с током, слава Богу, цел остался. Обошлось как-то. Гришка всё ж таки молодец – своего добился: дырку прочистил, Ворона Вороновича выжил. А теперь такую забубенил кухню «понтовую»! Европа! Встроил – мама не горюй! Вытяжка – зверь, кого хошь засосёт!

Жильцы и не догадываются, что оно и не могло быть иначе. Откуда им знать о Гришкином волшебном даре? Волнение рядом с охранником-кудесником – штука лишняя. Но разве кому-нибудь из непосвящённых это объяснишь?

VII

Былина о Чёрном Гришке

Задолго до того, как устроиться в «Копейку», Гришка прошёл курсы волшебников на ином поприще – стал он Чёрным Маклером. Тогда ещё не было модного нынче слова «риелтор», но это не мешало Гришке успешно продавать «недвиж-ку».

Достиг он редкого мастерства в профессии, разбогател и зажил припеваючи. Денежки летели как ласточки: легко приходили и так же весело уходили. Считать их было лень. Не царское это дело.

Однажды после полугодовых переговоров и торгов Гриша Чёрный, как его прозвали маклеры, завершил Сделку Века. «Толкнул» он квартиру в доме бывшего Державного Правителя. Хоть и пришлось ему «прижаться» в цене, но прибыль приплыла как рыбий косяк на нерест. От обилия денежных знаков рябило в глазах. Загрузил Гришка деньги в мешок и поволок, сгибаясь под его тяжестью.

В ту пору жил он с женой. Она слыла той ещё Феей, но маклеров любила. Сложили Гришка с Феей капиталы да и купили себе «норку» в престижном столичном месте. Стали они жить-поживать да добра наживать.

Но Фея слишком часто читала «Сказку о Золотой Рыбке». По душе ей пришлась требовательная старушка с корытцем. Вошла она в её личину, а выйти не может. Опыта в колдовстве маловато оказалось. Всё ей чего-то не хватает, хочется больше и больше.

Разладилось у Гришки с Феей семейное житьё. Пошёл он с добрыми молодцами гулять-гужеваться, «пары выпускать». Долго ли, коротко ли, но «пары вышли», Гришка успокоился, решил с женой примириться. Воротился с подарочком заморским, диковинным. Открывает дверь… Батюшки-светы! По квартире в его любимом малиновом халате какой-то Кощей ходит. Сам тощой такой, усами тараканьими покручивает, дряблой кожицей потряхивает, черепушечкой посверкивает, с Феей целуется-милуется. Схватил Гришка Кощея и давай трясти-мутузить.

– Ты кого бьёшь-колотишь, проклятый?! – кричит Кощей. – Я при исполнении своих мужеских обязанностей! Не знашь, с кем тяжбу затевашь!

– А кто ты таков, паскуда?! И почто к чужой Фее припёрся?!

Гришка по-богатырски придавил Кощея, того и гляди удушит.

– Остановись, Гришенька! – взмолилась Фея. – Это участковый здешний, Соловей Соловьёвич!..

Настали для Гришки чёрные деньки. Засадил его Кощей Соловьёвич во сыру темницу с решётками. Две недели и день назначили за разбой и нанесение повреждений. Слуги Кощеевы над Гришей измываются, а Соловьёвич всё ходит, костяной ногой его подпинывает да приговаривает:

– Сгниёшь ты у меня в казематах! Не видать тебе света божьего!..

Отвечал ему Гришка:

– Не сломить злодею паршивому удала молодца! Я когда воевал – никого не пугался: ни Моджахеда Кровавого, ни ружья кавказского, ни Террориста Афганского. Огонь-воду прошёл!

– А я тебя в Трубы Медные вместе с потрохами закатаю! Попляшешь ещё!

Пинали-лягали Гришку Кощеевы душегубы, аж устали. Всё ему нипочём. Живуч как смерть, паразит! Решили душегубы пот утереть, дух перевести. Отошли от него на время. А Гришка как кинется к гаражу, где Бензокони милицейские стояли, да как прыгнет на одного! Только его и видели.

Гнались-гнались за Гришкой Кощей Соловьёвич с отродьем, а не смогли догнать, упустили из виду. Скорый Бензоконь у Гришки оказался. Гришка прямиком в контору свою маклерскую прискакал да Юрику-адвокату всё и выложил. Юрика того все злодеи боялись. В Гришкиной конторе его промежду собой Долгоруким величали. «Длинные руки» у Долгорукого имелись. Были у него в друзьях именитые люди, да и волхованием он не брезговал. Напустил он на Кощея Соловьёвича чародеев да волшебников и так «построил» вместе с поганцами евонными, что те и пикнуть до суда боялись.

На суде Юрик Долгорукий всю армию скверную разгромил, места живого не оставил. Никаких поддельных справок про побои не приняли от Злодея Соловьёвича. Никакие его свидетели подставные не затуманили правду-матушку. Освободил Главный Судья Гришу Чёрного, удачи пожелал, а Кощею Соловьёвичу строго-настрого наказал никогда боле на глаза не показываться.

Всё бы хорошо, но одна беда отвалила, так другая приклеилась. Как домой-то попасть? Ключа лишился Гриша, не может появиться, пока Феи дома нет. А та ему время, вишь, назначила: «от сих до сих» появляться – и баста! А там, где хошь, шландайся. Всё на книжку про «Жилищный Кодекс» ссылается, по правилам, дескать, добрые люди жить должны. А фатеру так и вовсе разменивать отказывается. Соловей Соловьёвич, мол, здесь с нею проживает. Закручинился Гришка, голову повесил.

А тут аккурат товарищ ему армейский попадает. Богатырь! Добрыня Никитич – ни дать ни взять! Вспомнили Добрыня с Гришкой, как с врагами Отечества рубались, сколько друзей на чужбинушке, во сырой земелюшке оставили. Поведал ему Гриша про свою нонешнюю жисть. Пожалел его Добрынюшка и говорит:

– Не тужи, Гриша, я тебе помогу. Все ребята наши армейские у меня в Безопасности ноне злодеев на чистую воду выводят. Да и сам я не последний человек в Державе – Генерал Безопасности!

Вызвал Добрыня Дружину свою в Гришкину фатеру. Вынесли хлопцы из неё дверь вместе с косяком. И тут, на свою беду, Злодей Соловьёвич прётся с отродьем поганым. Положили Богатыри Нечисть Кощейскую мордами вниз, тюкнули для профилактики по «черепушке» и посоветовали лежать тихо, пока Генерал Безопасности с ними гутарит. Чует Генерал: что-то сыростью пахнуло. Глядь, ан озеро уже заплескалось с рыбками. Так испугались злодеи Добрыню, что цельный пруд вмиг образовался. Во Волшебство-то где!

– Судить тебя будем, Кощей Соловьёвич, вместе со всей твоей нечистью за коррупцию! – пригрозил генерал. Ну и, конечно, в дальнейшем сдержал слово.

Гришка возвёл посреди фатеры гипсокартоновую перегородку, пригласил весёлых цыган и устроил День Победы над Врагом. Фее своей бывшей сказал, что цыганам, мол, тоже где-то ночевать надо. Пускай, дескать, на моей половине поживут. Та взмолилась:

– Не погуби, родной! Вернись – всё прощу! Не хочу с цыганами жить!

Возвращаться Гришка не захотел. Заплакала бывшая Фея горючими слезами:

– Коли жить с честной женщиной не хочешь, давай фатеру продавать!

Продал Гришка фатеру, купил себе поменьше, рядом с «Копейкой», сделал ремонт и с тех пор там и живёт. Это была его последняя маклерская сделка. Никто больше не слыхал про Чёрного Гришку, а Лёху-охранника, кого ни спроси, все знают.

VIII

Чайковский

Жильцы Гришку занимали постольку-поскольку, не до них было. Но сосед по площадке будоражил глаз и ухо, хоть и работал простым Композитором. Жидкая всклокоченная бородка, небольшой рост, смешливый серый взгляд, сам худой, ручки тоненькие… Но брякал на своём «ящике – пианине» безбожно громко. Временами казалось, что сосед лупасит по клавишам кулаком или локтем. Громовые раскаты ударов переходили в нервные пассажи. Ещё Композитор пел. Гришка побаивался таких минут. Ему казалось, что вот-вот выскочит какая-нибудь нечисть. Такое и взаправду бывало. Стоит лишь выйти за Грань, превысить эликсирную дозу…

Вместе с пением Композитора пробуждались тайные силы. Чувствовал Гришка: ненормальный сосед у него – Колдун, как и он сам. Потому – уважал и хотел подружиться.

Как-то раз, воскресным вечером, взял он гитарёшку свою, приоткрыл входную дверь и запел зазывальную песенку:

Шёл-шёл-шёл Колобок по дороге,
Промочил-размочил свои ноги.
Ты куда, мужичок, раскатился,
Закусил язычок, не побрился?
Зацепись за порог бородищей
Да стяни-ка с ног сапожищи.
Уж как я тебя, Колобок, обихожу,
Сапожком порумяню-приложу.
Всех-то ты на лопатки положил,
Объегорил, браток, обезножил.
Ты катись-покатись вдоль речки,
Покатись-прикатись до печки.