Путь Звезда

Путь Звезда
Ана Гратесс

Девушка, пожелавшая исполнения своего желания, сталкивается с абсолютно новой для себя ролью. Через сомнения и страх она пробирается вглубь Вселенной, чтобы найти свое предназначение. Проходят эоны и внезапно размеренную звездную трель обрывает загадочный путешественник, который помогает главной героине обрести нечто великолепное…В этом рассказе испытываются порыв к творчеству и свобода мысли, а космос является ареной для развития таинственных взаимоотношений себя и внешнего мира.

Ана Гратесс

Путь Звезда

«Именем долга, именем славы будущего настигает музыка семидневной гармонии моего расщепленного тела. Я бы хотела в последний раз увидеть мою родную планету, чтобы проститься».

Плавание в безбрежных океанах для настоящего путешественника никогда не оканчивается с его прибытием обратно, ибо оно продолжается в глубине сердца, души или тонкоматериальной оболочки – кому как нравится, пускай так и называют. Дюны земных пустынь разносят весть о первом человеке, который научил звездную систему своему особому ходу.

Этот человек слыл простаком в миру детства и, как считало большинство, не отличался особыми дарованиями, но его всегда тянуло внутрь себя, в эту «бесконечность снов наяву», как он любил выражаться.

Никакие преграды были ему не помеха, и он писал об этих внутренних мирах, проливая слезы над каждой созданной историей, что своим мягким сиянием уничтожала все ранее написанное. Приходилось брать в руки ластик или черную ручку и стирать, перечеркивать многострадальные листочки.

Как же так вышло, что обыкновенный мечтатель достиг не просто космоса, и не оконечности звездной системы, а стал практически подобен самому Богу, что настырностью своей раскрасил небо в те цвета, которые мы наблюдаем сейчас? Обычная простота для ленивых, а для пытливых умов все оказывается еще проще.

Все писательские выкладки умещались в шкатулке из-под янтаря, а как известно этот минерал обладает силой материализовать самые потаенные желания. А Василиса, наш человек, о котором здесь рассказано, знала о данной особенности карамельной густоты и складывала все свои записи, даже те, которые стали исчерканными подобиями черновиков в солнечную же шкатулку.

Жила Василиса в многоквартирном доме, чья внешняя облицовка с вкраплениями темного и светлого затейливого узора, напоминала собой движение тонких, скрученных полос.

На окна таким образом нахлестывались витиеватые жгутики из металла. «Хоть и интересного они были дизайна, но все же это решетки», – говорила она себе каждый день, когда глядела в расцвеченные солнцем оконные проемы.

«Нашей героине очень хотелось разломать эти веточки, скрутить отломанные в еще большую дулю и выставить в центральный музей, как произведение абстрактного искусства», – так писали средства массовой информации о Василисе в далеком будущем, поднимая со дна памяти различные легенды и воспоминания друзей девушки.

«Космос наш друг», – говорила она, «для Космоса я исписываю все эти листочки, потому что знаю, что он все увидит и по достоинству оценит». Продолжая копить стихи и рассказы, складывая все это добро в янтарь, Василиса все глубже погружалась во внутренние мары, стараясь ни к чему там не прикасаться, так как знала, что это может порушить хрупкую иллюзию.

«Во снах все проще – ты смотришь, иногда участвуешь, но никогда и нигде надолго не задерживаешься. Хочу увидеть такой сон, чтобы он перерос в реальность, где я уже имею все возможности для своих путешествий, а именно: бестелесное существо, громадную силу и воображение такого размаха, что оно сможет вместить в себя миллион вселенных!»

Василиса замкнула последнюю черточку своего желания и так же, как и все остальные записи вложила это в солнечную коробочку. Сон был сладок и тих, ничто не тревожило девушку, только мирное сопение далекого холодильника в кухне возмущало спокойный воздух. Часто за простыми и незначительными вещами скрываются коловерти будущих приключений. Практически то же случилось и на сей раз. Незнанием прикрыта короткая история о помутненном сознании, которое каким-то боком вывалилось из человеческого тела.

Физика привычным жестом помахала рукой, направив наше внимание на кровать, где спала Василиса, а там было пусто! Видимо, желающая раствориться дева пришла к своей новой ипостаси, но давайте не нарушать царящую тишину и просочимся в иную грань происходящей славности.

Писать просто – наматывать хрустальную слезу на кулак. Коротать дни в замочной скважине комнаты – пестреть на снегу лиловыми следами невыдуманных фей.

Девушка глодала непомерными ручищами пространство из мерцающих крутящихся ниточек и ей неведом был прежний страх перед расщеплением, перед этой черной пустотой, которая вмещала собой целую бесконечность.

Все это растворилось с прежним Я, отождествляющей форме материального бытия. Космосу нужна была новая формация, в которой отсутствуют признаки индивидуальности.

Ведь там, где царит вечный порядок и вечное движение творчества – ничего не остается невозможным для обогащенных всеобщим сознанием. Раствориться – чтобы жить, и жить – чтобы воспевать каждую секунду бытия красоту космической формации.

Восприятие решило сыграть в игру, намазывая тонкие прутики звездного вещества себе на бутерброд.

– Ты бывшая в миру Василиса, тебя призвали, чтобы коротать деньки многолетние в сумраке небесного очарования. Скажи, дитя, как тебе лоск наших прерий, нигде не стукается знакомым эхом? А то если что, мы быстро поправим трехмерное название двумерными ножничками!

Не имеющая определенной формации Василиса, все не могла себя обнаружить, она хотела как обычно провертеться волчком, покрутиться у зеркала, но ничего из этого сделать теперь было невозможно, и она решила спросить у Нечто:

– Как ты меня видишь и воспринимаешь, Темнота, ведь моя форма – чистый блестящий газ?

– Мне не нужны глаза чтобы видеть и не нужен язык чтобы вкушать Слово, я просто есть, и я клочок сознания Космоса, точно так же, как и ты сейчас. Тебе может быть странно ощущать себя без мелкого носика и длинных лодыжек, а также без голоса, но теперь это все не имеет значения. Ты скоро привыкнешь и будешь созидать Великолепное.

Она плыла в тишине, разрываемой всполохами мысленных токов, блестела ее сущь, но отчего блестела – понять она не могла, как не силилась покрыться вящим туманом обозначения.

«Истории пишутся теми, у кого есть руки, глаза и мозг, а чем теперь буду писать свои рассказы я?» – Задалась вопросом мерцающая Василиса.

– Ты будешь создавать истории, но не словом, а делом. В Космосе полно пустующих мест и чем-то, время от времени, их нужно заполнять. Проще и быть не может! Звездное вещество, что в тебе, это оно мерцает таким манящим светом!

Бесплотный дух девы принялся парить над недвижимым островом светящихся точек. «Это галактика, с глубокой пустотой внутри». Полетел дальше и увидел, что галактики входят в некую структуру, которая постепенно, по мере удаленности, принимала вид ветвящейся формации.

Здесь Василиса ощутила привкус или аромат чего-то изысканного, восхитительно приятного. Оно лилось нескончаемым потоком, обдавая все новыми и новыми порциями ошеломленное сердце.

«Твоя задача состоит в том, чтобы творить. Ты можешь создавать такие же Древа собственным присутствием, мыслью и любовью. Любовь мы открываем тебе сейчас. Внемли этому золотистому сиянию и все станет ясно как кристальная вода!» – Голос, казалось, шел сразу отовсюду.

Если бы Василиса могла, она бы заплакала от нахлынувшего счастья. При жизни человеком, она никогда не испытывала ничего подобного, хотя некоторые крохи Вечного ей все же удавалось получать через увлечение литературным творчеством.

Стихи выражались как нечто, подобное нескончаемой небесной песни, это была музыка осторожных искусств, которая может ранить или вознести, смотря как к тому подойдешь. Первая слеза скатилась с мерцающего тумана, хотя это и казалось чем-то невозможным.

– Но ведь у меня нет глаз, а значит нет слезных желез!

– Стоит тебе только отпустить хватку, забыв обо всем – тут и невозможное становится возможным. И это необычные слезы, а чудесные лакомки нового Света, смотри!

Из выпущенной слезы в черноте Космоса стало вылупляться не то яйцо, не то шар. Блестел он так, будто энергия целой звезды вмещалась в эту малютку.

– Тебе нужно питать этот шар своей любовью и добрыми мыслями, и он будет расти. А когда процесс создания завершится, ты это почувствуешь тонким хрустальным звоночком, шар превратится в полноценную звезду, которая уже в свою очередь начнет создавать вокруг себя планеты с другими мирами.

Эти цепочки очень важны для нашей системы, они наполняют Вселенную не только материалом, но и делом, главное Мыслью!

– Почему мысль для вас так важна? – Мерцающая Василиса ярким свечением освещалась новоявленной звездой.

– Не для вас, а для нас! Мысль – это эфир елейного сока нашей Вечности. Это незамутненная вода для прохладного омовения жаркими же ночами, что не редкость в космических пространствах.

– А проще?

– Мыслью является свет моей звезды и свет твоей звезды. Тебе знаком тот внутренний поток, который несмолкаемой трапезой наполняет тело твое жизнью? Первым лучом этой Вселенной была Мысль. Бесконечным движением мыслей наполнена вся животворная субстанция нашего мира.

– Мы создаем внешний мир нашими размышлениями, я правильно поняла?

– Все так и есть и будет, пока не иссякнет всеобщий колодец вдохновения.

Поглядела внутрь себя Василиса, как делала это бессчетные количества раз в прошлом, спускаясь в ирреальный-реальный мир. А там кружились сказочные перевертыши и плескалась сила, которой хватит на сто Вселенных, не меньше!

«Если каждая слеза – это потенциальная звезда, то мне нужно быть осторожней с этим», – подумала мерцающая Васи.

Она принялась напитывать парящий в невесомости шар знакомой уже ей любовью и добрыми помыслами. Дева думала о своих родителях, об их улыбках, о праздниках, наполненных радостью и ощущением близкой сказки, потом картинку сменили образы близких друзья, бывшими Василисе крепкой опорой в прошлом. Она думала также и о будущих свершениях, которые не заставят себя долго ждать.

Счастье лилось из глубины веков, из настоящего моря сияющей всевозможности – общего поля духовных вращений, чьим достоянием обязана себе вся светлость земного и многих других миров.

«И все-таки без Я сложновато отделять темные туманы Космоса от мерцания собственных звездных галактик…» – Газ, дым или разреженная мыслеформа Василисы смотрела на всевозрастающий шар и почти слепла от его яркого свечения.