Изобретая чудеса

– Лариса Константиновна, вы пришли? – Георгий Михайлович осторожно поцеловал автоматически протянутую руку. – Анна Матвеевна.

– Милостивый Георгий Михайлович, имела ли я сие моральное право – отклонить подобное занятное предложение? – Лара снисходительно улыбнулась.

Молодой офицер ей, конечно, нравился, но не более милого ребенка. Парнишке едва ли исполнилось восемнадцать: как хорошо, что в армию шли с пеленок. Так или иначе, но горячность поручика напоминала Ларе поведение Д’Артаньяна из советского мюзикла.

– Лариса Константиновна, могу ли я надеятся на первый танец? – в его глазах читалась уверенность юности, не знавшей отказа.

– Боюсь вас огорчить, поручик, – вздохнула Лара, – но я не танцую. – Она подумала и добавила, кивнув в сторону Ани: – пригласите мою милую подругу, партнерша она куда лучше меня.

– Позвольте, Лариса Константиновна… – не унимался офицер: – позвольте мне иметь надежду.

– Надежда это отлично! – благосклонно откликнулась Лара. – Но если девушка говорит нет, это значит нет, – она вздохнула и, видя отчаяние в голубых глазах, все же добавила: – впрочем, я обязана вам жизнью, готова отдать один вальс.

Девушка видела, как чуть поодаль, в компании каких-то незнакомых дам, стоит улыбчивая Аня, то и дело бросающая печальные взгляды на предмет воздыхания. До конца не ясно, что именно побудило Лару так безжалостно согласиться танцевать. Вероятно, главная причина этого предательства крылась в злости Лары на Николая Павловича, на то, что у нее отношения вечно не складываются, а, может, она просто не подумала о последствиях.

– Буду ждать, Лариса Константиновна! – воскликнул он.

Лара была плоха в намеках, но что-то ей подсказывало: офицер имеет на нее весьма однозначные планы, которые никак не вписывались в Ларино расписание на ближайшее светлое будущее. В эти планы входила успешная карьера писателя, открытие типографии, доходный дом, и, возможно, но только возможно, и не очень точно, брак с Николаем Павловичем. Впрочем, стоя у стеночки, Лара, как от мухи, отмахнулась от назойливого образа: в конце концов, она даже не в Петербурге.

– Лариса Константиновна, душенька, как я рада вас здесь видеть!

– Натали, какое дивное совпадение, все здесь рады меня видеть! – едва удержалась от передразнивания Лара. – Быть приглашенной в ваш дом для меня большая честь. Спешу поздравить вас с именинами.

– Полно вам, душенька, вы самая-пресамая желанная гостья матушки! – Натали говорила с придыханием и так по-детски, что Лару тошнило.

– Но, позвольте осведомиться, как здоровье вашей дочери? – пыталась вытерпеть пытку общением Лара.

– Ох, так любезно с вашей стороны справиться о ее здоровье! Спешу вас заверить, что с Катюшенькой все чудесно!

– Какой восторг! – не сдержалась и все же передразнила Лара.

– Лариса Константиновна, но позвольте пригласить вас присесть, – она указала на два свободных кресла.

– С превеликим удовольствием, душенька! – Лара никак не могла взять себя в руки и начать говорить серьезно.

Шурша юбками, она умостилась на краешек стула и приложила усилия, дабы не скрючить спину.

– Позвольте узнать, мне право неловко, но, коли мы теперь подруги…

Лара вздохнула: и тупому было очевидно, что спрашивать будут о ее личной жизни или о личной жизни Максимки. Других же тем быть не может.

– Разумеется, душа моя, Натали, – наконец улыбнулась Лара.

– Мне все же неловко, но позвольте узнать о вашем брате… В Петербурге и разговоров только, что о нем, но говорят все такие различные вещи…

Вести беседу с Натали было сложно, отлично знала она лишь французский, Лара же хоть как-то говорить на нем начала месяцем ранее. Тогда очень пригодились вузовские конспекты по второму языку, завалявшиеся в сумке.

– О… – протянула Лара. – Мой брат есть величайшая загадка человечества. Порой мне кажется, что он и вовсе плод чьего-то воображения… – Лара помедлила: – позвольте, вас интересует что-то конкретное?

Натали вспыхнула, давая понять, что интересует ее, и правда, весьма конкретное.

– Максим Константинович свободен, как ветер, но боюсь, что мы с ним солидарны во мнении о переоцененности брачного союза, – пожала она плечами.

Играла громкая и задорная музыка – танцевали мазурку.

– Как можно? – искренне поразилась Натали.

– Вы мне сейчас расскажете о невероятно важной роли женщины в современном обществе? – усмехнулась Лара.

– Нет, что вы, я вовсе не это имею в виду! В первую очередь, женщина должна быть хранительницей очага… Но я хотела сказать совсем об ином, разве вы не обручены с князем… – Натали замялась, пытаясь вспомнить фамилию мифического князя.

– Полно вам, душенька, – всплеснула руками Лара, – какое обручение?

– Лариса Константиновна, – чуть ли не возмутилась Натали, – чем больше я слушаю, тем больше мне кажется, что все, что судачат о вас – ложь!

– Как грубо, Натали, – покачала головой Лара, завидев на горизонте Георгия Михайловича. – Вам ли не знать, как опасны сплетни… – Лара намекнула на слух о том, что Катюшенька не совсем дочь супруга Натали. – Но хочу вам сказать, что большая их часть – правда, забава в том, чтобы разобраться, что правда, а что нет, – Ларе хотелось разобраться, за кого ее там уже просватали, но это терпело. – А теперь, прошу простить, но меня ждут танцевать вальс, – она игриво подмигнула и пошла рвать танцпол, ведь вальс – единственный танец, который она танцевала отменно.

***

Месяц вдали от Петербурга помог Ларе влюбиться в этот город с новой страстью. Оказаться дома графиня страждала не только потому, что сельская жизнь пришлась ей не по вкусу, но и потому, что Аня затаила на девушку страшную обиду: Георгий Михайлович был очарован сильным характером и буйным нравом Ларисы Константиновны куда крепче, нежели прелестным личиком Анны Матвеевны. Лара хоть взаимностью ему и не отвечала, но тем самым лишь будила в молодом офицере азарт. Впрочем, сказать, что подобные знаки внимания Ларе неприятны, можно было только сильно покривив душой: как ни крути, в современном мире за ней ухаживали реже и не с таким размахом. Здесь же в ход шли цветы и письма.

С другой стороны, согласись она выйти за именитого помещика, и жизнь ее стала бы куда проще. В конечном счете, тянуть дом на одной только публицистике – задача не из легких. Женить на себе Георгия Михайловича и отпустить с миром: пусть спит с кем хочет, живет как хочет, только пусть содержит ее нормально. Да даже за поместьем следить не нужно, Лара во всем сама разберется! Впрочем, перед подругой Ларе было также неловко: в конце концов, о чувствах Ани графине было известно все. Но пока Аня сама не заявит о том, что их лодка сожительства дала течь, Лара решила все пустить на самотек.

– Федя! – крикнула Лара с порога.

– Лариса Константиновна! Вы вернулись! – обрадовался мальчишка, выбегая из гостиной.

– Ну что, как хозяйство? Цветы полил? – она потрепала белобрысую голову мальчишки, пока разнорабочие, занимавшиеся ремонтом, затаскивали вещи в дом.

В отсутствие хозяйки дом преобразился. Если Лара умела зарабатывать деньги и работать на репутацию (какой бы эта репутация ни была), то едва ли ее можно было отнести к славным домоправительницам. И тут в жизни графини появилась Пелагея Дубовая. Появилась она в доме совершенно случайно, как, собственно, и все обитатели дома на набережной. Пелагея оказалась женщиной смышленой, а главное самостоятельной. Лара такое ценила, поэтому отправляясь в поездку, распорядилась начать нормальный ремонт. Вариант того, что малознакомая женщина может просто присвоить деньги и исчезнуть, не рассматривался.

– Кондратий Федорович спрашивались о вашем приезде, – начал отчитываться Федя, которому новая жизнь в доме страшно нравилась. – Еще один богатый барин все у вашего дома мялся.

– Аня, напиши Рылееву, что я вернулась, и, если ему что-то угодно, пусть приходит завтра к обеду, – начала командовать Лара.

Рабочий процесс нужно было запускать немедля, поездка влетела Ларисе Константиновне в копеечку.

– А что за барин? – уточнила Лара, за последнюю неделю всерьез задумавшаяся о браке по расчету.

– Такой миловидный и длиннющий, – сообщила Пелагея, спешившая накрыть на стол.

– Вот как? Оставлял ли он что-то? Письмо, например?

– Нет, барыня, только под окнами ходил пару раз, – крикнула из столовой Пелагея.

– А нашей Ларисе Константиновне все мало! – фыркнула Аня, одарила Федю недовольным взглядом и деловито вошла в кабинет.

Новые обитатели дома ей не нравились. Сомнительное происхождение обоих бросало тень и на нее саму. И если Пелагея Дубовая впечатлительную Аню пугала, то Федя, сиротка с улицы, просто раздражал. Сначала он бегал по мелким поручениям Ларисы Константиновны, но, в конечном итоге, словно бездомный щенок, пробрался под крышу барского жилья.