Искатели прошлого. Хроники бардов

– Ну, ты, наверное, смог бы что-то с ним сделать?

– Я не нанимался спасать всех и каждого.

Акан ухмыльнулся и покачал головой, когда маг отвернулся. Не нанимался он, как же. Обнаружился бы демон, и Рума даже Дюмана бы не дождался.

– Значит, всё в порядке? – всё-таки решил он уточнить.

– Пока – да. Ещё бы ты, наконец, дал мне лечь спать.

После ядовито протянутой фразы, принц понял, что маг действительно нуждается в отдыхе. Проследив, чтобы тот лёг, Акан вышел из комнаты, вновь спустившись вниз к остальным.

Они продолжали сидеть в трактирном зале, разговаривая и прислушиваясь к рассказам местных. К счастью, стойка находилась далековато от занятого дворянами столика и историю моряка они не слышали. Только Акан, ненадолго отвлёкшись от рассказа Эндиуса, уловил в удаленном разговоре знакомое слово, несущее неприятности, сразу же подумав, что это по части мага. А после нескольких слов об осьминоге, не удержался и решил, что лучше извиниться перед Румой, если всё окажется очередной байкой, чем дать упустить доказательство реальности видений из гадания Сильды.

– Куда ты пропал? – воскликнул Эндиус, когда Акан опустился на стул рядом с ним.

– Знакомого встретил. У него были небольшие проблемы, поэтому я представил его Руме.

Сначала принц решил соврать, что просто забыл закрыть дверь, но понял, что тогда не избежать вопросов от Стама и Дарина, которые видели его вместе с моряком. И если Дарин удовлетворится тем, что всё в порядке, то Стам душу вытрясет, но узнает правду.

– Разобрались? – спросил Эндиус, слегка понизив голос.

– Да, – принц скрыл лицо за бутылью вина, наливая терпкую жидкость в свой бокал.

Его брат радостно улыбнулся, подняв голову и посмотрев в ту сторону, где была комната мага, и продолжил свой рассказ. Акану ничего не нужно было делать, кроме как принять сосредоточенный вид.

Рума тем временем пытался всё обдумать. Мешались вновь вернувшаяся сонливость и усталость после потребовавшего много сил из-за расстояния заклинания.

Реальное существование такого демона очень сильно насторожила его. Медленно он вспоминал все свои прошлые мысли и пару мелочей, которые не упомянул перед Аканом. Сомнительно, что демон появился из Леса, но тогда откуда? Магу казалось, этот демон был вызван кем-то из другого места, очень странного, ещё более отравленного тёмной магией, чем сам Лес. Но он был уверен, что таких мест в их мире не было.

Если только тот Лес не был каким-то преддверьем, чем-то вроде главных комнат старинного родового замка, в которых прихожие натёрты до блеска, в них нет ни пылинки, ни сломанной вещи, а дальше начинаются прогнившие доски и потёртые гобелены. Часто, насколько знал Рума, иногда забредая в такие места по просьбам богатых дворян, в некоторые потаённые уголки замка боятся заходить даже сами хозяева, не зная, что затерялось в каменных лабиринтах стен.

Рума повернулся на другой бок, принявшись разглядывать полосы света, выбивающиеся из-за двери.

Так думать чревато. Можно увидеть опасности и заговоры в совершенно обыденных вещах, и закончить трусоватым купцом, который не пройдёт без охранника и двух шагов и хранит нож под подушкой.

Он сделал всё. Искать демона среди морей было очень сложно, хоть и казалось простым. Он был уверен, что ничего не упустил, но что-то тревожило.

Полежав ещё некоторое время, так ничего и не надумав, Рума закрыл глаза, сразу заснув. Снилась ему тёмно-красная ваза, катящаяся по лесной тропинке, разбрызгивая вокруг синюю морскую воду.

В объятьях сна Рума пробыл недолго. Следующее утро встретило его едва слышимым, но раздававшимся, казалось, со всех сторон копошением. Это Дарин и Шиммел старались не шуметь, чтобы не разбудить мага, чьё состояние объяснил им Акан. Недовольно приоткрыв один глаз, Рума хотел было заворчать на них, но не нашёл ни малейшего желания открывать рот, да и сил тоже. Поэтому он просто смотрел, как люди медленно натягивают одежду, пытаясь не шелестеть тканью, и на цыпочках крадутся к выходу.

Магия медленно перетекала по венам вместе с кровью. Её токи согревали изнутри, заставляя чувствовать иллюзорную прохладу, отчего маг повыше натянул на себя одеяло, укрываясь с головой. Сон всё ещё не уходил. Было очень странное чувство – он понимал всё, что происходит вокруг, но в то же время видел сюрреалистичные картинки. Голой кожей он ощущал и жесткость трактирных простыней, и навеянный сном горный воздух.

Но потеря магии была очень большой. Усталость надолго угнездилась в теле, не собираясь, маг знал это по опыту, покидать его в ближайшие несколько дней. Казалось, сил нет даже закрыть глаза. Поэтому оставалось только лежать, глядя на светлые лакированные доски двери.

Мысли медленно вырывались из сумбурных хороводов, которые кружились в его голове, благодаря предсонным раздумьям. Картина становилась не ясной, нет, но более простой.

Не стоит ломать голову о том, существует ли демон, нужно только найти его. С нынешними силами он способен повторять заклинание несколько раз в месяц, стоит демону появиться – и он выйдет на охоту.

Комната медленно наполнялась светом, пылинок, кружащихся в солнечных лучах, становилось больше. Рума неосознанно наблюдал за их танцем, снова и снова повторяя про себя заклинание. Возможно, если немного подумать, он сможет улучшить его, уменьшить затраты магии или сделать его самоподдерживающимся, например, от какого-нибудь магического артефакта.

Сам собой вспомнился Рубин. Его магическая сила состоит в сборе чистой магии от всех жителей близлежащих селений. Именно на это рассчитывал Даррелл, когда сказал хранить в королевском дворце, а не на границе с Лесом. Хотя, всё также неясно, откуда она берётся у самих жителей. Тем не менее камень действует. Если придать заклинанию похожую форму магических сцеплений, возможно, оно будет работать без его вмешательства, в любой момент докладывая о нахождении или, точнее, о существовании демона.

На пробу высунув правую ногу из-под одеяла, Рума поморщился. Магия успокаиваться не желала, и тело оставалось слишком чувствительным. Хотелось ещё поспать, но внезапно пришедшая мысль не давала покоя, и маг медленно потянул одеяло вниз. Приподнявшись на кровати и поёжившись от утренней прохлады, он заставил себя встать, накинув на плечи плащ.

Рума медленно приблизился к своему мешку, старательно прислушиваясь. Откуда-то с боков раздавались слабые приглушенные голоса, с улицы доносилось гавканье дворовых псов и ржание лошадей из конюшни. Снизу также поднимался мерный гул. Все звуки были приглушенными и спокойными. Ничего необычного не было слышно. На всякий случай Рума запер дверь: совершенно необязательно кому-то постороннему знать о том, что у него есть.

Устроившись за столом, маг достал из мешка ещё один простой холщовый мешочек поменьше. Внутри него ярко блестели красные грани Рубина. Достав его, маг прислушался, но уже не к постороннему шуму, а к своим ощущениям.

После того как он покинул столицу и получил от Акана Рубин, время на его изучение хотя и было, но всё-таки недостаточно, чтобы полностью понять его природу и узнать тайны чистой магии, а тем более изготовить нечто подобное.

Показывать Рубин всему миру на стоянке в лесу или в захудалых деревеньках было слишком опасно и глупо, но по мере возможности, когда они с принцем останавливались в замках его друзей или в дорогих трактирах, куда мог попасть не каждый дворянин, Рума доставал камень и погружался в его исследования.

Этот камень почти ничем не отличался от того, который отряд доставил из Леса. Только был немного меньше и чуть более тёмным. Но чем дольше Рума дотрагивался до его силы, чем больше вглядывался в глубину, тем более явные различия замечал.

Даже внешне камень реагировал на прикосновения мага иначе. Ели по второму Рубину, как мысленно назвал его Рума, чтобы различать их, бежали весёлые жёлтые искры, то этот камень долгое время оставался одноцветным, нейтральным ко всем попыткам мага дозваться до его сути. Только после, когда прошло несколько месяцев, появились первые признаки отзыва – тепло. Камень слегка теплел, словно нагреваясь от рук человека. Иногда Руме так и казалось, что он просто слишком долго держал его, согревая своим теплом, но в одну из холодных ночей на морском побережье, когда холодными становились не только руки, но и всё остальное тело будто заледенело, а камень нагрелся, едва коснувшись холодных негнущихся пальцев, он понял: Рубин действительно узнаёт его.

Вспоминая недавнюю встречу с демонами, напавшими на волчью стаю, эти различия ещё больше бросались в глаза. Остальные, возможно, этого не заметили, но маг помнил, как волки завыли, когда Рубин приблизился слишком близко. Надеясь на освобождение, стремясь спрятаться от монстров в тени его силы. Если бы отряд дошёл до самих демонов, они бы повернули обратно, не выдержав мощи чистой магии. Но во время путешествия по Лесу, когда монстры оказывались слишком близко, они не отдалялись, просто останавливались на границе действия маленькой тогда ещё магической силы камня и кружили вокруг.

Значило ли это, что силы Рубинов действительно различаются? И не ошиблись ли принцы и король, отдав ему именно первый камень?

Ответить на эти вопросы Рума пока не мог. Слишком мало у него знаний. Сейчас, остро нуждаясь в них, он не стал бы отсылать камень с Аканом, как сделал это при встрече с демонами в деревушке на восточной границе Нагата.

Всматриваясь в рубиновую красноту, ощущая вновь потянувшееся к нему чистое знакомое тепло, Рума пожалел об отсутствии под рукой второго камня. Оставалось надеяться, воспоминаний хватит, чтобы ответить на все вопросы. В крайнем случае, если ничего не случится, по возвращении в Нагат он поговорит с Аданом и добьётся возможности вновь изучить второй Рубин.

С этой мыслью Рума снова упрятал камень в мешок, а сам с довольным вздохом вытянулся на постели. Утро было раннее, о его состоянии, кажется, Акан рассказал, значит, никто тревожить не будет, и можно спать хоть до вечера.

Время тянулось медленно и лениво. Казалось, будто отряд уже месяц находится в этом захудалом городке, но прошло всего несколько дней.

Каждое утро начиналось уличным шумом, проникавшим в неплотно прикрытые окна, достигавшим ушей спящих постояльцев и поднимавшим их к завтраку. Время до полудня все коротали в большом зале, беседуя между собой или с местными жителями. Иногда в трактире появлялись купцы или дворяне, правда, ниже титулом, чем большинство спутников мага. Они приносили новости из остальных частей Кайги или соседних стран. Принц и маг придирчиво прислушивались к каждому их рассказу, но ничего необычного никому не встречалось. Также спокойно проходил обед и послеполуденное время. Ближе к вечеру, когда спадала дневная жара, но улицы ещё были хорошо освещены, кто-то из отряда покидал трактир, бродя по городу, посещая редкие здесь лавки или небольшие базары. Наличие в Кайге крупных рынков отбивало у купцов и торговцев желание оставаться в мелких городах и деревнях. Все их товары стекались в Фикс, Фарг или Фитху, туда же приходилось путешествовать за покупками кроме свечей, одежды или пищи и местным жителям.

На ужин весь отряд снова собирался в трактире, делясь впечатлениями. Большой зал заполнялся народом, и в шумном многоголосье каждый говорил, о чём хотел. Посиделки продолжались до глубокой ночи, и только когда звёзды становились яркими, как горящие угли, спутники мага неспешно расходились по комнатам.

Через три-четыре дня, проведённых в расслабленной праздности, половина отряда, а в особенности, Эндиус, начала скучать. Если Стам и Дарин вполне могли коротать дни в затяжных воинских тренировках – взбивая ногами пыльную землю двора, перетекая из одной позиции в другую, проникая даже в полутёмные залы яркими бликами стали; и проводить вечера в приятной компании своих друзей за стаканом вина, то для более порывистых Акана и его троюродного брата этого было недостаточно. Обоим хотелось продолжить путешествие, ввязаться в стычку с кем-нибудь опаснее подвыпивших крестьян, а то и, как знать, снова встретиться лицом к лицу с демонами. Уже на следующий день после приезда нагулявшиеся по всему городу братья лезли на стенку от скуки и подкалывали мага, стоило ему появиться в трактирном зале.

Рума трижды проклял своё любопытство, зачем-то заставившее его поинтересоваться у трактирщика, почему цветы из его комнаты убрали уже через несколько часов. Тот развёл бурную полемику, заявив, что отродясь цветами комнаты не украшал, мол, они то вянут, то пахнут, то для придирчивого глаза господ дворян слишком неказистые, и обвинил во всём девушек-служанок, тут же вызвав двоих из них, которые присматривали за комнатами.

Девушки бледнели, краснели, отнекивались, боялись поднять глаза и зачем-то принимались улыбаться, когда трактирщик не смотрел. С трудом замяв эту историю, успокоив обеих, несмотря на угрозы трактирщика, отчитывающего их за самодеятельность, Рума весь вечер терпел двусмысленные замечания Акана, что им тут ещё долго квартировать и с такими хорошенькими хозяйками надо дружить, и взгляды служанок, которые сновали вокруг стола, бросаясь за вином по первому слову и ловко ставя кувшины прямо перед магом.

Когда прошла неделя, уже весь отряд с нетерпением ожидал появления Дюмана. Усидеть в кажущихся душными залах трактира долго не мог никто, кроме Румы. Все бродили из комнаты в комнату, ежеминутно дёргали трактирщика, требуя то вина, то пива, то фруктов, каждые полчаса выходили всей компанией во двор, а Шиммел и Эндиус, не утерпев, даже предприняли небольшую конную прогулку. Вернулись они через несколько часов, покрытые пылью и основательно взмокшие – ставшая слишком невыносимой жара не дала им раньше других поприветствовать друга.

– Не будешь сообщать остальным? – нашёл Акан момент для разговора с магом, когда все снова потянулись во двор.

Рума, в отличие от спутников, не горел желанием снова отправляться в путь. Вернуть силы после заклинания удалось быстро. Магия снова восстанавливалась, и состояние беспомощности после колдовства уже не так донимало, как раньше. Только по-настоящему тяжелые, требующие огромных затрат магии заклятья, будут отныне причинять ему урон. Но оставаться в этом трактире, оказавшимся, как и говорил трактирщик приличным и спокойным, было бы магу на руку. Особенно когда вокруг всё время был кто-то из его спутников, и не приходилось иметь дело с кем-то посторонним. Почти половину дня Рума посвящал Рубину и старался проникнуть вглубь, под тёмную гладкую поверхность и глухое молчание камня.

– О чём? – Рума иногда начинал подозревать: принцу просто снова хочется захватывающих дух приключений, когда не знаешь, что окажется за поворотом, кто притаился в соседних кустах и после какой по счёту срубленной головы затупится меч.

– Об осьминоге! – воскликнул Акан. – Мне не хочется скрывать от них такое.