До дрожи

И напряженный, чувственный на грани фола тембр, который стал таким только сейчас.

Я будто в замедленной съемке это всё вижу и чувствую – так хренею от общего впечатления. Алиска – она…просто…

Цветочек так резко бьёт по аккордам, завершая песню, что я крупно вздрагиваю, с трудом выбираясь из своих вязких пошло-интимных мыслей.

– Мне надоело, – только сейчас поднимает на меня синий взгляд и смотрит прямо в глаза, – Может ещё кто-то хочет спеть?

– Давай я, – отзываюсь глухо, завороженно таращась на неё. Хотя петь вообще не планировал.

На черта я вызвался, а?

Нет, я могу, но это вот – два простых аккорда и завывание про демобилизацию под них. Ну или про голубей, летящих над нашей зоной. На выбор.

Но отступать уже поздно – Алиска насмешливо выгибает левую бровь, провоцируя, и поднимает гитару в вытянутой руке.

– Ну бери, я тебе приносить не буду.

Вокруг раздаются приглушенные смешки, голоса становятся тише. Никто ещё не успел забыть представление, устроенное Алиской в столовой, и в воздухе явственно разливается желание увидеть второй акт. Но его не будет. Уж что-нибудь спою.

Встаю со своего места и огибаю костёр, не отводя от цветочка глаз. Забрав у неё из рук гитару, шикаю «кыш» на какого-то болезного первака и, расчистив себе место рядом со своим ядовитым Лютиком, присаживаюсь, впечатываясь своим бедром в её. Сразу жарко – ногу печёт так, будто засунул прямо в костёр. Кошусь на Алису, нахально подмигивая. Пренебрежительно морщит свой задранный носик, и я невольно вспоминаю, что сколько бы она не строила из себя брезгливую недотрогу – до одиннадцати вечера осталось совсем чуть –чуть.

Кхм…От этой мысли всё тепло от места на бедре, где мы соприкасаемся, целенаправленно устремляется в пах, и я поправляю гитару, так удачно прикрывающую мои влажные шорты.

Рассеянно провожу пальцами по струнам. Так…Что бы такого сыграть?

– Тёмка, «Кино» давай…Нет, КиШа! КиШа можешь?! – начинают сыпаться со всех сторон заказы, пока я туплю.

Игнорирую. У меня тут барышня не юзана – какие ей пачки сигарет и камни по голове? Надо что-то романтичней…

Наконец, определившись, выбиваю первый аккорд.

Бьётся сердце, скорость набирает Кило герцы сердце разрывают

Ребята вокруг взрываются одобрительными криками. Ромка Зверь ещё никогда не подводил. Тут же толпа подхватывает простые, давно выученные наизусть слова.

Скоро, скоро, скоро, я не скоро Светофоры, по нулям приборы

Припев со мной орут даже Яныч и Элечка напротив. Все, кроме Лютика моего.

Просто такая сильная любовь Ты ещё не знаешь Просто такая сильная любовь

Ловя Алисин взгляд, выгибаю бровь, копируя её мимику. Мол, что? Не ожидала, что тоже могу быть звездой вечера? Легко!

И вообще бери меня, пока я добрый.

Но она и не думает. Снисходительно улыбнувшись и проехавшись по мне не лестным оценочным взглядом, встаёт со своего места около меня, изящно обогнув костёр, присаживается на пустующее место рядом с Янычем.

А я как раз пою про выпускные, которые должны кончится минетом. Пою сбивающимся голосом и наблюдаю, как мой ядовитый Лютик нашептывает что-то сладкое на ухо Наумову, а потом вместе с ним поднимается с бревна и уводит Глеба Яновича в темноту.

Глава 19. Артём

Бью по струнам с таким остервенением, что пальцы чудом не брызгают кровью. Внутри просто кипятком шпарит.

Куда они пошли?!

В ушах шумит…Я представляю себе такое, что живот скручивает ревнивой злостью и подступает тошнота.

И одновременно чёрная тоска топит.

Ну, а что я сделаю?

Или…

Нет, чёрт…Так не пойдёт!

Всё эти мысли кружатся в голове бешеной каруселью, пока на автомате допеваю песню. Благо, вокруг такой дружный хор, что лично на мои завывания всем глубоко плевать. Шарю глазами в темноте в направлении, куда они ушли, но, конечно, ни хрена видно. Зато замечаю, что в эту черноту болезненно пялюсь ни я один. Элечка тоже сидит, обернувшись, и с несчастным видом обнимает себя за покатые плечи. Вздыхает тихонечко и, поправив съехавшие на нос очки, переводит влажный, полный грусти взгляд на огонь.

О-па…

А я тут страдаю не один, да, Элла Эдуардовна?

Да что вы в нем все нашли, чтобы так убиваться!

Я его в бане видел… Ну так, ничего уж настолько выдающегося.

На Элечку горько смотреть. Сгорбилась, поправляя тонкую кофту, голову опустила. В принципе, понятно, почему горюет – перед звездой – Цветочком у неё без шансов.

А у меня?!

Бью от всей души по струнам, подводя к концу песню. Горло уже дерет – так ору. В это время на место рядом со мной, которое освободила Алиска, присаживается какая-то знакомая блондинка. Щурюсь, мучительно вспоминая, тем более, что она улыбается в ответ так, будто я у нас как минимум пару раз было и такое я уж точно не мог забыть.

– Аня…Куницына, – наконец, помогает, так и держа на лице приклеенную многозначительную улыбку.

А-а-а…точно, да. Киваю, что вспомнил, и отворачиваюсь, допевая последний припев.

Последний аккорд. Всё!

– Так, кто ещё хочет? – пытаюсь передать гитару дальше по кругу.

– А ты больше петь не будешь? – воркует тут же эта Аня мне в ухо и будто случайно кладет ладошку на моё бедро, поближе к влажным шортам, – Мне так понравилось. У тебя классный голос. Такой…м…

Запинается.

– Какой? – поворачиваюсь к ней, всё-таки избавившись от инструмента.

Не отвечает. Вместо этого мило краснеет, кусая губку. Глаза похотливо и одновременно смущенно горят тем самым блеском, который можно перевести как «я вообще не такая, но тебе не придется долго уговаривать».

Кошусь на её пальчики, так и лежащие на моём бедре, проезжаюсь глазами по симпатичному летнему платью, ладной фигуре, неплохой двоечке, полным, будто чуть накаченным губам, снова смотрю в манящие голубые глаза и…