Последнее желание

– Это благая весть, – сделал заключение мистер Блумфилд, потерев свою седую короткую бороду.

– И никаких непотребств, – тихо произнёс мистер О'Рейган, и Менди сжала губы, чтобы сдержать улыбку, но при этом она заметила, с каким каменным лицом он произнёс это, а в глазах не читалось ничего кроме странной тени разочарования и облегчения одновременно.

– Мистер Фултон, я полагаю? – чуть наклонив голову в сторону, спросила миссис Блумфилд.

– Да, матушка, – ответила Менди кивнув.

– Нам необходимо с ним познакомиться! Ты ведёшь переписку с мужчиной, а мы даже не знаем, кто это такой! – возмущённо произнесла женщина. – Какой позор. Это же крах всех сущих требований морали!

– Матушка, главное то, что Ваши переживания беспочвенны, – говорила Джуди, – наступит день, и этот мистер сделает ей предложение. И я с огромной радостью разделю с сестрой её счастье!

Менди всё же улыбнулась, слова сестры ей были очень приятны, а потом обратилась к матери:

– Я понимаю Вас, матушка. Сейчас он не в городе, но как только он вернётся, я Вас познакомлю.

Миссис Блумфилд облегчённо вздохнула и села обратно на диван, крепко сжимая в руке рукоятку своей трости. Она явно была удовлетворена тем, что услышала от дочери, и даже позволила себе практически незаметную улыбку и произнесла:

– Дорогая моя, ты можешь продолжить читать, у тебя неплохо получалось.

На самом деле Менди бы хотела, чтобы Джуди оставалась в Брайтоне как можно дольше. Ей очень хотелось побыть с ней наедине, поговорить, посмеяться, но Джуди была окружена требующими её внимания детьми, да и миссис Блумфилд никак не могла отпустить дочь, словно если Джуди приехала, то только к ней лично, поэтому Менди приходилось обходиться светскими беседами в гостиной. Поэтому и связанные пинетки ей пришлось вручать при всех. Джуди была в восторге, она смотрела на сестру глазами полными любви, а вот миссис Блумфилд, взяв в руки подарок, нахмурилась и произнесла:

– Отвратительно сделано! Менди, как ты это вязала? С закрытыми глазами?!

Но Менди не обратила на это внимания, так как её сестра рассыпалась в благодарностях, и, сдерживая слёзы, поспешила обнять сестру.

К вечеру закапризничали дети, требующие возвращения домой. Особенно маленькая Лилия, она очень хотела к своей кукле, которая осталась там и ждёт её. Да и Джереми тоже выразил своё мнение, что ему будет плохо спаться на чужой подушке – его дневной сон был беспокойным и поверхностным, но всё же отправляться в ночь ни Джуди, ни её муж не хотел, поэтому детям было сделано строгое замечание и пообещано, что они поедут домой на следующее утро. Это очень расстроило миссис Блумфилд, а ещё сильнее – Менди. Как только её сестра познала счастье материнства, так она потеряла главную свою подругу. Но Джуди пообещала, что они точно ещё приедут, и, если получится, без детей (она очень хотела отставить их на время у матери мистера О’Рейган в Лондоне). Всё, что могла Менди, это надеяться, что однажды так оно и будет.

Ночь была беспокойной. Кристофер плакал большую часть времени, а Лилия бегала по коридору второго этажа от двери к двери и требовала, чтобы её мама успокоила младшего брата, так как он никому в доме не даёт спать. Тогда Менди в первый раз услышала строгий голос мистера О’Рейган:

– Если ты не забыла, то мы всё ещё в гостях, и так вести себя нельзя. Немедленно вернись в кровать.

В этот же момент Менди услышала, как она побежала обратно через коридор в комнату, которую им с Джереми определили на эту ночь.

Утром же, совсем не отдохнувшая Джуди, вместе с детьми спустилась вниз. Она выглядела так, словно вновь захворала, и Менди моментально поспешила уточнить её самочувствие, но та лишь сослалась на бессонную ночь. Увидев дочь, миссис Блумфилд выразила всю своё категоричность в данном вопросе – отъезжать в таком состоянии опасно, ведь Джуди ещё не окончательно оправилась после родов, но Джуди отмахнулась и сказала, что она сможет поспать в экипаже.

– Ну что вы, право? – в прихожую вышел и мистер Блумфилд. – Куда же вы отправитесь, когда Джуди в таком состоянии?

– Это необходимость, – ответила ему дочь, – Крис не может здесь спать спокойно, оттого и остальные дети страдают. А от того и я.

Последние слова заставили семейство Блумфилд смягчиться и всё же отпустить гостей в обратный путь. Прощаться, практически через сутки, было для Менди мучительно. Она даже не успела провести с сестрой время, как та уезжает.

– Не грусти, моя дорогая, – говорила Джуди, – у меня впереди день рождения. Вы к нам приедете, и мы проведем несколько недель вместе. Зря я, наверное, не взяла с собой няню, но у нас такой крохотный дом, её было бы просто негде разместить. Всего четыре спальни.

– Тогда я буду ждать пятнадцатое июля, – ответила ей Менди.

– Даже не верится, что мне будет уже двадцать пять, – говорила Джуди, – я буду совсем взрослой женщиной.

– Мне двадцать семь, и поверь, – Менди обернулась проверить, не слушают ли их родители, – до сих пор себя таковой не чувствую.

Девушки обменялись улыбками, затем обняли друг друга, и Джуди, взяв на руки Криса, который вновь расплакался, пока был на руках у своей бабушки, вышла на улицу в сопровождении своего мужа и остальных детей.

Менди, пусть и плохо смыслила в детях, воспитании и во взрослой жизни, которая ей недоступна, предполагала, что Крис ещё слишком мал для таких длительных и тяжёлых поездок, оттого совсем не удивлена тем, что он всю ночь никак не мог уснуть и проявлял беспокойство, порой срываясь в крик.

Экипаж с семьей О’Рейган отбыл, и Менди махнула рукой на прощание ему в след. В доме вновь стало тихо, если не замечать ядовитые комментарии миссис Блумфилд в адрес своей старшей дочери, а оттого как-то грустно и скучно. Но не долго продолжалась печаль Менди, так как примерно через неделю после их отъезда, она получила письмо – мистер Фултон вернулся в Брайтон и приглашает её на бал в доме местного барона, который устраивается в следующую субботу.

2 глава. Встреча на балу

Берег Ла-Манша для Менди обладал особой притягательностью, а всё потому, что мужчина, к которому она испытывала слабость служил на корабле. Он был помощником капитана, мечтал дослужиться до собственного корабля и вывести его в атлантический океан. И Менди поддерживала его идеи, пусть она и расстраивалась от мысли, что, если когда-нибудь они поженятся, она будет видеть его не чаще чем пару раз в год. При этом иногда она задумывалась, что это не так уж и плохо, когда слушала рассказы миссис Питерсон и её подруг о тяжести каждодневных встреч с мужем.

Берег Ла-Манша в Брайтоне был живым, волны набегали на берег и спешили унести с собой всё, что забыли на песке. Из камня и бетонных блоков были построены отбойники, на горизонте виднелись корабли рыбаков, а у пирса стоял большой пассажирский корабль, а всё потому, что в Брайтон любили приезжать люди насладиться воздухом и отдохнуть и душой, и телом. Менди шла по песку, пользуясь возможностью пройтись босиком. Свои туфельки она несла в левой руке, а правой – поддерживала шляпку, которую несмотря на завязанную под подбородком ленту, пытался сорвать порывистый сильный ветер. Юбка жёлтого платья раздувалась ветром, но сохраняла форму из-за кринолина.

На самом деле, пусть Менди и принадлежала самой себе, и из-за возраста её уже не пыталось подавить общество, словно она молодая, незамужняя, а соответственно она не смеет появиться где-либо без сопровождения. Прогуливаясь вдоль берега, она чувствовала лёгкую неловкость и очень надеялась, что она никого не встретит. Именно поэтому, когда вдали она увидела две серые фигуры, которые спешили к воде, она развернулась и направилась в другую сторону. А затем, когда нагревшийся под солнцем песок начал обжигать её ступни, она решила обуться и направиться в сторону дома.

Маленький город, который часто страдал от натиска природы, открыл очередной туристический сезон. В город пришло лето, и в Брайтон вновь хлынуло большое количество людей, среди которых было немало семей с маленькими и не очень детьми. Менди шла через город постоянно наталкиваясь на приезжих, и она обращала внимание, что большинство женщин совершенно не заинтересованы в своих детях. Стоило только ребёнку заплакать или же закапризничать, как его мать моментально от него отворачивалась, с недовольным лицом привлекая чернокожую няню, со злобой и отвращением называя её имя: Мария или Диана, или ещё как-то. Это были приезжие с юга, которые по какой-то причине решили навестить туристический город старушки Англии. Глядя на этих холодных и безразличных женщин, она заметила, что её знакомые, та же миссис Питерсон, по-настоящему любящая, заботливая мать.

Когда Менди добралась до дома, заказав на одной из улиц повозку кабриолет, она была поражена удивительной тишиной, которая была внутри, и быстро поняла, что в доме нет никого кроме прислуги. Они решили воспользоваться возможностью и взялись за генеральную уборку, все окна в доме были открыты, шторы и тюль раздувались парусами, солнечные свет проникал внутрь, подсвечивая чистые, блестящие поверхности. Проходя внутрь, девушка не смела бесцеремонно ступить на начищенный, натёртый паркет, поэтому громко крикнула, в надежде, что её всё же услышат:

– Будьте добры, принесите мне домашние туфли, я переобуюсь у порога! – крикнула она в тишину дома.

– Мисс, мисс Блумфилд, – она услышала голос одной из девушек, которая уже бежала к ней вниз по лестнице, держа в руках миниатюрные жёлтые туфельки на небольшом каблуке, – я уже бегу, простите, мисс.

Менди улыбнулась, ей польстила такая поспешность девушки, хотя она никогда не проявляла в адрес прислуги нетерпимость. Девушка остановилась напротив неё и наклонилась, поставив туфли перед дочерью хозяйки и была уже готова помочь Менди переобуться.

– Ничего страшного, Софи, – ответила девушка, переобуваясь самостоятельно, а не позволив девушке сделать всё за неё, – а где родители?

– Мистер и миссис Блумфилд в саду, мисс, – ответила Софи.

Менди благодарно кивнула за ответ и направилась к себе в комнату. Теперь после того, как она уже подарила племяннику пинетки, она не знала, чем ещё ей заниматься в течение дня. Вязать что-то новое она не хотела, по крайней мере она ещё не придумала, что именно она бы хотела сделать. Ко всему, если у неё всё же возникнет идея, было бы необходимо подобрать подходящую пряжу. Она знала, что у Джуди приближается день рождения, но что подарить младшей сестре она не представляла. Сев в кресло, она даже пожалела, что не зашла ни в один магазин и не подумала над этим. Что можно подарить девушке двадцати пяти лет?

Менди задумалась о шёлковых лентах, об отрезе ткани, из которого сестра могла бы сшить платье, о записной книжке или же наборе перьев в декоративной, подарочной упаковке, которыми она могла бы писать письма родителям, братьям, ей самой и огромному множеству друзей. Книгу как подарок Менди не рассматривала, так как понимала, что Джуди менее заинтересована в чтении нежели её сестра.

Через приоткрытое окно Менди услышала голоса своих родителей, они подходили к парадному входу, медленно, держась под руку, поэтому миссис Блумфилд оставила трость в передней. Они не знали, что их дочь вернулась домой, поэтому ничего не стесняясь обсуждали именно её.

– Вам стоит быть проще, Белинда, – говорил мужчина, – у нас ещё есть возможность выдать её замуж за какого-нибудь сердобольного православного священника, коим можно соединять себя узами брака. Или же есть этот моряк, которого мы видели на общественном балу.

– Вы совершенно выжили из ума, – возмущенно говорила женщина, – какой священник? Чтобы наша дочь жила на милостыню прихожан? Чтобы у неё было одно платье и то рваное? Вам стоит пересмотреть отношение к собственной дочери. В конце концов, наша Менди точно заслуживает лучшего. А этот морячок?! – она громко хмыкнула. – Он же наверняка с портовыми шл… девушками якшается!

Мужчина улыбнулся в ответ на слова женщины, но отвечать ничего не стал. Когда они подошли к парадной лестнице, которая была пусть и невысокой, но покорить её миссис Блумфилд было нелегко, мужчина всё же вновь обратился к жене:

– Не думаю, что нам стоит так жестоко поступать с Менди, и говорить такие вещи об этом мужчине, мы не может знать наверняка. Вдруг он мужчина добропорядочный?!

– Добропорядочные мужчины занимаются искусством, литературой, профессиональным переводом трактатов и помимо прочего при этом не бедны, а в силах обеспечить достойную жизнь своей семье, – уже мягче говорила женщина, и Менди улыбнулась, услышав это.

Её не особо трогало то, что говорили её родители о мистере Фултон, но то, что они говорили друг о друге, особенно находясь наедине, приятно грело её душу. Какой бы склочной не была миссис Блумфилд, она определённо любила своего мужа и не жалела ни о чём.

– Ох, моя ты дорогая, – ответил ей мужчина, и Менди могла поспорить, что в этот момент они неловко и коротко поцеловались, а затем, помогая друг другу, поднялись на веранду и вошли в дом при этом отказываясь от помощи выскочившей прислуги.

Менди больше не хотела думать о родителях и об их отношении к мистеру Фултон. Она перелезла со стула к себе на кровать и легла на неё, глядя, как ветер раздувает как парус лёгкую ткань кружевного тюля. Она погрузилась в воспоминания о вчерашнем балу. Она так долго ждала возвращения мистера Фултон, что бал в его компании показался ей самым настоящим волшебством.