Милая моя

Милая моя
Ана Гратесс

Игрушки-поросята из мягкого фетра. Шагают они весело, вдыхая аромату летних лугов. Находят игрушки волшебного гриба и внимают его тоненьким веяниям. Является ОНА. Чудесница искусница сердечных дел. Все млеют и пропадают в метаморфозах симпатии, чтобы когда-то снова явиться, но уже с обновленными духовными матрицами.

Ана Гратесс

Милая моя

Весело шагали троица из серого и розового фетра. То были живые игрушки, похожие на забавных поросят, у которых из пятаков поблескивали крошечные конфетки. Они свисали из носовых впадин, словно были обычными соплями.

– Утерла нос нам милая девушка, сотканная из аромата звездных цветов!

Напевали поросята, дружно шагая в сторону дома из соломы. В нем они хотели приготовить себе обед и отведать вкусного деревянного сока, намешанного с лимонными дольками.

Игрушки щелкали кулек жареных семечек, а еще приглушенными движениями от левой пятки до правой семенили по зеленой траве в поисках волшебного гриба. Они знали, что он должен быть где-то поблизости.

– Вонючий грибочек нам в ручки идет, и мы с наслаждением его уплетаем.

Напевали поросята, шагая в направлении своего дома, желающего отведать игрушечных тел. Розовый и серый фетр красиво развивался на легком весеннем ветерку. Волосы на головах у поросят шевелились словно были живые. И тут находка действительно пошла в руки игрушкам. Они наткнулись на целое семейство грибных сосочков.

Улыбки размножались на розовых толстых лицах. Все шло своим величественных чередом. Все существа подбирали своих детей да убирали их подальше от поросячьего визга. Он был нечист глубоко настолько, насколько возможна глубина в космической пустоте.

Зеленая трава весело пощипывала голые лодыжки, от чего игрушки хихикали и мялись, крутясь волчками. Собиралась песчаная пыль. Начинался короткий и множественный вихрь. А гриб изысканными движениями вкладывался в мягкие и влажные рты.

Жаждущее психоделического состояния восприятие мелко дрожало под только начавшемся прохладным дождиком. Растительность переминалась с отростка на отросток, желая как можно скорее отправиться на разделочные доски. Суп. Дома. В тепле или сухости. Поросята начинали свой поход в земли искусного фэнтези.

– Хотела сказать абсурдного с припуском на ромашковый чай? – Спросили игрушки.

Я отвечала:

– Может быть и это появится. Все над вами и нами является в сути своей духовных бредней потоков.

Штанины из хлопка и грубого льна делались шире и длиннее. Игрушки росли и весьма быстро. Закрыв глаза и снова открыв их, я обнаружила, что некогда крошечные свиньи превратились в громадных сущностей. Пахло от них мытыми носками и детской присыпкой. Я коротко хихикнула, но ничего больше не сказала. Отошла в сторонку, предоставив им самим делать историю.

Свинина теперь шаркала по ярко-зеленому покрывалу в отборном братстве-сестринстве. Все эти щепки и сухие деревяшки дружно намыливали свои головы очень дорогим шампунем. Про дом все будто бы забыли. А как же суп?

Грибы действовали и отменно. Пространства превращались в резиновые плюшки, которые было очень приятно разминать в ручищах. В ноздри сущностям ударил вдруг аромат жареных мух.

– Это повелитель мух вышел из гроба, друзья. – Обратилась одна свинья двум другим. – Давайте отправим старушенцию обратно в его затхлый мирок.

Все закивали, даже те, кто все еще мыл свои чертовы головы.

– Хорошо. Давайте возьмемся за руки и споем веселую песенку.

Началось. Я топталась на месте, скрытая размашистыми ветвями дерев.

Песня проливалась обильно, смачивая заждавшиеся очи живительным эликсиром творческого вдохновения.

Мы становимся умными тогда,

Когда вечерами пьем зеленые соки

Названные чаями и славными жижами

Курительными. Все сравнивалось вишней

И апельсинами. Давайте же

Поймем это действо.

Тогда, возможно, придет к нам

Понимание, что такое ХОРОШО.

Скандинавские руны печатали себе мелодики из мха и сосны. Слова раскладывались на монетках медных. Животные и сущности посложнее отмеривали длинные и ровные шаги исполину, лица которого видно не было, ибо сокрыто оно было облаками. Вот насколько сущь была высока!

– Порезали яйца и Бытие вмиг стало нечестивым местом для отрыжки. Местом для шестых и седьмых натуральностей. Хрень и говно!

Вот так говорили слова, так нет, вот таким образом выплевывала сущность словеса свои, овевая нас художественными фантасмагориями. Никто не понимал, о чем эта высота говорила, зато всем нам становилось хорошо. Наверно, это главное. На кой черт эти смыслы нужны?

– Без крохи чести вы ходите под небом Ее. Без юбок и штанин вы ходите по земле, открытые всем страшным ветрам.

А мы шли рядом с высокой сущью, млея от его россказней. Интересно, а он знает, что мы не понимаем его слов? Наверно, не знает. Оно и к лучшему.

Шагали мы и веселыми были и однажды снизошло на нас видение столь яркое, что даже солнце затмилось. Облака разредились, и мы ухватили краюху лица той высоты, что клокотала неведомыми историями. Все мы содрогнулись, увидев тварь. В ней была свиная порода, а все знали, что поросячья натура – к дикому смеху и скорым измененьям.

Сговорившись, мы стали дружно пинать ножища сущи. А тот остановил свой длинный поход. Он смотрел перед собой, словно бы не понимая, что происходит и откуда идут щепочки. А мы продолжали пинать и щекотать тварь.

Гром и молнии означились в небесных кручах. Облака налились тяжестью и влагой. Начался дождь. А сущность все стояла, и наша гурьба игриво уничтожала ее огромные ноги. Тут гром особенно сильно ударил в уши и полилась в воздухе речь.

– А я вспомнил, что когда-то шел я в направлении дома, чтобы сварить супу. Вкусного супу, наваристого бульона чашки. Гремели бы электрические плитки, а шоколадки бы вкладывались в крошечные кармашки. Я был не один. Нас было трое когда-то. Но гриб сделал свое дело, и мы превратились во что-то одно. И это моя сущь. Да. Моя сущность тут клюет сизые ветерки и вечны весны и сосен ароматы. Мхи на моих ступнях уже давно превратились в железо и пух.

Остановилась наша игра. Все поняли, что вскоре явится ОНА. Ее приближение ощущалось даже в сердечных кровеносных сосудах. Наши мощные насосы перекачивали живительные жидкости, повинуясь Ее хотению. И если ОНА перестанет хотеть, то мы все канем в пучину абсолютного небытия. Наверно.

Чертиняшский столб осознав свою роль в этой игре стал снижаться. Он присел на корточки и принялся снимать с себя опротивевшие вдруг одежды. Он понял, что оно все ненужно теперь. Все эти слои величественного фарса засохшими ошметками падали на лесные земли. Густые волосы ощипывали от облачных мар удовольствия влаги.

Магия делалась словно бы сама по себе. Наши сущности глядели на это как на сошествие благодати. Громадная тварь сохла и уменьшалась в объемах. Через короткие мгновения она превратилась в игрушечного поросенка, размером с метровую куклу.

Погасли глазницы. Тут появилась ОНА, материализовавшись из неведомых нам пространств. Ее руки взяли игрушку и приложили ее на сияющую грудь. ОНА улыбалась лучистым солнышком, и всех нас одаривала умиротворительным потоком искренней любви.

– Не уж то хотели вы избавиться от игрушечки, восхваляя собственную шутливую породу? Никто не выше и не ниже. Даже я!

Гремели ЕЕ голоса, а мы делались жвачками со вкусом тутти-фрутти, и мятой. Мы делались подобно сладко-острому фаршу из овощей и фруктов. Мы растягивались в спагетти и сразу же сваривались. Наше блюдо подавали горячим. Гостями выступали мы сами. Ах… все эти метаморфозы с восприятием были абсолютно фантастическими. Когда очередной виток прекратился, голос нашел к нам путь:

– Он просто хотел домой, а его интерес взял, да и принял гриба. Отыскалась красота в ярко-зеленой траве. Песни о ней слагались такие длинные, что вам и не снилось то никогда. Давайте мы соберемся все вместе и отправим поросенка Домой.

Согласие было единодушным. Преображенная наша сущность оставила еловые леса и оказалась на луговых полянах, где островки цветочного очарования и сказочных ароматов сменялись чистыми и ровными коврами зелени.

Грибы мы не встретили, ибо ОНА взяла все это племя и распылила его в воздухе, чтобы все сразу видели и ощущали психоделическое. Сразу все видели и ощущали психосюабсурда картинки.