Изобретая чудеса

***

– Лариса Константиновна! Слава Всевышнему, вы живы! – выскочила из гостиной взволнованная Аня.

– Полно вам, не стоило беспокоиться, судьба моя была в надежных руках поручика Уварова, – отозвалась Лара, хотя предпочла бы сказать что-то вроде: – «Какого черта вы меня не искали?! Я бы сдохла в сугробе!».

Холл был тускло освещен, Лара была уверена, что здесь и похоронит остатки своего отличного зрения. Хотя, с другой стороны, подобная темень помогала скрывать убогость убранства, что однозначно на руку семье Мишиных. Ведь один из самых видных женихов Архангельской губернии стоял прям-таки посреди этого мрака.

– Георгий Михайлович! Какой приятный сюрприз! – на лестнице возник силуэт Маргариты Львовны.

– Мое почтение, дамы. – поклонился разгоряченный холодом офицер.

– Прошу вас, в знак нашей признательности, позвольте угостить вас чаем.

Не то чтобы сильно, но все же сильно, Лару зацепил тот факт, что она, Лариса Константиновна, давшая крышу над головой Ане, сшившая ей платьев на шестьсот рублей, была менее желанной гостьей, чем этот малолетний красавчик. Однажды Ларин друг, с которым Лара не хотела дружить, потому что он не хотел с ней встречаться, заявил, что истинная причина разлада в их платонических отношениях крылась в том, что у этого парня нет вагины. Тогда Лару еще обвинили в сексизме и неспособности нормально общаться с парнями. Что ж, теперь, стоя посреди потрепанного временем холла, Лара понимала, что именно тогда чувствовал Андрейка: Ларе были не рады в этом доме только лишь из-за наличия этого дивного полового органа.

– Любезная Маргарита Львовна, благодарю за ваше приглашение, но боюсь, вынужден отклонить его. Весь день был в пути, но так еще и не добрался до отчего дома, – начал неспешную тираду поручик.

Лара не была уверена, что именно стояло бы на первом месте в топе бесячих вещей прошлого, возьмись она составлять такой список, но медленный темп речи и длинные обороты, однозначно, заняли бы призовое место. Здесь люди не спешили, а у Лары начинался нервный тик от тишины и неспешности. Она вздохнула и направила все свои моральные силы на восприятие беседы.

– Однако позвольте вас заверить, что завтра днем я намерен нанести вам визит, – заверил он. – Милая Анна, мы ведь не виделись с вами несколько лет, нам есть, что вспомнить.

– Ох, Георгий Михайлович, это было бы так мило с вашей стороны, – обрадовалась Аня.

– Что ж, в таком случае, не будем боле задерживать нашего гостя, – начала разгонять позднюю сходку в коридоре Маргарита Львовна.

– И снова благодарю вас за мое спасение, поручик, – кивнула Лара.

Глава 9. Вы снились мне той ночью

Она шла по длинному коридору в белом платье. То, что платье именно белое, казалось таким важным, что забыть про упоминание этого цвета – совершить величайшую ошибку. Лара осматривала стены коридора – ряд дверей. Но никак не могла выбрать, в какую из комнат войти. Решение казалось ответственным, точно от этого выбора зависела чья-то жизнь, даже если ничто об этом не говорило. Девушка замерла у одной из дверей и положила руку на золоченую ручку. Простое движение ощущалось пыткой, ей не хотелось входить, но и продолжать путь – тоже. Наконец, Ларе удалось пересилить себя. Она едва толкнула дверь и очутилась в светлой комнате.

Девушка прошла через все помещение. Вокруг ничего. Пугающая белизна. Лара выглянула в окно: в саду цвела вишня и светило тусклое солнце. Она снова сделала усилие: села на подоконник, подобрав подол, перекинула ноги и очутилась на свободе. Ей почудилось, будто она обрела именно, что свободу. Вероятно, вот об этом чувстве ей вечно говорил Кондраша.

– Это прекрасно, – прошептала она, и, повернув голову, изумилась: – и вы здесь?

– Как я могу здесь не быть, коли же мне все это снится? – в свою очередь поразился Николай Павлович.

– Вот уж нет, коли это сон, то мой, а не ваш, а ежели сон мой, то вам здесь уж точно не место! – возмутилась Лара и отвернулась, но инженер тут же подошел к ней.

– Вы ведь не от меня из Петербурга бежали, ведь так? – внезапно спросил собеседник.

Лара подняла на него взгляд. В свободной рубашке он казался куда более открыто, чем в броне мундира. Если она продолжит смотреть ему в глаза, наверняка совершит глупость.

– Вы совершенно правы! – солгала Лара. – Как, собственно, и всегда!

– Лара, ответь лишь на один вопрос: что именно вызывает в тебе эти эмоции? – под вишней сидела психолог Лолита.

Мягкая женщина с короткими седыми волосами и принимающими чертами лица. Почему-то Лара не удивилась ее появлению и тут же ответила:

– Это же очевидно! Он меня злит! Что ему от меня нужно?!

– Позвольте, – холодно отозвался Николай Павлович, – лично мне от вас особенно ничего не нужно, вы сами все время кричите и от меня убегаете, Лариса Константиновна, – покачал он головой. – Уж впору мне вам жаловаться, любезная Лолита. Быть может, это вы подскажете отчего я так обеспокоен графиней?

– Вы мной обеспокоены?! Еще скажите, что я вам интересна! – перебила девушка, сказав именно то, что хотела от него услышать.

– Лара, это групповой сеанс, позволь высказаться Николаю, – прервала вспышку гнева Лолита, которая никогда никого не прерывала.

Лара внезапно осознала, что уже не стоит, а сидит в кресле, что позади нее не окно, а тот самый родной кабинет на Фонтанке. Только передней стены нет, она словно в кукольном домике.

– Вот именно! – неожиданно эмоционально подтвердил Николай Павлович. – Я все пытаюсь проявить к вам снисхождение, а вы позволяете себе невесть что.

– Я позволяю себе невесть что?! – ахнула Лара. – Да мы с вами едва ли знакомы, а вы уже приперлись в мой сон и переманиваете моего психолога на свою сторону!

– Лариса Константиновна, прошу вас не кричать. Я не понимаю добрую половину из того, что вы говорите, в чем обвиняете и где именно мы находимся, – осадил ее инженер. – Вам не кажется, что ваши манеры оставляют желать лучшего? И вообще, с чего вы взяли, что это ваш сон?

– Это мой психолог, а значит и сон мой! – топнула ногой Лара, когда слова закончились.

– Я даже не знаю, кто такой психолог и что здесь делает эта женщина, – он махнул в сторону Лолиты, которая внимательно все записывала, – но это я сейчас сплю. Поэтому буду вынужден просить вас проявить уважение и дать мне отдохнуть.

– Ой, ну давайте поссоримся из-за того, кто у кого в голове! – фыркнула Лара, вскакивая на ноги и быстрым шагом направляясь куда-то вдаль.

Поддавшись внезапному порыву, скорее от того, что Николай Павлович осознавал, что спит, он также встал и протянул руку. Сильным движением остановил девушку. Он ничего не чувствовал, но знал, что плоть, сжимаемая его пальцами, теплая. Лара, как попугай, пойманный за хвост, застыла на месте. Она резко развернулась, вырвав руку, и оказалась лицом к лицу с ним. Мгновение она колебалась. Сердце отбивало бешеный ритм. Ларе казалось, что она участница игры «Поцелуй или пощечина».

– Вы мне противны! – воскликнула она, приподнялась на носочки и практически поцеловала.

Николай Павлович резко выпрямился, вырвавшись из объятий нелепого сна. Инженер встряхнул головой и спустил ноги на холодный пол. Николай решился писать Ларисе Константиновне, возможно, требовать встречи и извинений. Ему было жизненно необходимо избавиться от подобных навязчивых идей раз и навсегда. В конце концов разум его всегда был ясен и терпеть в нем навязчивое присутствие этой грубиянки Николаю Павловичу совершенно не хотелось.

Лара проснулась со страшной головной болью и осознанием того, что треклятого инженера ей даже не кинуть в чс. Она тяжело вздохнула, перевернулась и постаралась уснуть. Однако Морфей решил больше не заглядывать в ее будуар.

***

Лара тяжело вздохнула: хотелось домой, причем без разницы в какой из, главное, дальше от этой деревни. Наряженная в одно из занавесочных платьев, она выгрузилась из саней перед поместьем Вейцманов, куда ее пригласили на именины Натали. Хотелось ли ей туда идти? Конечно нет. Ларе вообще не нравилось, что после применения навыков педиатра, на ее плечи свалилось чрезмерное внимание общественности. Поймите правильно, громкая фамилия позволяла Ларе получать многое со скидкой или бесплатно, но, главное, публиковаться. Ларису Константиновну нельзя было назвать алчной, но, согласитесь, жить на широкую ногу куда веселее.

В холле девушек встречала мадам Вейцман – блистательная вдова, филантроп, патронесса всего сущего и безумно вредная женщина преклонных лет. Ладно, про преклонные года это уж перебор: на деле ей было чуть за сорок, но смерть двух сыновей с разницей в год, похороны нелюбимого, но уважаемого мужа, все это состарило некогда привлекательную даму. Теперь о ее неземной красоте свидетельствовал разве что огромный портрет в салоне, где несколькими днями ранее Лара спасла жизнь единственной внучке вдовы.

– Лариса Константиновна, – приветствовала ее госпожа Вейцман.

– Мадам, – поклонилась Лара.

– Екатерина Андреевна, какое счастье быть здесь! – в восторге воскликнула Аня, которая до приезда Лары была тем еще аутсайдером местной тусовки.

– Анна Матвеевна, – наконец все закончили называть друг друга по именам, что, по мнению Лары, было страшной глупостью.

Теперь Ларе предстояла истинная пытка культурным досугом, впрочем, не так много вариантов досуга предполагалось в эти суровые времена. Самое распространенное развлечение, конечно, – театр, но местный репертуар Лару вообще не радовал: опера да балет, она же любила мюзиклы. Девушка еще раз вздохнула и, в сопровождении Ани, возникла в бальной зале. Здесь Лара сразу оценила, где расположены основные светильники: как уже говорили, балов она не любила. Но не любила она их по очень простой причине – свечной воск в волосах и на плечах не был ее любимой частью танцевальных вечеров: БДСМ она не практиковала.

Найдя зону, свободную от воска, Лара умостилась у окна и начала ждать, когда кто-нибудь интересный составит ей компанию. В Петербурге, как правило, молодую графиню сопровождали Трубецкие, Сергей Петрович Лару недолюбливал, зато жена его, Екатерина Ивановна, души в девушке не чаяла. Дама эта была не особенно красива, но обладала невероятным обаянием. Про Лару, по мнению самой Лары, можно было сказать примерно то же самое. Поэтому (вероятно здесь речь идет о некой женской солидарности) дворянки понимали друг друга.

Лара оказалась в чужом краю, история которого являлась для Лары такой же загадкой, как, положим, история племени ацтеков, хотя и об их быте Лариса Константиновна могла бы припомнить занятный факт. Так или иначе, но на балах Лара предпочитала милую беседу, а не танцы. Поэтому просила представлять ее офицерам, исключительно не снявшим шпаги.