Тайное свидание

Дворецкий нахмурился:

– Осмелюсь спросить, уж не от лекарства ли?

– Дедушке было восемьдесят пять, Скрагз. По слухам, он умер в постели… одной из горничных.

– Неужели правда? – Скрагз принялся рассматривать бутылочку с новым нескрываемым интересом. – В таком случае я немедленно опробую ваше лекарство, мисс Баллинджер.

– Очень вам советую. Ах как бы мне хотелось найти что-нибудь столь же действенное и для леди Арбутнотт! В каком она сегодня настроении, Скрагз?

Кустистые седые брови дворецкого взлетели на лоб, но тут же опустились, в голубых глазах затаилась печаль. Августа всегда восхищалась этими глазами цвета аквамарина, поражавшими своей удивительной остротой и молодостью на изборожденном морщинами и обрамленном седыми бакенбардами лице.

– Сегодня, похоже, неплохо, мисс: она с нетерпением ждет вашего визита.

– В таком случае не будем больше заставлять ее ждать. – Августа быстро взглянула на горничную. – Ступайте, Бетси, выпейте чаю с вашими приятельницами на кухне. Я попрошу Скрагза потом позвать вас, когда соберусь уходить.

– Да, мэм.

Бетси вежливо присела и поспешила присоединиться к компании горничных и лакеев, которые сопровождали своих хозяек, явившихся сюда с визитами. На кухне у леди Арбутнотт никогда не было скучно.

Скрагз двинулся к двери в гостиную медленно, явно осторожничая, и походил на старого краба, но все же дверь перед Августой распахнул с достоинством.

Девушка сразу очутилась будто в ином мире. Здесь у нее возникало – пусть всего на несколько часов – ощущение родственной близости, чего ей так не хватало с тех пор, как был убит ее брат. Сэр Томас и Клодия, конечно, изо всех сил старались, чтобы она чувствовала себя как дома, да и сама она старалась убедить их, что так и есть, но на самом деле всегда помнила, что чужая в этой семье. С их суровой серьезностью, привычкой к интеллектуальным занятиям и размышлениям, столь характерными для гэмпширской ветви Баллинджеров, сэр Томас и Клодия никогда не смогут до конца понять Августу.

Здесь, в гостиной леди Арбутнотт, все было иначе: пусть и не в родном доме, но по крайней мере среди своих.

Клуб «Помпея» был одним из самых модных, своеобразных и закрытых в Лондоне. Членство, разумеется, допускалось лишь по специальному приглашению, и те, кто не входил в число счастливчиков, имели весьма смутное представление о том, что, собственно, происходит за дверьми гостиной леди Арбутнотт. Неудачники утешали себя мыслью, что хозяйка просто развлекается, устроив еще один модный дамский салон, каких много в Лондоне, однако «Помпея» поражала своим размахом. Клуб был создан по типу мужского, и собирались здесь современно мыслящие представительницы высшего света, обладавшие передовыми взглядами, отличными от общепринятых.

По предложению Августы клуб назвали «Помпея»– в честь той жены Цезаря, что не сумела оказаться выше подозрений и была изгнана. Название устроило всех членов клуба. Все они хоть и принадлежали к знатным семьям, но таких дам в высшем свете обычно считают по меньшей мере оригиналками.

Деятельность «Помпеи» была тщательно продумана и могла соперничать кое в чем с самыми модными мужскими клубами. Что же касается интерьера и царившей здесь атмосферы, то все соответствовало вкусам дам.

Стены теплого желтого оттенка украшали изображения знаменитых представительниц прекрасного пола прежних эпох. На одной стене висел замечательный портрет целительницы Пантии, рядом – великолепно выполненный портрет Эвридики, матери Филиппа II Македонского, в момент освящения ею памятника просвещению. Поэтесса Сафо с лирой в руках в мраморе замерла над камином. Величественное полотно – Клеопатра на египетском троне – украшало дальнюю стену продолговатой гостиной. Были здесь Артемида, Деметра и богиня радуги Ирис в изящных позах.

Мебель вся в классическом стиле: среди мраморных невысоких колонн, что придавало гостиной вид древнегреческого храма, повсюду расставлены тщательно подобранные подставки и урны.

Клуб предоставлял своим членам удобства, не уступающие знаменитым «Уайтсу» и «Бруксу».

В одной из ниш гостиной размещалась уютная комната для чаепитий, в другой – уголок для игры в карты. Поздним вечером членов клуба, любительниц виста или макао, нередко можно было застать за покрытыми зеленым сукном столами в тех же элегантных вечерних туалетах, в каких они приехали сюда с бала.

Игра с высокими ставками здесь не поощрялась. Леди Арбутнотт сразу дала понять, что не желает видеть у себя на пороге разъяренных мужей и выслушивать вопросы, как это их жены умудрились спустить в ее гостиной целое состояние.

В клубе всегда имелось множество свежих газет, в том числе «Таймс» и «Морнинг пост»; можно было заказать холодные закуски, чай, шерри и миндальное печенье.

Августа стремительно вошла в гостиную леди Арбутнотт и сразу же оказалась в приятной теплой атмосфере. Пухленькая светловолосая дама, восседавшая за письменным столом, подняла на нее глаза, и Августа приветливо с ней поздоровалась.

– Как ваши стихи, Люсинда?

С недавних пор все члены клуба мечтали что-нибудь сочинить сами, и, кажется, только Августа избежала зова музы. Ее вполне устраивало чтение новейших романов.

– Спасибо, прекрасно. Вы сегодня прелестно выглядите. Можем мы надеяться на хорошие новости? – многозначительно улыбнулась ей Люсинда.

– Благодарю вас, и да, вы можете рассчитывать на самые лучшие новости. Просто удивительно, как выходные, проведенные за городом, способны поднять человеку настроение!

– Или спасти репутацию…

– Совершенно верно.

Августа на всех парусах понеслась дальше, к другому концу гостиной, где у камина в креслах расположились две дамы перед маленьким чайным столиком.

Леди Арбутнотт, хозяйка клуба «Помпея», известная всем его членам как просто Салли, укутанная в теплую индийскую шаль поверх элегантного, с длинными рукавами, платья цвета ржавчины, уютно устроилась в кресле у самого огня. С этой стратегически удобной позиции она могла легко руководить всем, что происходило в ее гостиной. Когда-то очаровательная, леди Арбутнотт и сегодня оставалась истинной королевой лондонского света: волосы были высоко зачесаны и уложены в модную прическу, поза, как всегда, отличалась элегантностью и изяществом.

Как вдова богатого виконта Салли могла позволить себе тратить на наряды целое состояние, что частенько и делала, однако теперь никакие шелка и муслины не могли скрыть следы недомогания и болезненную худобу – результат продолжительной болезни, медленно ее убивавшей.

Августа очень страдала из-за ее недуга, понимая, что потерять Салли для нее почти то же самое, что лишиться матери.

Они познакомились в книжном магазине, где покупали книги по истории, и почти сразу подружились. Несмотря на разницу в возрасте, они имели одинаковые вкусы и интересы, обе были весьма эксцентричны и склонны к авантюризму и приключениям. Все это их очень сближало. Августе Салли в какой-то степени заменила мать, а для Салли девушка стала дочерью, которой у нее никогда не было.

Леди Арбутнотт охотно брала на себя роль наставницы Августы во многих делах, помогала стать желанной гостьей великосветских гостиных, что было доступно далеко не каждому. Обладая невероятным количеством связей в высшем свете, Салли с энтузиазмом посвящала Августу в водоворот светских страстей, а достоинства самой Августы лишь усиливали производимое ею впечатление и укрепляли ее позиции.

В течение многих месяцев обе женщины очень весело проводили время в долгих прогулках по Лондону, а потом Салли вдруг начала очень быстро уставать, и довольно скоро выяснилось, что она серьезно больна. Салли практически удалилась от светской жизни, редко покидала особняк, и тогда Августа решила создать клуб «Помпея», чтобы как-то развлечь любимую подругу.

Несмотря на приступы тяжелой болезни, Салли сохранила живое чувство юмора и острый проницательный ум. Глаза ее радостно вспыхнули, когда, обернувшись, увидела спешившую к ней Августу.

Молодая дама, сидевшая напротив, тоже подняла на нее глаза – темные, тревожные… Розалинда Морисси привлекала мужчин не только как наследница огромного состояния – это была очаровательная леди с рыжевато-каштановыми волосами и соблазнительной фигурой.

– Ах, моя милая Августа, – произнесла Салли с глубочайшим удовлетворением, когда подруга наклонилась и нежно поцеловала ее в щеку. – Я чувствую, ты добилась успеха, не правда ли? Бедняжка Розалинда в последнее время просто места себе не находит. Дай же ей наконец вздохнуть свободно!

– С огромным удовольствием! Вот твой дневник, Розалинда. Правда, не скажу, что с приветом от самого лорда Энфилда, но разве это так уж важно? – И Августа протянула ей маленькую книжицу в кожаном переплете.

– Значит, ты его все-таки нашла! – Розалинда вскочила, схватила дневник и порывисто обняла Августу. – Просто не верится! Господи, какое облегчение! Как же мне отблагодарить тебя? Трудно пришлось? Ты подвергалась опасности? А Энфилд знает, что ты взяла его?

– Дело в том, что не все прошло по намеченному плану, – сообщила Августа, усаживаясь напротив Салли. – И по-моему, нам следует это немедленно обсудить.

– Что же не удалось? – удивилась та. – Тебя кто-то заподозрил?

Августа наморщила носик:

– Мало того, меня застукали на месте преступления! Лорд Грейстоун, конечно, кто же еще! Ну разве могло мне прийти в голову, что он в полночь будет слоняться по дому? Вероятно, он трудился над очередным научным трактатом о каком-нибудь замшелом древнем греке и только поэтому еще не лег спать. И само собой разумеется, он, как всегда преисполненный ледяной вежливости, подкрался и сунул нос в библиотеку именно в тот момент, когда я стояла на коленях у письменного стола Энфилда.

– Грейстоун! О господи! – Розалинда съежилась в кресле с выражением ужаса на лице. – Какой кошмарный тип! Значит, он видел тебя? И мой дневник тоже?

Августа покачала головой, пытаясь ее успокоить:

– Не волнуйся, Розалинда. Он не понял, что это твой дневник, хотя действительно обнаружил меня в библиотеке. – Она повернулась и мрачно посмотрела на Салли. – Должна заметить, его появление выглядело чрезвычайно загадочно. Он явно знал, что я окажусь в библиотеке и буду что-то искать в письменном столе: во всяком случае, мгновенно извлек из кармана тонкую проволоку и открыл запертый ящик, – но назвать источник столь пикантных сведений обо мне наотрез отказался.

Розалинда прижала пальцы к губам, ее темные глаза были полны тревоги.

– Боже мой, неужели среди нас есть шпионы?