И дочка в подарок

Повесив в воздухе эту угрозу, я развернулся и, пройдя в ванную, быстро сменил полотенце на не высохшие штаны. Что ж, визит получился весьма себе плодотворным. Я вызнал много важных вещей и теперь у меня была та информация, которую я планировал использовать в своих целях. По достижении которых всем нам будет хорошо. Мне, Алине, ну и Маше с Петенькой.

– Следи за омлетом. И приятного аппетита, – сказал я Цветковой, выйдя из ванной. – Пока, Машуль! – попрощался с ребенком и, быстро обувшись, вышел из квартиры Алины.

Очень надеясь, что эта несносная одумается, и мне завтра не придется вновь тратить половину рабочего дня на игру в Макаревича.

Часть 3

– Маша, мы уезжаем!

Я в панике металась по квартире, скидывая в сумку те немногие вещи, что успела выложить, и натыкаясь на все подряд углы, что, казалось, только и ждали моей задницы, на которой теперь наверняка будут синяки.

Да и плевать! Кто на меня будет смотреть-то, в конце концов?

Вспомнился вдруг алчущий взгляд Лаврова и его поцелуй… да будь он проклят три раза! Зачем он все усложнял, чего ради говорил мне все эти дикие, невозможные вещи? Для него это было не больше, чем развлечение, а у меня могла рухнуть вся тщательно выстроенная жизнь!

Я ненавидела его. Боже, как же я его в этот момент ненавидела! За то, что не отпускал. За то, что раз за разом с удовольствием жал на больное…

Но хуже всего то, что под этой ненавистью крылось кое-что еще. До сих пор не остывшее, не зажившее, не забытое…

От этого чувства я бежала. А еще – от безысходности, в которую все неизбежно должно было скатиться.

Конечно, мое поведение и нелепая забастовка с отказом возвращаться на работу выглядели дико непрофессионально и могли хорошенько изгадить мне рабочую репутацию в дальнейшем, но ситуация между мной и боссом была слишком острой, чтобы остаться во всем этом с холодной головой. Да и он хорош! Разве его чертовы домогательства соответствовали уставу?

Я ощутила, что от этой несправедливости раздражаюсь еще больше.

– Да щучий потрох! – выругалась злобно, в очередной раз налетев бедром на острый угол.

Ладно, на самом деле я сказала вовсе не так. На месте щучьего было куда более неприличное, созвучное ему, слово.

– Мама, а что такое щучий потрох? – тут же поинтересовалась Машенька, возникая на пороге.

Но тут же, к счастью, забыла про свой вопрос. Потому что ее глаза испуганно округлились при виде моих истеричных сборов.

– Что ты делаешь?

– Пакую вещи, – решительно заявила я и еще раз повторила ранее сказанное, словно сама себе не верила:

– Мы уезжаем.

– Но дядя Костя…

Я неожиданно даже для себя самой гневно ударила кулаком по комоду, об угол которого несколько раз стукнулась – прямо-таки отомстила за все этому проклятому старому куску дерева!

Дочь испуганно вздрогнула. Я тоже.

– Маша, оставь эти фантазии, ладно?

Мой голос звучал отрывисто, моляще. Отчаянно хотелось перейти на крик, чтобы заставить дочь забыть об этом человеке…

Но она была мне неподвластна. У нее были свои собственные чувства…

Невозможные, как и мои. И с этим нам обеим придется смириться.

– Какие фантазии? – осторожно уточнила Маша, крепче прижимая к себе Петю, словно он мог защитить ее… От кого? От меня?

От меня, подумать только!

– Дядя Костя не будет твоим новым папой, – сказала я твердо, надеясь, что дочь поймет это раз и навсегда.

– Но почему? Ты же нравишься ему!

Да уж, упрямства ей было не занимать.

– Потому что он чужой папа, – наконец выдохнула я сквозь зубы то, что причиняло боль и мне самой.

– Неправда! – выкрикнула дочь так отчаянно, что у меня сердце треснуло напополам.

– Правда, – повторила я. – Мне жаль, но…

– Там на кухне плохо пахнет, – буркнула Маша прежде, чем гордо от меня отвернуться.

Она плакала. И за это я ненавидела сейчас Константина Лаврова еще сильнее.

На кухне не просто плохо пахло. Там все буквально дымилось.

Запах гари пропитал все помещение и я с ужасом поняла, что забыла про этот чертов омлет, оставленный боссом на плите.

Поспешно выключив горелку, я ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Это от дыма – сказала себе упрямо, распахивая окно, чтобы дурной запах выветрился…

Жаль, что нельзя было точно так же открыть настежь душу и позволить всему плохому унестись прочь вместе с ветром…

Когда останки омлета были счищены со сковороды, я вышла с мусорным пакетом в прихожую, чтобы сразу все это выкинуть.

Внутри защемило, когда увидела, что там, на своем маленьком розовом чемоданчике, спиной ко мне, сидит уже полностью собранная в дорогу Маша.

– Ты обещала, что мы останемся тут, – не поворачиваясь, проговорила она с обидой, от которой становилось больно. – Что мы встретим новый год с бабушкой и я смогу с кем-нибудь подружиться…

Я обреченно присела на соседний чемодан.

– Я знаю, милая. Я действительно хотела, чтобы так все и было…

– Почему тогда мы должны уезжать?

– Потому что так будет лучше.

– Кому?! – вскрикнула она так пронзительно, что я поняла – я мучаю дочь, сама того не желая.

– В мультике Аркашу обижали другие плохие тюлени, – проговорила вдруг Маша. – Он сначала прятался от них, а потом решил, что нельзя так жить все время…