Полночь в сентябре. Стихотворения

Полночь в сентябре. Стихотворения
Амаль Керимов

В его поэзии творческий акт становится объектом познания. Сама поэзия воспринимается как возможность говорить отворчестве языком творчества. Своего рода поэзия в поэзии. Рифмы, образы организованы по принципу постоянного изыскания, эксперимента, где одно усиливает другое, или наоборот. Эта мысль должна свести на нет систематизацию разбросанного, хаотичного мира поэзии, а только лишь предположить поиск некоей «системности», самого данного нам эффекта художественного мышления.

Полночь в сентябре

Стихотворения

Амаль Керимов

© Амаль Керимов, 2022

ISBN 978-5-0056-3155-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Товарищ Ленин!

Товарищ Ленин спит!
Под коконом мавзолея
лысина вся блестит
разливами карамели.

«В вагоне было холодно, темно…»

В вагоне было холодно, темно,
и дождь воспоминаньем бил в окно,
и рельсы были горестью полны.
Я пил коньяк до самой дурноты,
чтоб позабыть в прерадостном бреду,
куда я еду и зачем сойду
с вокзала, где как мух полно людей.
Мне б мухобойку да потяжелей.
И, может быть, сейчас не тот сезон,
чтоб яростно, да и со всех сторон
терпеть людей. В запятнанных руках,
что вносят пыль на кончик языка
с усталых дней вокзальных площадей,
где я сойду значительно бледней,
чем в том момент, когда косой сквозняк
мне остужал каштановый коньяк.

«В тот день в невиданных масштабах…»

В тот день в невиданных масштабах
бил дождь. И прям по мостовой
лилась вода, своей удавкой
топила улицу под ноль.
Но если б я предвидел, взял бы
беруши от скрипучих шин.
Теперь стою я весь нарядный
от топота литых машин.

«Я знал когда-то наизусть…»

Я знал когда-то наизусть
стихотворенье. Пушкин
стоял, как автор. Признаюсь,
не написать мне лучше:
«У лукоморья дуб зеленый,
златая цепь». Ну что-ж,
я допишу «На изумленном
на дубе на моем…»

«Я был в Москве. Я был однажды…»

Я был в Москве. Я был однажды
среди невиданной толпы.
И снег в лицо бросал мне дважды
мои далекие мечты,
что я когда-нибудь останусь
топтать под хамоватый смех,
под истерическое «браво»,
сей исторический рельеф.

«Не надо сжимать ладони в кулак…»

Не надо сжимать ладони в кулак,
все линии переплетутся
в венозный бардак, и может быть так —
не сможешь и пошевельнуться.
Я знаю – не жить по другому, любить
все это проблемно бывает.
Не стоит и пить. Кровать расстелить
и лечь, ничего не зная.
На утро, обычно так, мордой кивнуть:
«Привет, моя, дескать, квартира.»
Ну и чего-то можно хлебнуть,
это дело нехитрое.
Но только не гни ладони в кулак
ни к Богу, да и не к черту.
Столь непредсказуема эта вода,
что мы называем кровью.

«Ночь проносится, кусая…»

Ночь проносится, кусая
пятки улиц до костей.
Не видать, как пыль сырая