Ремид. Государственник

И конечно воплощением дел нового помета стали те самые бесправные совки, которые хотели «больше разных и хороших товаров». Городские ремиды№3 были подготовлены бороться с преградой их разнузданных и ограниченных совком страстей. Сам СССР их растил. И вырастил. Потому больше всех в перерывах разврата и обжорства, а также некоторых политических акций или просто даже статей, они налетают на это самый совок, как на черную кошку в темной комнате тогда и теперь. Вот что такое эти ремиды№3 или что вырастает из помета коробки №2.

Кроме того, если удовлетворить спрос этой, любой вообще массы в необходимых (зерефных) запросах, они будут заниматься этим до бесконечности. Но ожидаемой радости, как и ожидаемого удовлетворения, все равно не будет. Наоборот, толпа начинает злиться. Они сегодня действительно злятся. Испытывают ненависть не только к рядом стоящему, такому же жующему и поющему, но и ищут в новом неприятном чувстве систему – кто виноват.

Мгновенно появляются «жиды» и «чурки».

Такие категории как «черный», «чурка», «жид» и что то подобное в зависимости от места происходящих событий тут как тут. Зерефы всех всех народов начинают кучковаться по известным только им признакам. И возглавляют новые банды на убой ремиды№3 или же рожденные в 50 -х и уже в 60 -х годах, то есть самых в сытых десятилетиях СССР появившиеся на свет. Появляются то тут, то там разъяренные группы молодежи, которые начинают скидывать монументы, символизирующее этот самый СССР. Скульптуры и мумии пролетарского вождя революции Ленина слетают на землю. Монументы начинают отвечать за совок и все ограничения того времени. Что еще раз доказывает, что чернь не благодарна, сколько ее корми или не корми. Если она разучивается трудиться и ей все время врут, что она «гегемон» или что сегодня она имеет права как электорат. Ложь злит больше всего. Но на возможности, которые ей обещают, она реагирует чутко. Это тоже самое, если добавить в рекламу возможность дармовщины.

В 1917 году было обещано.

Невероятная халява для всех «униженных и оскорбленных». И «кто был ничем, то станет всем» в это поверил. Из зерефов и зерефо ремидов выросли ремиды и даже ремиды№3. Но, мы то знаем уже, что главное вожделение ремидов – это статус. Ничто не определяет статус как его гастрономический и вещественный уровень. Будет пост, будет и еда. Будет должность, будет все. А постов в тоталитарной системе всем не хватает. Кроме того элитные дворняжки начинают сильно выделяться, что раздражает. Вот тогда и появляются мифы про врожденные права граждан. Ремиды№3, они же эстеты помогают ремидам №2 – директорам, начальникам из СССР совершить приватизацию, а рынок обеспечивает зерефную толпу самым вожделенным дефицитом.

Система эта очень устойчива. Одним приватизация, а значит деньги, вторым слава, значит тоже деньги, а третьим – вещи в супермаркете. Если регулировать ремидные запросы в славе и зерефные потребности в моде, эта система стабильна как никогда. Для этого мы указываем самые простые пути достижения «стабильности», которые уже хорошо используют по наитию, или просто по инерции. Чтобы зерефов ничего не беспокоило, кроме конкуренции, нужно обеспечить их товаром. Вот и все. Во всяком случает первой необходимости. Дальше запросы будут расти как грибы поле дождя.

Для этого ремиды устраивают между собой войну.

«Разборки». Информационную во всякому случае. В некоторых случаях и горячую. И зерефы либо участвуют в оранжевых маевках, или выказывают полное безразличие к так называемым очередным выборам. Ремидам же, этим тщеславным маньякам и выскочкам нужно подкатить камеру и снимать, их снимать, снимать. Все фотографы знают, чем первобытнее население, чем дичее, тем больше они любят свою фотографию, салоны полны желающих себя увидеть в зеркале (сегодня в селфи). Точно также если ремидов все время внимать, брать у них интервью, представлять их политиками или просто политологами, они этим неизмеримо гордятся. Ведь все знают и они знают про свое ничтожество. Но техника делает из них великанов. Студии, редакции, помещения забиты всяческими аналитиками и специалистами от маклеров до дилеров, от профактивистов до кинологов, в общем, нескончаемый мусор обрушивается на головы тех, кто итак чем то занят, кто не может и не хочет это употреблять, но в перерывах между готов услышать нечто про себя под именем электорат. Ты – электорат! (В кино, что видят зрители? Себя! Себя видят героями. Отсюда невероятная популярность реалити шоу типа Дом 2). Но ведь эти редакции и студии еще живут. Следовательно, еще есть средства на мишуру или сопровождение еще более значительных событий. Которые, в общем то, массовой публике не интересные. Инерция на самом деле и есть тот самый антибудда. Зерефам зерефово! Ремидам – власть.

Глава II

Царство небесное. Почему ремиды уступают

Когда султан мусульман Саладин взял в осаду Иерусалим в 1187 году, оборону «Царства небесного» возглавил барон Балиан. Но так как все рыцари иерусалимского королевства были убиты в битве при Хаттине за три месяца до осады, барону Ибилину пришлось принимать в рыцари всех защитников Иерусалима и тем самым поднять их моральный дух.

Люди, что пришли царский в вагон под Можайском за отречением через 784 года, а также, кто хотел замены самодержавия на республику и поспособствовали падению Николая II – кто они? Генералы России в роковые дни февраля и марта 1917 года были как раз «новыми рыцарями», наподобие принятых бароном Ибилином для защиты «Царства небесного» Иерусалима.

Назовем имена этих новых дворян, чьи предки совершенно не были «рыцарями» за 100 и меньше века до судьбоносных событий.

Начальник штаба Верховного правителя генерал Алексеев – сын отставного солдата фельдфебеля.

Командующий Северным фронтом генерал Рузский – сын чиновника XII класса (корнет, прапорщик, мичман)

Арестовавший царскую семью командующий Юго – западным фронтов генерал Корнилов – сын хорунжего и простолюдинки.

Командующий Западным фронтом Деникин – сын крепостного крестьянина.

Один из двух делегатов от Думы фабрикант Гучков из купеческой семьи.

Из потомственных дворян только генерал Брусилов. И второй из пары подписантов – Шульгин. Но оба уже болели вечной болезнью русской интеллигенции.

Стоит упомянуть, что и вожди двух левых революционных фракций – эсеров и большевиков – Керенский и Ленин были сыновьями провинциальных дворян имени.

Что им не хватало? Правды? Справедливости? Или побед на русско- германском фронте? Хотя, скорее всего, побед. Но за недостатком побед для гордости ведь что то еще, что никому не понятно и не видно.

Традиционный режим, любой выстраивает жесткую социальную пирамиду. Хотя основатели любой пирамиды желают оставаться наверху вместе с потомством, они также заинтересованы, чтобы наверх просачивались более – менее толковые ребята, чтобы было меньше бардака и возни хотя бы. Если же набрать наверх только исполнительных придурков, то бардака и возни будет больше самих дел. Но все равно, каждая часть пирамиды хочет узаконить свои права на место на века, то есть остаться наверху навсегда, и что бы ни один выскочка не занял место его детей, которые получат место отца, ранг и чин по наследству. Казалось бы, все свергатели Николая II получили все возможности для карьеры и осуществили свои желания. Выросли почти из самых низов. Но все равно, что то в этом было не так. Желания осуществились, но внутренние какие то черви остались. И эти черви – кольца традиции. Как ни крути эти кольца, и как не ломай, они все равно сожмутся. Сожмутся так, как это надо традиции. А традиция все время хочет окостенения, хочет застоятся. Отсюда вечный, повторяющийся периодически застой в традиционном мире, которые меняются на такие же резкие революционные взрывы.

Что взрывателям все время не хватает? А не хватает как раз ранга повыше, причем всем не хватает поголовно. (Многие бывшие советские граждане ведь знают, что джинсы, Кока – кола и жвачки тут совсем не при чем. Одевали джинсы и жевали жвачки только мажоры партэлиты. Вот как смешно проявилась плебейская тяга в элитарности, которая в царские времена выражалась костюмами, пуговицами и воротниками, – у каждого класса чиновников свой воротник пальто!)

Глава III

У традиции глаза жабы

В иерархической общине если ты падаешь вниз, то ты никому не нужен. На дне все смотрят на условный верх. В таком виде традиционное общество напоминает лягушку или жабу, видящее все голубое небо, но не тину болота или грибок со дна колодца. Условной лягушке или жабе нет дела до простейшей жизни под ногами. Вот так, упавший сверху вниз, еще будет заметен во время падения, еще доли секунды, но это будет последняя почесть глазами, а дальше небытие. Каждый небожитель это знает. И знает, что наблюдают не лягушки, они просто похожие по направлению глаз и внимания. Само падение будет всем сладко. Потому никто падать наверху не хочет. А хочет тихо умереть на вершине. Еще лучше с почетом.

Не знаю, объяснил ли я причину отказа от добровольного ухода из власти по существу, но в этом что то есть и для другой проблемы из этой же области.

Дело в том, что как только заветное первое место освободится, то в эту сторону бросаются многие, в том числе совсем не достойные быть на пике. То есть к власти стремятся все, всеми фибрами традиционной души. Но почему так безответственно ведут себя претенденты, ведь мы знаем, что традиционные люди – самые ответственные на свете? Они всегда отвечают за поступки перед обществом. Перед отцом, перед братьями, перед совестью предков и славой. Но ведь никого это не останавливает. Не потому ли, что эти самые жабьи глаза победителей не судят, а ждут. Кому бы поклониться и принести часть своего урожая. Все уже ждут, кто же там воссядет на вершине, чтобы отнести ему свои овощи с огорода или тушки дичи с охоты. Уже готовы подносы, уже согнулись спины. Жабьи глаза уставились туда.

С чем связана та же беспринципность революционеров, что они забывают, что лезут вперед не по талантам? Разве не с теми же самыми жабьими глазами традиции?

А простите, беспринципность каких революционеров?

Если эти революционеры вышли из традиционного мира, традиционной общины, то сама традиция это все объясняет. Эти самые революционеры прекрасно знают, что общество с глазами, смотрящими только наверх, признает власть в любом случае. Надо взять власть. А дальше можно делать, что захочешь с этой толпой. В истории полно примеров, когда не самые лучшие обгоняли в борьбе за власть более достойных и одаренных. Но себе же на голову. Конечно недостойные обходили достойных не всегда, а в тот момент, когда не было прямой опасности. Иначе ни один недостойный рисковать не будет. Именно в тот момент, когда выскочка оставался один на один со своим более достойным противником в окружении традиционного народа, невежественной толпы, он мог иметь все шансы соблазнить толпу, взять власть. Потому что опасность исчезла, нет риска, не нужно больших талантов. Нужно заняться популизмом. Льстить направо и налево. Соблазнять своей добротой и простотой. Сулить золотые горы. Толпа сама не любит ярких. Она любит простых, себе подобных Она выберет себе подобного по образу и подобию, – по тщеславию

Глава IV

Глаза на лбу

Традиционный человек имеет глаза на лбу. Для того чтобы видеть движение наверху. Оттого что он не смотрит, что происходит внизу, он может прыгнуть в любую сторону просто так. Если он при этом заденет себе подобного, он извинится. Но это оттого, что в этот момент извиняются другие. Если они не будут соблюдать культуру уважения, значит они не будут уважать себя, ибо каждый прыгающий в бок, назад, в сторону – это он сам. И на кого напрыгивают тоже он. А себя он любит, хотя и не уважает. Ну, в каком смысле уважает? Если бы он натяжно и под влиянием себе подобных прыгунов не уважал, или не делал вид, он бы себя презирал, как он презирает любого опустившегося человека. И ни один уполномоченный и сильно уважаемый человек никак не хочет падать, терять власть, чтобы глаза на лбу ему подобных традиционных людей перестали на него смотреть. Но каждый раз кто-нибудь наскакивал сверху, со стороны, хоть откуда и при этом не всегда извинялся за наскок. В общем, превосходство в традиционной общине важно, чтобы в том числе избавиться от случайных наездов -наскоков, чтобы меньше людей наступали на ноги. Они ведь все имеют, еще раз, глаза на лбу. Так обязывает иерархия или культура по простому говоря подчинения. Будет власть, не будет и нападок.

Кроме того традиционный народ кружит вокруг центрального стержня, которого никто не видит, но все знают, что он есть. Все люди с глазами на лбу нанизываются на это стержень невидимыми штырями, но при этом они умудряются прыгать в бок и в стороны, но все же не падая и не поднимаясь выше границы невидимого штыря, где им нарисована риска, куда прыгать нельзя. Они прыгают вокруг штыря, на условно говоря определенном уровне, чтобы кто то снизу не запрыгнул к ним на уровень, а в это время, прыгающие в бок и в стороны чуть выше, прыгают в бок и в стороны, чтобы напрыгнуть на наглеца с нижнего условного уровня. Вышестоящий легко гадит на нижестоящего. А нижестоящий молчит или говорит спасибо. Наступление на ноги это такой же сигнал, что дальше наступят и на голову. По этому же принципу снизу летят головы или точнее те существа с глазами на лбу, что потеряли чувство прыжка (чувство меры). Хотя может быть за время прыжков в бок, в стороны, вперед и назад, но на своем уровне, они хорошо наелись (условно говоря обогатились). Но упали. А это значит, за ними будут наблюдать на каждом этаже невидимого центрального столба, можно на них прыгать или нет, можно наступить на ноги или нет. Если они потеряют или потеряли свои деньги, они могут превратиться в касту отверженных. Чтобы не попасть в касту отверженных, все упавшие с высоты, быстро переезжают (отпрыгивают со всей силы) в другое пространство, где нет этого центрального стержня, на котором нанизаны все прыгуны вместе взятые. А так как прыжки часто ускоряются, как будто все попали в зажатое пространство, у традиционных людей все время ощущение, что пространство вокруг сужается, начинаются временами панические прыжки на любом уровне, то наверх не попадают люди с глазами посередине. То есть нормальные люди. Назовем их условно талантливыми, талантливыми потому что у них обзор несколько шире. Но если обзор увеличивается, то значит, они не так чутки к шевелениям сверху и прыжкам со стороны. Отсюда их нежизнеспособность и объяснение, что они никак попасть наверх не могут, хотя отбор идет не за прыгучесть, а за глаза на лбу. Чуткие, зрячие, уступающие, льстивые, но все же с глазами на лбу. Туда даже могут попасть зерефы из других пирамид с центральным иерархическим стержнем, то есть даже из другой нации, но обязательное строгое условие – это глаза на лбу. И повышенная чуткость кожи. Ибо прыжки в бок и в стороны никто нигде не прекращает ни на секунду. Чтобы традиционные люди, у которых глаза стали видеть вокруг, то есть по своему талантливые не попали повыше, условно забравшийся сверху, стараются еще и обгадить, или наподлиничать, ехидно улыбаясь. То есть они видят, что уступают в обзоре, но знают, что в этом мире отбор идет по другим глазам. Пусть они будут косые, большие – пучком, узкие, голубые, карие, но все таки они должны находится на лбу. Но подлиничать и гадить незаметно они все равно будут, потому что они изначально считают себя выше. В некоторых семьях, где у сыновей появляется немного другой взгляд на вещи, а мы говорим тут о традиционных семьях, там отцы семейства все время с установкой, что глаза у них всегда на месте и они всегда правы (отцы всегда правы), будут это отклонение глаз не на лбу исправлять (воспитывать). Хоть чем. Хоть прямо, хоть подлостью. Если только сыновья умудрятся прыгнуть на уровень повыше, чтобы традиционные отцы их видели, в таком случае любые глаза у сыновей одобряются и принимаются. Пусть даже сыновья эти воруют, грабят, коррупционируют, они ведь прыгают высоко. Это очень хорошо. Они восславят и имя отца, и имя селения, и имя рода своего. А это очень важно на невидимом стержне, где все прыгают в бок и в стороны.

Глава V

Cкромный лицемер

Против ремидной петли (ремидная петля – борьба ремидов между собой, после чего впереди, вариант, у власти оказывается зереф, дикий и волевой человек)

После смерти Ленина.

Означает ли это, что если власть валяется на дороге или реальный кандидат испытывает трудности, менее талантливый ее подберет, как, например, случилось с большевиками после смерти Ленина.

Для примера взята попытка Зиновьева – председателя Петросовета, член Политбюро и ЦК и Каменева – председателя Моссовета и глава СТО отодвинуть самого талантливого в ЦК – военного министра Троцкого. Ведь оба знали, что не потянут ответственность и талантами ниже ЛДТ. Далее партийный аппарат поддержал еще более незаметного и посредственного Сталина. Сталин в 1936 году казнил Каменева и Зиновьева – логическое завершение ремидной петли, когда в борьбе самых одаренных вперед выходит самый бесталанный.

После смерти Сталина.

Самым влиятельным среди советской элиты выглядел Берия. Но против него объединились Маленков и Хрущев, которых поддержал маршал Жуков. Берию расстреляли. Маленков был уверен, что должность председателя совета министров главная (ее занимали Ленин и Сталин). Руководить партией он рекомендовал сталинского шута Хрущева. Но просчитался. Кто руководил партией, тот руководил всеми.

Далее.

В 1957 году соратники Сталина Молотов, Каганович, Маленков уже решил сместить Хрущева. Вряд ли Хрущев был самым талантливым и ремидная петля тут выглядит скорее ремидным фарсом, ибо все участники являются зеремидами и провинциалами (все родились в деревнях и поднялись благодаря революции 1917 года и контрреволюции 1937 года Сталина). Самый талантливый из бюро Президиума ЦК маршал Победы Жуков сказал: «Я обращусь к народу, народ меня поддержит!» (раздавить вас – Молотов, Каганович, Маленков). За эти слова Жуков через четыре месяца был обвинен в бонапартизме и отправлен в отставку с поста министра обороны СССР.

Фарс выбора.

Когда Хрущева отправляли в отставку, то никто не хотел выйти на первое место. Все боялись расправы Хрущева. Однако когда поддержка силовиков была гарантирована, аппаратный люд договорился на смешной фигуре Брежнева, который в самый разгар борьбы Хрущева с Молотовым, Кагановичем и Маленковым упал в обморок на заседании Бюро, (почти как престарелый кардинал Жак Дюэс, которого избрали Папой Римским, в надежде, что тот умрет сразу после избрания. Дюэс во время Конклава изображал себя все время больного и умирающего на соборе кардиналов и те купились на этот трюк)

Наконец, после смерти Андропова на пост Генерального секретаря и руководителя СССР был избран 73 -летний Константин Черненко, «старательный исполнитель», «никогда не рвавшийся к власти», которого с самого начала верховного правление забирали с больничной койки, переодевали и просили зачитать заготовленный текст. Ну разве не явное доказательство деградации и отрицательной селекции?!

Молодость, а не талант.