28 июля

– Все хорошо, я Вас поняла. Что это за книга?

– Какие-то глупости, читаю, потому что больше нечем заняться, – ответил ей юноша.

Они долго разговорили обо всем, но при этом ни о чем, и вечер считался законченным. Роузмари поспешила к себе.

На следующий день решила оказать ответный визит семья мистера Стрикленда. Роуз все думала, что Эдварду будущая невеста неприятна в связи со своей отталкивающей внешностью и тупостью ума, но в то утро внизу Роузмари увидела вполне привлекательную девушку с тонкими чертами лица и ясными глазами. Волосы были темными, густыми, тяжелыми. И весь её образ говорил о печали, которую она испытывала либо от мысли о смерти тётушки, либо от близости будущего мужа, к которому нежных чувств не испытывала.

Родители девушки выглядели каменными изваяниями, очень внешне похожими. Она была высокой и очень худой с длинными холодными пальцами. Волосы её были чёрными, убранными в изящную, но скромную причёску, в которой были видны заколки с жемчугом. Платье было тяжёлым, длинным, пахло нафталином. Её муж был таким же высоким, с вытянутым лицом и крючковатым носом. И оба обладали проникающим в душу, тяжёлым, высасывающим всю радость взглядом.

Рядом с ними их дочь выглядела приемной.

В тот момент, когда Роуз представили новым гостям, она поняла, что Эдвард не хочет этого брака не из-за отсутствия нежных чувств к мисс Стрикленд, а от ужаса перед её родителями.

– Очень приятная леди, – проговорила миссис Стрикленд, глядя на Роуз, своим низким неприятным голосом.

– Да, определенно, – подтвердил ее слова муж.

Роуз вся сжалась изнутри, чувствуя ужас перед этими людьми. Ей хотелось, чтоб день их пребывания в этом доме закончился как можно скорее. Она видела, что их присутствие так же угнетает и пугает Эдварда.

Даже родители Роузмари были растеряны при знакомстве с мистером и миссис Стрикленд, но очень старались произвести впечатление.

Вайолет (так звали мисс Стрикленд) была очень скромной девушкой. Это сразу заметила Роуз, так как она была полной противоположностью последней. С Эдвардом они не разговаривали, не переглядывались и делали вид, словно для них друг друга не существует. Роузмари сочла, что девушка её ровесница.

За обеденным столом была тишина. А во время досуга к разговорам Эдварда и Роузмари все-таки присоединилась и Вайолет.

Роузмари совсем изныла от тоски, оттого общение решила совместить с вышиванием.

– Мисс Фёрт, так Вы здесь в гостях? – спросила девушка.

– Да, Вы правы, – ответила Роузмари, – миссис Фергюсон кузина моей матери. Мы приехали навестить родственников.

– Простите за чрезмерное любопытство, но откуда Вы? Эдвард мне не рассказывал, что у него есть родственники за пределами Лондона.

– Я вообще мало, что Вам рассказывал, мисс Стрикленд, – проговорил мистер Фергюсон.

– Ничего страшного, я в силах рассказать про себя сама, – ответила Роузмари, – я живу со своими родителями в Бедфордшире, в Лутоне. У моего отца имение, усадьба и целое поле. Он занимается производством молока и говядины, разводит лошадей. Так же у него имеются акции и пара магазинов в Лондоне.

– Мне очень интересно, мисс Фёрт, каких именно магазинов хозяин Ваш отец? – спросила мисс Стрикленд.

– Я точно не знаю, – Роуз пожала плечами, – насколько мне известно, один магазин торгует мясом, яйцами и молоком, а другой – тканями и лентами.

– Потрясающе, – проговорила мисс Стрикленд, – мой отец лишь держит центральный Лондонский банк, и ему этого хватает.

На какое-то время снова повисла тишина. Роузмари с головой ушла в вышивание, но её отвлек Эдвард.

– Вы замечательно вышиваете, мисс Фёрт.

– Спасибо, мистер Фергюсон.

– Это пейзаж? Мне что-то аж самой захотелось что-нибудь да вышить. Я помню, однажды вышивала пейзаж, да такой большой, что получилась целая картина.

Вайолет не могла остановиться, нахваливая свою вышивку, на которой вышила все до мелочей. Там был хвойный лес, шишки, и Вайолет так старалась, что в шишках даже видно семечки.

В этот момент Роузмари поняла, что Вайолет освоилась, привыкла к их компании и могла начать себя нахваливать. А чуть позже выяснилось, что ей девятнадцать.

От вечера у Роузмари остались смешанные чувства. Вайолет оказалась болтливой, чрезмерно любезной и не смотря на всю свою внешнюю привлекательность, крайне неприятным человеком. Эдварда теперь она понимала, потому что на его месте ни за что не согласилась бы на подобный брак. Для неё казалось ночным страшным сном родство с этими людьми.

Родители Вайолет были ещё хуже. Они всем своим видом давали понять своё истинное отношение к семьям Фёрт и Фергюсон. Миссис Стрикленд бросала недовольный холодный взгляд то на Роуз, то на её мать. А мистер Стрикленд отказался от общения с мистером Фёрт.

– Поистине неприятные люди!

– Эбенейзер, умоляю, – выдохнула миссис Фёрт, – я очень устала и хотела бы отдохнуть.

Они уже были в спальне, что им выделила миссис Фергюсон. Женщина уже осталась в ночном халате, расстилая постель. Ее муж в полном негодовании ходил по комнате туда и обратно.

– Ты видела, как эта дамочка смотрела на нашу дочь? – спросил он у жены.

– Милый, – женщина была готова вспылить, – ложись отдыхать.

– Она смотрела на неё как…

– Эбенейзер! – почти крикнула мисс Фёрт. – В постель. Бегом. Сейчас же. Если ты не замолчишь и не ляжешь спать, то я за себя не ручаюсь.

Мистер Фёрт тяжело вздохнул и начал раздеваться.

Прошли четыре дня в Лондоне, и не один из них не принёс Роузмари удовольствия.

Пришло воскресенье, и открытием для Роузмари стало то, что семья Фергюсон до безобразия набожная. Они с таким усердием собирались в церковь на службу, что казалось, словно они собрались в ресторан. По Эдварду было видно, что идти он не хочет, но под командованием своей матери все же посетил службу.

– Кетрин, а Вы что, в церковь не собираетесь? – словно случайно обронила миссис Фергюсон.

Теперь в церковь собирались все вместе, и Роузмари попросили надеть одно из лучших платьев.

Оно оказалось с жестким корсетом, который ее камеристка словно специально стянула с такой силой, что даже маленький глоток воздуха стал для Роузмари практически невозможен.

– Мисс Хенсли так стянула мне корсет, – жаловалась Роуз матери.

– Я так велела, чтоб все видели какая ты стройная.

Ответ миссис Фёрт поразил Роуз, но та не стала ей ничего отвечать. Ее беспокоило только одно – явный недостаток воздуха.

Как Роуз и предполагала, самыми первыми, кого они увидели, подходя к церкви, были мистер и миссис Стрикленд со своей дочерью.

Миссис Фергюсон, увидев их, моментально рассыпалась в любезностях. Ее муж очень долго кланялся, а Эдварду даже не хотелось здороваться с ними, но все же он сделал это, но очень холодно и отстранённо, словно здоровался со стеной.

– Ваши милые родственники с Вами, – заметила миссис Стрикленд.

Голос ее был очень неприятен.