Любовь с условием и без…

– Кто?!– мгновенно изменился в голосе и в лице Ярослав.

– Что – кто?

– Тебе кто-то что-то сказал?

– А ты что, устроишь дуэль прямо тут, у бара?– усмехнулась я.

Ярослав сердитым взглядом обвел зал, и его ноздри угрожающе задрожали. Я чуть не расхохоталась, но запила смех пивом и отвернулась. Возникло такое ощущение, что он был наивным ангелом и никто не мог подбросить ему свинью. Он крепко взял меня под локоть и повел за собой.

– Не отходи от меня ни на шаг,– строго потребовал он.

А на любой ограничитель у меня срабатывало противодействие. Я отдернула локоть и попятилась назад, просматривая лицо Ярослава через бокал с ярко-желтым пивом.

– Уж лучше я пойду, спою. А то гостям скучно.

Не успел он отреагировать, как я уже стояла на подиуме и снимала микрофон со стойки.

– Боря, давай мою любимую,– кивнула ди-джею и оглянулась на зал.

Мужская половина уже пялилась на мои грудь, бедра и ноги. А Ярослав залпом пил виски.

– Очень милая именинница Катенька и не менее милый именинник Данил,– громко проговорила в микрофон, и на меня оглянулась вторая половина зала.– Я пришла сюда с кавалером, и его подарок вам очевиден, а мне же хочется подарить вам что-нибудь от себя и для души.

И от всей души затянула свою любимую «Не отрекаются, любя».

Не знаю, с чего вдруг навеяло такую тоску. Никогда не понимала эту песню, а после расставания с Кириллом, как прояснилось.

Так пела, так пела, что у самой эмоции зашкаливали, и глаза оказались на мокром месте. Аплодисменты были шикарные, но хотелось не их, а чтобы все, как в кино, исчезли по мановению руки, остались только музыка, я и микрофон… ну, и, пожалуй, Ярослав, раз уж он был в моей жизни.

Спуститься со сцены помог он. Галантно подал руку, проконтролировал взглядом каждый мой шаг вниз по трем ступенькам и тут же закружил в танце. Он чувствовал, что мне нравится с ним танцевать. Ну, а я и рада была стараться, ведь одна мысль, пришедшая в нетрезвом состоянии на недавнем сборище, просверлила мозги и укрепилась так, что я следовала новому курсу.

Но что-то я расхрабрилась и разошлась. А ведь не просто получала удовольствие от жизни, но и давала повод Ярославу желать удовольствия.

И вероятно, в том, что Ярослав резко решил перейти на следующую стадию отношений, виновата была сама. И вчерашний-то поцелуй подействовал на него опьяняюще: он сгорал от желания бросить меня на кровать и разорвать в клочья. Я читала это в его глазах весь вечер, а теперь и подавно.

Намеренно стала вести так, чтобы испортить ему все настроение и вышибить из его головы неугодное мне желание.

Несколько минут проторчав в туалете, а затем еще минут десять в гардеробном зале, я твердо осмыслила, что мое поведение желает быть лучшим. Не следовало провоцировать мужчину, который и так хотел от меня всего.

Что за дурацкая привычка иной раз возвращаться в юношество и быть непредсказуемой для самой себя?! Ах, чертовка! Сама перед собой не могла сдержать слова.

А потом произошло и то, что накаркал Ярослав.

Концерт был отменный! Только уже потом, когда все разошлись. Но… все по порядку…

Ярославу позвонил какой-то зануда, и он попросил меня принести что-нибудь выпить. Несмотря на раздражение, я была так добра и любезна, что пошла выполнять просьбу. У бара еще минут пять отводила душу с официантами: мы смеялись над анекдотом про подобную тусовку, а затем взяла сок и…

Наткнулась на спину мужчины, разлила часть сока себе на пиджак и ему на рубашку, выругалась, мягко говоря, и подняла голову, а тот повернулся, и мы оба замерли…

Это был тот самый директор «ООО», который собирался завалить меня на диван прямо в своем кабинете.

О-о, здесь он был при полном параде: надушен, выбрит, серьезен. И когда только здесь появился?!

Я медленно прищурилась, и он сделал то же в ответ, будто медленно узнавал меня. А затем на его лице появилась самоуверенная улыбка, и взгляд заскользил по моему декольте и узким джинсам на бедрах.

– А что, маньяков-извращенцев беспрепятственно пускают в такие места?– пренебрежительно бросила ему в лицо.

– А ты чего перья-то распушила, курица?– самодовольно скрестив руки на груди, высказался он.– Художница хренова!

Все на расстоянии трех метров любопытно обернулись в нашу сторону и ловили каждое мое движение.

Состояние допустимого спокойствия и раздражения улетучилось мгновенно. Кажется, что лицо стало просто каменным, нет – металлическим. Такого прилюдного хамства терпеть не собиралась. Я намерилась было выплеснуть на хама содержимое двух бокалов, но в ту секунду локтя коснулась рука Македонского, и я недовольно вопросительно оглянулась.

– Полин? А, Костя, привет. Думал, ты не придешь? Рад тебя видеть,– сразу переключился Ярослав на моего врага и довольно пожал ему руку.

Маньяк в смокинге перевел взгляд на Ярослава, потом на меня и снова на Ярослава.

– Привет, Яра.

И по их тону, по взгляду поняла, что эти двое очень хорошо друг друга знают. Не знаю, какие их связывали дела, но я была разочарована такой дружбой. Рука окаменела в рьяной попытке вылить сок на этого мужлана. Я отвела глаза и, молча кусая губы, подала бокал Ярославу.

– Ты, кажется, умирал от жажды? Я выйду на свежий воздух.

– Полин, подожди,– остановил Ярослав и повернул за плечи к другу.– Знакомьтесь, это Полина – моя девушка, а это – Костя, мой одноклассник.

Я даже не оглянулась на мужика, но пристально посмотрела на Ярослава. Сразу какая-то ярость проснулась к нему лично и ко всему его окружению. Тогда сквозь зубы выговорила по слогам:

– Мне на-до на све-жий воз-дух!

– Тебе плохо?– забеспокоился Ярослав.

Холодно усмехнулась, сбросила с плеч его руки и растворилась в толпе. Сейчас нужно было избавиться от дикого желания кого-нибудь разорвать на части…

На крыльце бара меня встретил Сергей.

– Ты куда?

Но я не собиралась уходить одна. Во-первых, было уже темно, во-вторых, замерзла бы на полпути к дому.

– Слушай, Серега, ты знаешь такого – Костю, одноклассника Ярослава?

– Да, они с ним дружат,– ответил тот.– А что?

– Да этот козел меня…– в запале начала я, но тут же запнулась.

Замолчала, не зная, как ярче выразить негодование и избавиться от напряжения в груди.

– Фр-р-р!– громко зарычала и потерла плечи ладонями, смахивая с себя несуществующий след от рук маньяка.